Книга Бесы с Владимирской горки - Лада Лузина

Но еще труднее – уложить в голове все случившееся.

Мор вызывают бесы и упыри?

Или еще в 1770-м моровую язву наслал самоубийца-монах, проклявший собственную мать? Или, став Черным Монахом, князь Долгоруков тоже стал упырем? Ведь упырь – это и есть мертвец, в которого вселяется бес.

А первую чуму призвал еще в 1710-м упырь Антин Танский, проклятый афонским игуменом? И отец Петра из рода Танских – тоже упырь, и загрыз насмерть единственного сына… И станет ли упырем теперь Петр? Может, и прав благочинный, повелев запереть ворота – опасаясь, что Петр вернется живым мертвецом в их обитель?

И почему приятель Федор, который любит гулять по ночам и заглядывать в окна, так похож на злосчастного князя-упыря, сто лет безуспешно пытающегося отыскать своего сына-байстрюка?

Сидя на монастырской стене, Алексей, тщетно пытался ответить себе хоть на один из вопросов, когда появился Федор.

– Не думал застать тебя здесь, – поприветствовал мятежный послушник приятеля.

– Благочинный простил тебя? Так скоро? – удивился Алеша. – А говорили, ты главу из реликвария украл.

– И ты переживаешь теперь, почему меня до сих пор не убила небесная молния?

– Ты слыхал о Петре? – спросил Алексей.

– Слыхал ли я о Петре? – Федор враз изменился в лице, став вдруг злым, страшным и до странности старым. – Я сам видел все. Я был в Лавре рядом с Петром. И что-то не помогла ему твоя святая Варвара… дурак ты, дурак!

– Зачем ты так? – удивился незаслуженному упреку Алеша.

Федор рассмеялся. Зло. Раскатисто и нарочито.

Бесы так смеются в ночи.

– Так что же там, в Лавре, было? – спросил Алексей, страшась услышать ответ.

– Я не знаю, не знаю, – сказал Федор. – Не знаю даже, верю ли я в Бога теперь… Но в бесов отныне я верю!

«… и упырем этим может быть кто угодно … хоть сам первый киевский пан, хоть сынок пана … особенно если байстрюк он от ведьмы прижитый …

Или монах, что по ночам часто бродит …»

«Ты сам – бес!» – от ужаса не смог вымолвить вслух бедный Алеша.

Бес из Чертового беремища прицепился однажды к послушнику Федору. Бес завладел им. Потому что он…

– Я никогда не спрашивал, кто твой настоящий отец, – произнес Алексей. – Как его имя?

– Ты уже знаешь ответ, – сказал Федор и улыбнулся нехорошей улыбкой.

Словно вопрошая: ну что, мой беззлобный и благостный друг, хватит ли у тебя пороху сбросить меня сейчас с монастырской стены – прямо в Чертово беремище, как архангел Михаил сбросил дьявола в пекло, как князь Владимир сбросил древнего идола в Днепр?…

Или ты пропустишь упыря прямо в святую обитель?

Глава восьмая,

в которой мы узнаем, что вампирами в Украине становятся от огромной любви

Увы, мне окаянной! Горе проходит, другое наступает: умер и сын князь Дмитрий. Сколько лет мучим был Божиим попущением от беса…

Из письма Натальи Долгоруковой.

19 декабря

«Тело без головы. В груди – металлический кол», – в тот миг, когда Катя прочла эти два предложения, грянули два события.

Она поверила в существование вампиров.

И поверила в Виктора Топова… и подарила ему еще два «плюса». И решила рискнуть – опрокинуть мензурку с любовью на два часа. Идея приворожить саму себя была весьма оригинальной – возможно, она первая из ведьм решила проделать над собой подобный экспириенс. Ничем не рискуя – по ее настоянию, Даша развела все ингредиенты втрое. И поначалу впечатления были сугубо приятными.

Катя повеселела и то и дело ловила свои губы на неуместной улыбке – а, впрочем, кто и когда запретил просто улыбаться окружающему миру? Снегу. Слякоти. Холоду. Пробкам, из-за которых добираться в башню на Яр валу ей пришлось полчаса.

Зато в пробке было время позвонить Маше и крайне подробно изложить все события. Позвонить Виктору (Вите… Витеньке? Витятеньке?) Топову, узнать у него о предстоящем бал-маскараде, поощрить его. И потребовать у Жени досье на своего «приварваренного» суженого («Я знаю, ты три дня собираешь!..»)

В Башню она прибыла последней, на уже готовую мизансцену.

На почетном месте, посреди стола, в медном, наполненном миром блюде, возлежал коронованный «Йорик», а Маша и Даша бегали вокруг стола и спорили.

Мир благоразумно облюбовал себе самый дальний угол. Единственный из представителей их семейства кошачьих – черный кот Бегемот, столь же благоразумно сидел на каминной полке, повернувшись к спорщицам длинным хвостом с недовольно подрагивающим кончиком.

– Святой Климент – это он. Его утерянная голова! – провозглашала Маша. – Там, в пещерах, я обратилась к нему, и он помог мне – он отозвался! Катя, ты слышала о святом Клименте? – попыталась она перетянуть на свою сторону прибывшую. – Климент – самый первый святой Киева и Руси. Его мощи, точнее его череп, привез в Киев князь Владимир. Он получил главу Климента в Херсонесе, где сам князь принял крещение. На тот момент никаких иных святынь в нашем языческом Городе не было… И именно Климент – его глава, как бы возглавила крещение всех киевлян. Потому он вместе с Владимиром – наш главный креститель!

– Забавно, – сказал Мирослав из своего угла. – Владимир увез голову Климента. И не уберег ее… и его голову тоже не уберегли. Карма!

– По-видимому, терять черепа – и впрямь наша старинная народная забава. Национальный вид спорта… вроде футбола, – сказала Катя.

– Климент был римлянином, – нахмурилась Маша.

– Но связался с нами… на свою голову!

Катя и Мир одновременно прыснули.

– А может, и полезно порой потерять голову… хотя бы на вечер. – Катерина дернула один из книжных шкафов, отворяя спрятанный от глаз обширный гардероб Киевиц, предназначенный для визитов в Прошлое. – Я сегодня иду на благотворительный бал-маскарад, – сообщила она. – Отрабатывать полученные сведения. Маскарад тематический. Все гости должны изображать картины Национального музея.

– Возьми Мурашко, «Портрет девушки в красной шляпе», – посоветовала Маша. – Тебе подойдет.

– И презервативы возьми, – поощрила ее Даша Чуб. – Мало ли куда все зайдет! – И продолжила, не меняя повелительной интонации в голосе, повторяя явно не в первый раз: – А я считаю, что это Гоголь, я прямо-таки вижу в этом лице Николая Васильевича! – указала она на «Йорика»

– Но как это может быть головой Гоголя? – устало оспорила Маша. – Его потерянная голова – только миф. И даже по мифу, потерялась она не в Киеве, а в Москве.

– И это символично, что именно сейчас Гоголь вернулся домой – в Украину! – подняла палец Чуб.