Книга Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский - Юлия Андреева

Дверь приоткрылась неширокой щелью, ослепляя Степана колеблющимся пламенем свечи. В проходе, одетая в ночной халат, с заплетенными в косу волосами под чепцом, стояла домоправительница.

– Антон велел передать, что не может сегодня, – тяжело упираясь на косяк и дыша в лицо даме перегаром, Шешковский выдал первое, что пришло ему на ум.

– Я не понимаю? – Дама оглянулась по сторонам, зябко запахивая на груди халатик. Но дверь не закрыла. Глупо.

– Антон Синявский, с которым я вот уже два дня пью в одном славном местечке неподалеку отсюда, был спешно вызван на службу. – Он пьяно ухмыльнулся и, навалившись на косяк, попытался дотянуться до собеседницы губами. – Я за него.

– Антоша не придет? – Женщина, должно быть, не узнала Степана, а может быть, как раз узнала и сопоставила, что они служат в одной конторе.

– Антон пошел вон. Я за него. – Шешковский протиснулся в дверь, распахивая ее до тех пор, пока руки пытавшейся помешать ему женщины не ослабли, и он заключил ее в свои объятия. – Черт с ним, с Синявским. На нем ведь свет клином не сошелся, а? Так, может, пока его нет? Главное, не ори, хозяйку напугаешь, а она у тебя недужная. – Он обнял домоправительницу, целуя ее в губы и шею, женщина безвольно откинула голову, Степан сорвал с ее головы чепец, гладя по волосам. – Ну, где твоя комната? Давай я сам понесу свечу.

Он взял подсвечник и, осветив лицо своей жертвы, вдруг ясно разглядел то, что было скрыто от него прежде, – шрам над бровью в виде скобочки.

– Софья Шакловитая. – Он отпустил женщину, и та в ужасе попятилась, натолкнувшись лопатками на стену. – Так и знал, что ничего не получится. Невезучий я человек.

Глава 23. Несвоевременная расплата

В ДОМЕ, КРОМЕ Софьи, как он и предполагал, находилась мало что соображающая от снадобий, которыми ее потчевали днем и ночью, Анна Васильевна. Слуг, дабы не мешались под ногами, Шакловитая то ли уволила, то ли сослала в имение. Последнее предстояло уточнить. Понимая, что помощи ждать не от кого, Степан связал Софью, после чего подогрел воды, приготовил чай и начал по глоточку отпаивать бедную Гагарину. Ничего не понимая в лекарствах, он не мог дать противоядие, но решил, что чай вряд ли сможет повредить больной. Поняв, что она в безопасности и больше ей ничего не грозит, на рассвете Анна Васильевна забылась сном, а Степан, найдя в гардеробной супруга госпожи Гагариной треуголку и позаимствовав ее, отправился в Тайную канцелярию.

Без сомнения, будь при нем верный денщик, слуга или помощник, теперь бы Шешковский мирно сидел в доме спасенной им княгини, дожидаясь, когда тот приведет помощь. Да, прав был Ушаков, когда требовал, чтобы тот не крохоборничал, а на свои скудные нанимал человека. Впрочем, после поимки опасной душегубицы контора просто обязана оплачивать ему помощника.

Правда, тогда придется делить с ним кров, а то и подыскивать жилье попросторнее, ну да он же сам тосковал без компании, а так хоть будет с кем словом перемолвиться. В этот ранний час мороз неприятно пощипывал нос и щеки, Степан прибавил шагу, размышляя, как было бы дивно ехать сейчас в уютной карете или вообще не выходить на улицу. А верно, заведет денщика, вот пусть тот и бегает. Хорошо хоть догадался не тащить с собой связанную Шакловитую, вот с кем бы теперь было возни…

ЗА ЭТИМИ РАЗМЫШЛЕНИЯМИ Степан не заметил, как дорогу ему заступили несколько конных, судя по экипировке, преображенцев. Желая уступить дорогу, Степан попятился, оказавшись по самое колено в снегу.

