Книга Счастливых бандитов не бывает - Данил Корецкий

Про фарфоровое блюдо он загнул, конечно, но в общем и целом это была истинная правда. Шкет, не отвечая, смотрел себе под ноги.

— И ведь когда-нибудь принесут, — сказал Антон. — Найти тебя просто. Убить еще проще. Обрати внимание, мы тут уже десять минут беседуем, а твоя свора даже не дернулась.

— Если дернутся, то мало не покажется…

На этот раз оплеуха была более увесистой, и Шкет, врезавшись затылком в дерево, рухнул на землю.

— И что? Где они? Почему не дергаются?

Антон за волосы поднял своего собеседника.

— Не знаю…

— Да потому, что там, на ступеньках, Мельник стоит! И он никого живым наверх не выпустит!

Шкет прерывисто вздохнул.

Антон хлопнул его ладонью по щеке — небольно, но звонко и обидно.

— В общем, так, пацан. У нас два варианта развития событий. Первый: я, как и положено, откручиваю тебе башку и несу ее Гарику. Вот так.

Он схватил Шкета за шею, зажал ее в локте и слегка рванул в сторону. Шкет заскулил и беспомощно затрепыхался. Он вдруг глубоко прочувствовал, насколько проста и болезненна эта процедура в умелых натренированных руках — «открутить башку».

— Есть и второй вариант.

Антон отпустил его и достал еще один платок.

— Ты поможешь мне в одном деле. Войдешь в долю. Я тебя за это отмажу перед Гариком.

— Какое дело? — спросил Шкет.

Вытершись, Антон протянул платок ему. Сам Шкет «носовиками» сроду не пользовался, предпочитая утираться пальцами или рукавом, как и все в его окружении. Но препираться с Антоном побоялся. Он осторожно взял платок, приложил к носу. Пахло какими-то пряностями и деревом, как от нагретой солнцем палубы.

— Среди «углов», как ты их называешь, есть разные люди, — сказал Антон. — Попадаются очень нехорошие.

Шкет не удержался, ухмыльнулся в смысле: да что вы говорите. Правда, тут же натянул на лицо сосредоточенную гримасу.

— Есть люди, для которых нет ничего святого. Которые готовы продать за деньги собственных мать с отцом, — продолжал Антон, даже не подозревая, что наступает на больную мозоль Шкета, который, как известно, однажды чуть не до смерти избил своего родителя, позарившись на его зарплату.

— С каждым днем таких людей становится больше. Они набирают силу. И власть. Иногда даже не поверишь, что перед тобой стоит обычный уголовник — настолько он красивый и лощеный, и заведует каким-нибудь процветающим делом… Хотя это обычная гадина, которая заслужила пулю в башку! Я понятно изъясняюсь, Шкет?

— Да слышал я эти сказки уже сто раз, про плохих да про хороших… — пробурчал Шкет, опасливо косясь на стоящего рядом Хитрого. Возможно, в этой опасливости крылось уважение. Или даже что-то большее. Восхищение, например. Но Хитрый добрых чувств не ценил и нахмурился. Шкет напрягся, зачастил:

— Так что не надо меня грузить этим маскарадом. Вы просто конкретней говорите, кого валить надо. Без этих выкрутасов… Я ж не отказываюсь… Ни в коем разе!

Антон сердечно улыбнулся.

— Молодец, братишка! Все на ходу ловишь!

Шкет облизнул губы, снова покосился на Хитрого и добавил:

— Только чтобы с Гариком нас развели краями! Раз и навсегда!

Антон приобнял Шкета за плечи, отвел в сторону, как равного, доверительно зашептал в ухо:

— Да что там какой-то Гарик! Я тебя подниму до своего уровня! Ты будешь второй человек в городе! К тебе никто на квартал не подойдет!

— Правда? — приободрился Шкет. — Пацанское слово? Отвечаешь?

