Книга Сводные - Жасмин Майер

Я не участвовал в действительно опасных акциях, потому что до сих пор считался новичком. А еще всегда учитывал, что для того, чтобы однажды выйти сухим из воды, нельзя делать ничего такого, за что потом меня могли бы посадить по-настоящему.

Но пусть дело и сводилось к штрафу, таких денег у меня все равно не было. Морозов это тоже знал.

Деньги были у Дмитриева, но он на этот раз меня освобождать не торопился. А мама, похоже, решила проучить. Еще в тот раз она говорила, что больше не может мириться с тем, как я постоянно нарушаю закон, а теперь умыла руки.

Мне оставалось только ждать.

И я дождался.

— Ну, ты даешь, парень, — произносит Марк Бестужев, когда я появляюсь в кабине для свиданий. — Теперь-то за что?

Вижу по глазам, что Морозов уже просветил. Капитан скорей всего надеялся, что после оглашения моего послужного списка Бестужев раздумает иметь дело со  мной.

Но Марк все еще здесь.

Сажусь напротив и честно признаюсь в тех случаях, в которых меня подозревают. Часть уже подтвердили свидетели, по другим еще ищут. Может, и не найдут. Это не главное. Морозов часто любит повторять, что не наказание, а время, проведенное в СИЗО, якобы обязательно вставит мне мозги на место.

Бестужев не скрывает, что удивлен моей честностью, а у меня просто нет выхода. Он мой единственный шанс. А еще я принял решение, что больше не буду врать.

Марк — мой единственный шанс заполучить хоть часть денег. Пусть даже обещанной Бестужевым суммы недостаточно, чтобы покрыть мой штраф, но это пока неважно.

С безопасностью личных данных постояльцев у сети его отеля было все так же плохо, как и у Розенберга. Как изящно доказать это Марку Бестужеву я думал дольше, чем копировал данные карт, по которым регистрировались постояльцы.

Все это я проделал еще той ночью, когда Юля в первый раз отшила меня в подъезде. После тех ее поцелуев выбора не было: я мог или полночи провести в душе, растирая ладони до кровавых мозолей, или выбить всю дурь из головы, погрузившись в машинные коды.

Последнее было явно полезнее, чем стоять сгорбившись в душе и мечтать о несбыточном.

Не прогадал.

Все-таки вытащил спасительную соломинку. Только не покидает ощущение, что эта соломинка горит прямо у меня в руках и счет идет на секунды.

Я закончил, но Бестужев молчит. Бестужев мне не нянька и не отец. Он может и не выполнить часть своей сделки, или найти себе того, от кого будет меньше проблем.

— И даже Дмитриев от тебя отказался? — выслушав, спрашивает Марк.

Для него это показательно. Если такой мужик не стал связываться с таким сбродом, то ему тоже не стоит.

— Я понял, Кость.

Поднявшись, Бестужев выходит. Я остаюсь один, меня не уводят обратно в камеру. И я знаю почему. Это обязательная часть спектакля.

Сейчас снова придет Морозов. Решит, что я сломлен и осталось только додавить, чтобы я сдал ему Маяка и других парней, которые были выше меня. Пусть я не видел руководителей организации лично, я все еще могу сдать подельников, но я жить хочу.

Морозов действительно появляется.

С черным от гнева и перекошенным лицом.

Пульс моментально подскакивает, и я с трудом сохраняю прежний покерфэйс, хорошо знакомый капитану по остальным допросам.

— Подпиши здесь и здесь.

Он швыряет на стол заявление о том, что я не имею никаких претензий к руководству СИЗО, и приказ о моем освобождении, с которым я должен ознакомиться.

На негнущихся ногах выхожу на улицу. Идет мокрый снег, застилающий глаза. Бестужев машет мне рукой и быстро прячется в машине.

Делаю глубокий вздох. Тяжелый влажный воздух впивается иглами мороза в легкие.

Сажусь на пассажирское сидение.

— Зачем вы это сделали? — произношу сразу.

Бестужев хмыкает.

— Тысяча пятьсот двадцать три плюшевых медведя, Костя. Я заставил весь отдел безопасности пересчитать этих чертовых медведей. Трижды.

Да, я заказал по одному плюшевому мишке на домашний адрес Бестужева от каждого постояльца отеля, чьи данные я смог достать.

Несравнимые копейки, которые после отелю не составило труда возместить. Но наглядный пример для Бестужева, чем может обернуться такая дыра в безопасности.

 — Но вы заплатили весь штраф, а это в три раза больше, чем вы мне обещали.

— Отработаешь, — пожимает Марк плечами. — А если снова вляпаешься во что-то и тебя опять посадят, то я увеличу штраф. Мы пропишем это в твоем трудовом договоре. Морозов отдал мне тебя как бы… на поруки. Для перевоспитания. Так что не подведи, Гронский. Ты учишься?

Молчу, но потом вспоминаю, что сам же дал себе слово говорить правду.

— Я плачу секретарше из деканата, и она делает все работы за меня.

— Неправильный ответ, Костя. Значит, добавим еще один пункт в твой договор. Приносишь свои работы сначала мне, а на работу приходишь после учебы. Ты в курсе, что студентов перевели на дистанционку?

— Да я и так в универе не появлялся.

Правда дается с трудом, будто надо горсть опилок проглотить.

— А теперь будешь сидеть в онлайне, каждую лекцию. Понял?

Киваю.

— Жить тебе есть где? Куда отвезти?

— Да, — называю адрес.

У меня есть ключи от нашей старой квартиры, в которую мать не хотела меня отпускать жить одному. Наверное, считала, что пока я рядом за мной будет проще проследить.

Бестужев заводит мотор.

— И все-таки, — решаюсь повторить вопрос. — Зачем вы это делаете?

— Скажем так… Глаз у меня наметан. Настоящих мерзавцев я вижу сразу. А у тебя, Кость, еще не все шансы потеряны. Паспорт твой у меня, капитан отдал, я его с собой заберу, чтобы тебя оформили. Свой кабинет или секретаршу не обещаю. Так что тебе еще придется удивить и меня, и моего руководителя службы безопасности. Одних медведей будет мало.

Глава 4

Кай замирает за моим правым плечом и закрывает окно.

Каждое его движение бьет по моим взведенным нервам.

От закрытого окна теплее не становится. Я дрожу не потому, что холодно, а из-за его такой долгожданной близости.

Мы не виделись всего полторы недели.

Раньше я не думала, что можно скучать по другому человеку настолько сильно.

Но я не собираюсь выдавать своих чувств так быстро. Сначала Кай должен объясниться, как оказался на свободе, а еще почему решил следить за мной вот так, с чердака.

Каждую минуту я места себе не находила из-за него, а он решил, что может просто подглядывать за мной из тени и этого будет достаточно.