– О, кого я вижу! Кнутобоец из Приказа!

Шешковский поднял глаза и увидел лицо со знакомым шрамом. Трактирный собеседник. К чему бы это?

– Дело пытаешь аль от дела лытаешь? – поинтересовался офицер.

– По службе, – виновато потупился Шешковский. – Вы уж не задерживайте меня, братцы. Заметит Ушаков опоздание, шкуру спустит.

– Крутой норов у твоего начальника, – офицер подкрутил правый ус, заставив свою лошадку наступать на Шешковского.

– Строг, но справедлив, – с готовностью поддакнул Степан, уже не ожидая от встречи ничего хорошего. – Вы бы лучше, братцы, подмогли бы мне малехо. Срочное донесение для Ушакова, а я безлошадным ходом. Может, доставите меня до места, а я уж Андрею Ивановичу о вашей помощи по всей форме доложу. А?

– Крысы из крепости пусть тебе помогают! – Офицер вытащил шпагу и, направив ее на Степана, потребовал, чтобы тот шел, куда они прикажут.

– Срочное донесение! Сообщите Ушакову, что поймана опасная преступница, знатная дама в беде! – верещал Степан, но его никто не слушал. Подвыпившие офицеры наклонялись к шеям своих скакунов, стараясь кольнуть следователя, дабы придать тому прыти. Шешковский выхватил шпагу, но офицер со шрамом выбил ее, чуть не сломав Степану кисть. Когда таким манером они добрались до какого-то постоялого двора, Степан был уже мокрым от пота. Спешившись, мучители дотащили Шешковского до конюшни, где, не слушая его причитаний и угроз, разложили на лавке и, стянув портки, принялись хлестать его арапниками.

– Сдохните, суки! Ушаков вас всех на дыбе перевешает! Твари! Паскуды! Я вас всех запомнил, учтите. Ну, хватит уже, за что?! Сами знаете, я человек подневольный, что прикажут, то и делаю. А-а-а, пустите, канальи!

Натешившись вволю, преображенцы бросили Степана на лавке, кинув несколько монет трактирщику, дабы тот позаботился о своем новом постояльце.

Исхлестанную в кровь спину обильно оросили подсолнечным маслицем, но от этого парню было не легче, с проклятиями он попытался подняться, даже как-то натянул штаны, но на рубаху уже сил не хватило, необъезженной лошадкой земля вывернулась из-под ног, и Шешковский упал на пол конюшни, теряя сознание.

Казалось бы, что такого особенного с ним произошло, в детстве папаша усердно порол, в школе исправно секли, как-то раз, уже служа в Приказе, набедокурив с друзьями, тоже огребли на свои многострадальные спины, да поротые-перепоротые задницы плетей от блюстителей порядка, но на этот раз…

– Да уж, пороть надо уметь, – невесело констатировал Ушаков, обнаружив через три дня своего подчиненного в жестокой лихорадке на каком-то третьесортном постоялом дворе. Тут же был вызван служивший при канцелярии медикус Тодеуш Бревде с целым арсеналом микстур и порошков. Быстрый и улыбчивый немец с красными щеками, в сильно напудренном сером паричке сперва обработал начавшие подгнивать раны, после чего привел Степана в чувства, дав ему нюхательной соли, и, едва тот пришел в себя, не обращая внимания на требования Ушакова позволить ему немедленно допросить пострадавшего, наперво заставил Степана проглотить какое-то обезболивающее.

Тут же в дом к Анне Васильевне были высланы солдаты во главе с самим Александром Шуваловым, но, к величайшему сожалению, злодейка успела освободиться от пут и скрыться, что же до несчастной статс-дамы – оставленная без помощи, она ослабла настолько, что доктора только и могли, что разводить руками. Не помогли ни микстуры, ни кровопускания, и через неделю после освобождения, о котором находящаяся почти все время без сознания Анна Васильевна, скорее всего, даже не догадывалась, она преставилась.