Книга Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура - Альфред Рамбо

Программа занятий во всех монастырских и епископских школах была одна и та же: в них преподавали богословие, trivium (грамматику, риторику и диалектику) и quadrivium (арифметику, геометрию, астрономию и музыку). Эта странная классификация человеческих знаний создана Мартианом Капеллой, усвоенная Кассиодором, Исидором Севильским и Алкуином, она господствовала с первых годов VI столетия до конца Средних веков. Мы довольно хорошо знаем, как преподавались в этих школах богословие и семь искусств. Дело в том, что до нас дошли точные сведения относительно метода, которым пользовались трое наиболее известных учителей богословия — Герберт, Эд Орлеанский и Бернард Шартрский; кроме того, недавно было найдено энциклопедическое руководство свободных искусств (Heptateuchon), точный конспект курса, читанного около 1140 г. знаменитым Тьерри Шартрским. «Благодаря этому руководству, — справедливо замечает автор этого открытия Клерваль, — мы можем составить себе очень верное представление о характере преподавания в больших школах XII в., особенно в шартрской»[17].

Парижские школы до основания университета. Учителя и ученики были в Париже с начала XI в.; но в моду парижские школы были введены лишь Гильомом Шампо, который в 1103 г. занимал одну из кафедр соборного монастыря, и Абеляром. Со времени Гильома Шампо в Париже преподавал непрерывный ряд знаменитых профессоров. В XII в. Париж представлял собой, по выражению Александра Неккама, «новые Афины», или, по выражению другого современника, Филиппа Гарвенгта, — «город наук» по преимуществу, Cariathsepher, священных книг.

Основательные исследования новейших ученых относительно происхождения Парижского университета, древнейшего в Европе после Болонского, научным образом подтвердили старинное мнение, приписывавшее Гильому Шампо и его неверному ученику Абеляру главную роль в первоначальной истории этого знаменитого учреждения. Начало XII в. было отмечено своего рода интеллектуальным возрождением. Сочинение Абеляра «Sic et non», представляющее собой сборник разноречивых положений, дало начало новому методу — диалектическому; читатель должен был разрешать противоречия сообразно с общими правилами толкования, изложенными автором в предисловии[18]. Этот способ преподавания и изложения, отлично развивающий вкус и способность к формальной аргументации, быстро распространился по всей Европе вплоть до Италии, так что влияние «Sic et non» отразилось на «Декрете» болонца Грациана, названном «Concordantia discordantium canonum», не менее сильно, чем на «Sententiae» Ломбарда, требнике парижских богословов. Но хотя это движение и распространилось повсюду, «научная деятельность приняла в Италии и во Франции к югу от Луары другое направление, чем во Франции к северу от Луары и в странах, следовавших ее указаниям, как Англия, Нидерланды, Германия и Скандинавские государства». В Италии возродилось изучение римского права, которое, привлекая в Болонью массу учителей и учеников, вызвало основание там университета. В парижских школах и в Северной Европе исключительным предпочтением пользовалось применение диалектики к богословию и метафизике, составлявшее главный предмет занятий Гильома Шампо и Абеляра. Абеляр, первый учитель, привлекший в Париж огромное число иностранцев, в 1136 г. навсегда покинул кафедру; но он дал начало традиции: с 1136 г. диалектическое искусство парижских богословов и «артистов» (так назывались изучающие семь искусств) славилось по всему Западу.

Чтобы узнать, как преподавались «искусства» в парижских школах XII в., следует прочитать чрезвычайно подробные и искренние воспоминания двух старинных учеников этих школ, английских клириков Иоанна Солсберийского и Джеральда Барри. Иоанн Солсберийский сообщает нам, что применение аристотелевской диалектики к преподаванию искусств иногда влекло за собой большие неудобства. Являлись люди вроде Адама дю Пети-Понт, которые, гордясь своей ловкостью в аргументации, объявляли искусство красноречия бесполезным и усваивали вычурный, непонятный для профанов язык. У Адама дю Пети-Понт учились говорить туманно, что производило на наивную публику впечатление глубины; этим и объясняется его громадный успех. Иоанн Салисберийский, умный человек и превосходный гуманист, написал в 1159 г. целую книгу под названием «Metalogicus», посвященную опровержению этих учений, которые стремились уничтожить изучение классиков, знание грамматики и уважение к стилю. Он осмеивает здесь под именем Корнифиция главу школы, который очень похож на Адама du Petit-Pont, пустоголовых и надменных болтунов-софистов, изгоняющих из своих школ науку и наслаждающихся треском своей болтовни: «Если хочешь уметь болтать, не читай книг. Если умеешь болтать — твоя слава обеспечена. Тот, кто копается в писаниях и искусствах, спорит трусливо, ибо любитель классиков не может быть логиком»[19].

Не один Иоанн Солсберийский восставал против нашествия этих варваров; то же делали Гильом Коншский, Ричард Левек, Гильберт Порретанский. Но все их усилия были тщетны. Двадцать лет спустя после блестящей полемики Иоанна против Корнифициев, Джеральд Барри слышал в Париже, как последний из великих риторов XII в., учитель Менье, с горечью объяснял своим слушателям предсказание древней Сивиллы: «Будет некогда день, изучать перестанут науки…» XIII в. — период расцвета схоластики, в отношении научного преподавания — век вздорных болтунов.

Основание и организация Парижского университета. В XII в. на берегах Сены существовали три большие школы: кафедральная школа собора Богоматери и две монастырские — при монастыре Св. Женевьевы и монастыре Св. Виктора. Кроме того, существовало — особенно у въездов на Малый мост, которым левый берег соединялся с островом Сите, — множество свободных учителей, преподававших «искусства» в частных домах или под открытым небом; эти учителя были подчинены одному только обязательству: они должны были получить от канцлера капитула собора Богоматери разрешение (licence) на преподавание.

Парижский университет возник не из слияния трех упомянутых школ, как долго думали; он родился из ассоциации дипломированных учителей и свободных учеников острова Cite, неизвестно когда возникшей и в конце концов принявшей в себя и богословов кафедральной школы. По-видимому, в 1200 г. этот университет еще не существовал, потому что привилегия, дарованная в том году Филиппом Августом учителям и ученикам Парижа и состоявшая в изъятии их из-под светской юрисдикции парижского прево, не содержит даже намека на его существование. Но парижский епископ Эд в 1207 г. говорит о communitas scolarium Parisiensium, Иннокентий III в 1208-м — об universitas magistrorum. Наконец, во введении к одной хартии 1221 г. университет является уже юридическим лицом: Nos, Universitas magistrorum et scholarium Parisiensium. Тотчас по своем возникновении университет начинает ожесточенную борьбу с канцлером собора Богоматери. Булла «Parens scientiarum» от 1231 г. строго ограничила власть этого сановника над ассоциацией, и особенно, важнейшее из его прав — произвольный отказ в выдаче licentia docendi кандидатам, представленной большинством учителей. Впрочем, уже задолго до того года большинство лиц, подсудных канцлеру, выселилось с острова Cite; учителя и ученики уже в начале века открыли всеобщую эмиграцию на левый берег Сены, во владения аббатства Св. Женевьевы — в Гарланд, Мовуазен, Брюно. Здесь быстро образовался Латинский квартал, улица Фуарр была выстроена в 1225 г., в 1227-м сами богословы и декретисты поселились в Брюно. Если Парижский университет возник в тени башен собора Богоматери, то он все-таки очень скоро освободился от ига кафедрального капитула, который со времени царствования Людовика IX сохранял над ним лишь номинальную почетную власть.