Книга Я выбираю быть твоей - Ольга Островская

— Спасибо, — слышу я совершенно искреннее от его величества то, что совсем уже сбивает с толку.

Как-то сложно мне после вчерашних давящих чудовищным напряжением событий спокойно воспринимать этот их полушутливый разговор. И ещё сложнее понять, что сейчас происходит вообще. И снова, каким боком тут я и моя сестра? Зачем она императору? И почему он так сильно хочет расспросить меня о ней? Неужели?..

Я застываю, в полном шоке взирая на правителя империи Занагар. Он в ответ тоже смотрит на меня, слегка изогнув вопросительно бровь. Нет, не может быть. Он же… он же целый настоящий император.

Севший по другую сторону от меня Рок, насмешливо хмыкает, привлекая внимание своего друга. Надо прекращать всё это мыслечтение, а то прям никаких секретов от мужа не заимеешь.

— Не получится, бесценная моя, — этот самый муж подносит к губам мою руку. Улыбающиеся губы прижимаются к середине ладони. — Даже если ты скроешь свои мысли, я всё равно смогу читать тебя благодаря нашей удивительно тесной связи. Так что не стоит хлопот.

— Я могу поинтересоваться, чем же так рассмешили Рока ваши мысли, Мия? — Арид иронично улыбается. — С учётом того, что думали вы, судя по вашему удивлённому взгляду, явно обо мне.

И вот как ему отвечать? Да так, чтобы и на мысль не натолкнуть, если она ему самому в голова не пришла, и не обидеть тем, что посчитала это невозможным — если всё-таки пришла. Вот это накрутила.

На помощь мне, что совсем уже неудивительно, а скорее даже привычно, приходит Рок.

— Арид, — бросает он выразительный взгляд на друга. — Мия сегодня ещё даже не завтракала, а ей нужно полноценно питаться. Предлагаю разговор немного отложить.

— Конечно. Моё любопытство подождёт, — император кивает с несколько удручённым видом. — Мия не стесняйтесь. Мой повар расстарался на славу.

Всё страньше и страньше. Я отчётливо чувствую его нетерпение. Что же такое он хочет спросить? И самое удивительное, что аура этого мужчины на меня больше не давит. Хотя тут скорее всего наша связь с Роком причиной.

— Спасибо, ваше величество, — улыбаюсь я благодарно. — Я действительно проголодалась.

— Арид, Мия. Я не шутил, — настойчиво поправляет он меня. — Вы связанная моего близкого друга. Нам доведётся часто видеться. И в неофициальной обстановке я предпочитаю именно такое обращение.

— Спасибо… Арид, — смущённо повторяю я. Скажи мне кто вчера, что я смогу вполне комфортно себя чувствовать в его присутствии точно бы не поверила.

Меня действительно на некоторое время оставляют в покое, позволяя утолить голод. А пока я молча наслаждаюсь изысканными блюдами, мужчины тоже обедают и тихо переговариваются о своих делах. К их разговору я прислушиваюсь лишь вполуха — мне ни о чём не говорят те имена и названия, которые они упоминают. Но когда речь заходит об ужесточении контроля порталов на Землю, я навостряю уши.

— Арид, ты ведь понимаешь, что это решение вызовет волну протеста среди свободных куардов? Особенно в свете твоих собственных намерений, — произносит спокойно Рок.

— Решение пока не принято, — морщится император. — Точнее не сформулировано до конца. Потому я и собираюсь вынести его на обсуждение следующего Совета.

— Ты прав. Тут надо всё хорошо продумать, — соглашается мой муж, задумчиво щурясь.

Значит, мой случай всё-таки сдвинет что-то в законах Занагара, касающихся преступлений на Земле? Хочется верить, что так. Там и своих уродов хватает.

— Мия, можете мне рассказать о вашей сестре? — с ходу в карьер спрашивает меня император, видимо заметив, что я уже больше их слушаю, чем ем.

— Что именно вы хотите знать? — настороженно интересуюсь я у мужчины.

— Кое-что мельком я видел в ваших воспоминаниях. У вас двоих есть ещё кто-то из семьи?

Глава 14

Вопрос застаёт меня врасплох. Почему он про семью спрашивает? Даже страшновато как-то предположения делать.

— У нас есть отец. Хоть мы с ним и не очень близки, — признаюсь тихо. — Ваше в… Арид, могу я спросить, почему вы этим интересуетесь? Моей сестре угрожает что-то из-за меня и того, что я попала в ваш мир?

— Нет, Мия. Вашей сестре ничего плохого не угрожает, по крайней мере с моей стороны, — абсолютно спокойно и уверенно говорит он, позволяя мне поначалу выдохнуть с облегчением.

— А не с вашей? — тут же выхватываю я суть последнего его уточнения.

— А вот это я и хочу выяснить для начала. Помимо того, что не помните ничего о мужчине, с которым провели ночь, вы рассказывали ей ещё что-то?

И смотрит так выжидательно. Вот ни капельки не равнодушно, хоть и делает вид.

— Что вы имеете в виду? — осторожно уточняю, хотя уже начинаю догадываться и сама.

— О других странностях, которые вы за собой заметили, ей говорили? О зове портала, например?

— Нет, — качаю я головой. — Я… боялась, что схожу с ума. И не хотела её этим пугать.

Невольно мне снова вспоминается тот страх, который я испытала за первые два месяца своей беременности. И то, как порой не была уверена в здравом ли рассудке. Пожалуй я потому с такой легкостью и ухватилась за объяснение про другой мир, лишь бы не считать себя безумной.

— Мия, — мою руку сжимает Рок. — Объясни, почему в своих воспоминаниях ты так боялась быть похожей на мать? И мне хотелось бы знать, как ты жила до встречи с Эскаером.

Закрываю глаза, пытаясь справиться с собой. И с застарелой горечью. Мне страшно не хочется об этом говорить, ни сейчас, ни когда-либо ещё, но Рок теперь мой муж и уж точно имеет право знать, с какой наследственностью ему жена досталась. Немного неловко, что он поднял эту тему при императоре. Но я чувствую, что увильнуть мне сейчас не дадут. Да и какая разница? Я могу молчать, а вот не думать и не вспоминать вряд ли. Значит, он всё равно узнает.

— Она в последние годы своей жизни была… сильно не в себе. И нам с Васей пришлось очень нелегко. Особенно Васе, — хрипло признаюсь я, тщательно подбирая слова. Муж всё равно увидит полную картину. — Мама… она всегда была сложным человеком. Слишком ранимая, слишком требовательная к окружающим. Отец ушёл от нас, когда мне было девять, а Васе семь. Мама оборвала с ним все связи, запретила нам с ним видеться и общаться и всю дальнейшую жизнь посвятила… своим страданиям. Она постоянно говорила, как она несчастна, как несправедлив к ней мир. О том, что её никто не понимает, что никто не может ей дать то, чего требует её ранимая душа. Переложила почти все домашние хлопоты на нас с сестрой, аргументируя это тем, что раз наш отец её бросил, то хотя бы мы должны стать её поддержкой и опорой. Мы и не возражали. Жалели её, помогали, чем могли. Где-то справлялись, где-то не очень. Заботились о себе сами.

Вздохнув, я опускаю взгляд на свои сцепленные руки. Чувствую на себе пристальные внимательные взгляды мужчин. И испытываю странное ощущение, будто своим рассказом подтверждаю что-то, что они и так предполагали.