Книга Мое сердце - Бертрис Смолл

— Где королева? — спросил Роберт Деверекс, входя в комнату с несчастным видом, всем своим существом показывая, что дело не терпит отлагательства.

— Я скажу ей, что вы здесь, — сказала Бесс Трокмортон и, схватив Велвет за руку, оттащила ее от леди де Боулт.

Девушки вдвоем вошли в королевскую спальню, где почивала Елизавета Тюдор, недавно перенесшая лихорадку.

— Ваше величество, пожалуйста, проснитесь, — произнесла Бесс, тихонечко коснувшись руки королевы. Елизавета моментально очнулась от сна.

— Да, Бесс, что там?

— Граф Эссекс со срочным сообщением. Королева села.

— Велвет, подай мне парик и помоги надеть. Бесс, дай мне еще минуту, а потом скажи графу, что я сейчас к нему выйду.

Велвет торопливо помогала королеве приладить на голове прекрасный рыжий парик. Свои волосы у королевы поредели и поседели с возрастом. Она считала, что это ей совсем не идет. Парик был данью тщеславию, с чем она с готовностью соглашалась. Как только парик был водружен на ее голову, она встала, и Велвет помогла своей повелительнице облачиться в красивый белый бархатный халат, расшитый золотыми нитями и жемчугом.

— Спасибо, дитя, — ласково прошептала Елизавета Велвет. — Я очень рада, что ты рядом со мной.

Бесс придерживала дверь открытой, пока королева проходила через нее в комнату фрейлин. Роберт Деверекс преклонил одно колено и, взяв руку королевы, поцеловал ее.

— Мадам, — сказал он низким задыхающимся голосом. — Я не знаю, как сказать вам об этом, чтобы не причинить вам боли, а причинять вам боль я просто не могу.

Елизавета Тюдор вся напряглась.

— Говорите, милорд, ибо от ваших предисловий лучше не становится.

— Я прискакал к вам от своей матери из Корнбери. Ее супруг и мой отчим, лорд Дадли, покинул этот мир четвертого сентября. Она велела, чтобы я сказал вам, что это была тихая смерть, последние его мысли были о вас, ваше величество. — Эссекс поймал подол ее платья и горячо поцеловал его. — Да простит меня Бог, что я оказался тем, кто принес вам эту весть.

В течение казавшегося бесконечным мгновения Елизавета Тюдор стояла очень тихо и оставалась спокойной. Она была белее своего платья, и Велвет испугалась, что королева умрет там, где стоит.

Потом Елизавета Тюдор глубоко вздохнула и сказала напряженным, с трудом контролируемым голосом:

— Встаньте, Эссекс. — Когда он поднялся, она продолжила:

— Я прощаю вас, ибо все равно кому-нибудь пришлось бы мне об этом сказать, и я рада, что им оказались вы. А теперь оставьте меня все! — И, повернувшись, она быстро прошла в свои покои.

— Пошли. — Бесс Трокмортон поспешила выпроводить всех из комнаты фрейлин, но оказалась недостаточно расторопной, и все услышали звуки рыданий Елизаветы Тюдор. Они были потрясены, так как никто никогда не слышал, как плачет королева.

Поговаривали, что, хотя Елизавета была очень опечалена смертью графа Лестерского, больше это событие не взволновало никого. Двор был слишком озабочен горем своей повелительницы. Королева заперлась в своих комнатах на несколько дней, постоянно плакала, глаза ее опухли и почти не открывались. Еду ей приносили на подносе прямо в ее покои, а через некоторое время уносили назад почти не тронутой. Дежурные придворные дамы, фрейлины и королевские советники собирались кучками в дворцовых коридорах, тревожно перешептываясь между собой.

Наконец, когда прошло уже несколько дней, а королева все еще была убита горем, опасения лорда Берли за здоровье королевы перевесили его уважение к желанию этой женщины побыть одной. Он служил ей более тридцати, лет и поэтому пошел на решительные действия. Барабаня в дверь ее спальни, он кричал:

— Мадам, вы должны взять себя в руки! Я понимаю вашу печаль, но это не вернет милорда Лестерского к жизни, наоборот, он очень огорчился бы, узнав, что вы забросили из-за него все дела.

— Он благословлял бы каждую минуту этой печали, — прошептал Рэлей.

Лорд Берли бросил сэру Рэлею уничтожающий взгляд, заставив того замолчать.

— Мадам, прошу вас, — продолжал Уильям Сесил. — Вам следует взять себя в руки. Вы нужны нам. Вы нужны Англии.

Теперь из спальни королевы не доносилось ни звука, и, выждав несколько мгновений, лорд Берли взял на себя ответственность и приказал ломать дверь. Звук сокрушаемого дерева окончательно привел королеву в чувство. Встав с постели, она впустила в комнату своих придворных дам. Она — королева Англии, время, отведенное горестным чувствам, прошло. Остаток своих дней ей придется провести без своего милого Робина.

Ее горе вспыхнуло, однако, с новой силой, когда через несколько недель было оглашено завещание графа Лестерского. В нем он писал:

«Превыше всех и прежде всего я должен вспомнить мою дражайшую и добрейшую повелительницу, чьим преданным рабом, во славу Божью, я был и кто был мне самой щедрой и царственной госпожой…»

После этого королеве была передана нитка из шести сотен жемчужин, с которой свисали три крупных зеленых изумруда с огромным алмазом посредине. Дадли оставил это ожерелье Елизавете как свой прощальный подарок. По щеке королевы успела скатиться одинокая слеза, прежде чем она смогла взять себя в руки.

Когда вдова Лестера Леттис Кноллиз очень быстро вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта, королева в судебном порядке отобрала у нее имение Дадли в счет тех тысяч фунтов стерлингов, которые он задолжал короне. Она простила бы долг, прояви ее кузина Леттис хоть каплю уважения к памяти Лестера. Теперь она бы скорее разорила Леттис, чем допустила, чтобы деньги ушли к Блаунтам.

Роберт Деверекс, лорд Эссекский, тоже был подавлен таким явным отсутствием у его матери уважения к своему покойному супругу. «Временами, — думал он, — Леттис становится раздражающей помехой. Эта поспешная свадьба с человеком, — , который настолько моложе ее, что годится ей в сыновья…» Он — — даже стал любить своего покойного отчима.

Он ворчливо поведал обо всем этом Велвет как-то в полдень, когда им удалось выкроить несколько свободных минут и они вместе сидели в уединенном алькове.

— Блаунт, вы подумайте, Велвет! Что, во имя Господа, она нашла в нем?

— Он очень красив, — рискнула вставить Велвет.

— Красив! — Эссекс принужденно засмеялся. — Как раз такого рода ответа я и ждал от неопытной девушки.

— Я вовсе не неопытная, — фыркнула Велвет. Эссекс рассмеялся и обнял ее за талию.

— Конечно, вы неопытны, госпожа де Мариско, — весело поддразнил он ее и приник к ней в долгом поцелуе.

— Фи, сэр, — выбранила она его, едва переводя дух и абсолютно не представляя, насколько хороша в этот момент — раскрасневшаяся, с ямочками на щеках, возбужденная его вниманием.

Она радовалась бы еще больше, если бы знала, что в комнате напротив сидит не замеченный ими Александр Гордон, наливаясь бессильной яростью. Он не мог слышать, о чем они говорят, но это ничего не значило, ибо и так было ясно, что Велвет бесстыдно флиртует с графом Эссекским, а он, Алекс, ничего не может поделать.