— Зуб даю! А теперь слушай…

Глава 6

Петля для Лиса

Большое дело водолазы

бесшумно делают на дне.

Управленческий афоризм В.А. Вишневецкого

Знать то, о чем никто не знает, — очень здорово. Это Сочнев понял давным-давно, еще в школьные годы. Десятый класс, середина октября, тепло, летают легкие паутинки… «Колхоз» — добровольно-принудительные работы по уборке урожая. Всех старшеклассников сгоняли на сбор яблок в Зареченское, в пятнадцати километрах от города. Не работа, а пикник на природе. Большую часть времени школьники проводили в огромных конических скирдах, стоявших неподалеку от колхозного сада: грызли антоновку и зимний шафран, пили подходящий к сезону дешевый портвейн «Золотая осень», курили в кулак, с девчонками зажимались… В сене делались «пещеры», там устраивались по двое-трое, а то и более солидными компаниями.

17-летний Вовка Сочнев от остальных ребят не отставал. Однажды он упился так, что уснул в стогу, а хватились его только на подъезде к городу. Пришлось разворачивать школьный автобус, возвращаться в Зареченское, а потом рыжий физрук вытягивал сонного Сочнева за ногу на виду у всех одноклассников, еще и оплеух надавал. Неприятная история. Родителей вызывали, и с директором беседа была, и объяснительную писал. Но обидней и унизительней всего были эти прилюдные оплеухи…

Более серьезных последствий, правда, не наступило. В личное дело выпускника Владимира Сочнева (средний балл 4,2) этот позорный эпизод не попал. На выпускном вечере физрук дружески хлопал Володю по плечу, говорил что-то проникновенное. Хотя и остальных он тоже хлопал, поскольку был под градусом. Спустя несколько часов, в разгар выпускного гулянья, физрука жестоко избили. В темном закоулке за школьной столовой. Сломали нос, челюсть, несколько ребер, — еле жив остался. Было возбуждено дело по статье «злостное хулиганство». Виновных так и не нашли. У Сочнева было стопроцентное алиби — во время инцидента он гулял по набережной с группой одноклассников. И вообще, он был на хорошем счету, его никак с этим прискорбным событием не связывали, даже на допрос не вызывали.

Вот тогда, видя, как озабоченный участковый шастает по району, опрашивая местное хулиганье, он испытал это странное чувство. Впрочем, что тут странного? Ощущение превосходства — прекрасное чувство! Ему удалось всех перехитрить! Никто не может понять: как, кто, за что… А он все знает! Не только знает — он-то все продумал и организовал! Операция, в которой фигурировали три отморозка с Нахаловки и несколько бутылок «Перцовой особой», прошла как по нотам: оскорбление смыто кровью, свидетелей нет, дело закрыто. И то, что для взрослых, солидных дяденек в погонах — загадка за семью печатями, для него — открытая книга! Вот тогда-то он впервые ощутил вкус оперативной работы: никто не знал, а он, Пашка Сочнев, — знал! Правда, рассказать об этом никому не мог…

И сейчас не может.

Ведь дело о «крестобойне» не стоило и выеденного яйца. Все ясно: кто, с кем, почему и каким образом. Крест и Север привезли Коренева в Екатериновку, в поместье Креста, чтобы судить и казнить, но хитрый опер натравил на них «колдунов», которые и устроили эту кровавую баню. Всё! Только озвучить столь простую истину Сочнев не имеет никакой возможности, поскольку это его субъективное знание, вытекающее из того обстоятельства, что именно он и сдал Коренева ворам. То есть не сдал, нет — лишь намекнул Северу, кто скрывается за маской Колдуна и кто повинен в разгроме воровского общака… Этого не скажешь ни полковнику Бобрину, ни генералу Лизутину, ни кому-то еще… Приходится изображать слепого котенка, имитировать мучительные поиски, подставлять значения под результат, как в школе, когда подсмотришь ответ в конце учебника. Но это не так уж и сложно, если разобраться.