Книга Ее чудовище - Купава Огинская

— Мы проверили весь город, осталось несколько улиц, — сумрачно ответил Санхел.

— Хм-м-м…

— И аристократов? — спросила я с подозрением. — Изумрудный бульвар и Быстроводную набережную вы тоже проверили?

Капитан глянул на меня как на сумасшедшую и сухо произнес:

— Мы не имеем права вторгаться в дома дворян без их на то разрешения.

— И никто не разрешил?

— Трое позволили, — кисло ответил Санхел.

— Что ж, придется мне нанести им визиты, — расплылся в недоброй улыбке Барон, глядя на входную дверь и совершенно не замечая спешно бледнеющего стражника на посту.

— В Атар-Эль живут наследники четырнадцати древних семейств, — сообщила я.

— У меня полно свободного времени.

Глава тринадцатая. О незваных гостях и ненужных жертвах

Я не знала, как именно Санхелу удалось уговорить командора смирить свой гнев и допустить до настоящего расследования Барона и его скромный довесок в моем лице. Вероятно, помогли сообщение о стабильном состоянии выпитых стражников, озвученная причина, по которой их, собственно, и пили, ну и донесение о злостном преобразовании проклятия в нечто иное. Нечто такое, названия чему не могла придумать даже Идра.

Подозреваю, Бэйсу не понравилось известие о том, что его капитан, получивший четкие инструкции, ослушался их и выдал Высшему всю информацию, касающуюся расследования, но приказ свой он отозвал.

Барон был официально принят в ряды добровольцев и даже получил почетное звание младшего констебля, о чем по секрету мне сообщил Санхел.

Ни он, ни тем более я не решились рассказать об этом самому Барону…

Не было дураков так рисковать жизнью.

Барон и так был недоволен нашей случайной встречей на ступенях управления и моим непозволительным упрямством.

Я не хотела подчиняться, не хотела отправляться домой и оставлять все на него.

Я умирала, это было ясно, казалось, уже всем, но лишь сегодня за завтраком я окончательно все осознала.

Странное это ощущение, когда сердце на несколько мгновений останавливается, а ты продолжаешь жить, чувствовать и понимать.

Утром я испугалась и серьезно напугала Улису, когда ни с того ни с сего перестала дышать, вскочила с безумным видом, хватаясь за сердце, свалилась на пол и судорожно задергалась.

Это длилось всего несколько мгновений, растянувшихся для меня в бесконечность, где я чувствовала, как не бьется мое сердце… После этого хмурый Высший совсем не пугал меня.

Весь мой страх сконцентрировался в ожидании следующего вздоха и удара сердца, который, как я уже успела узнать, мог не наступить.

— Девушке в твоем положении здесь не место, — уверенно сказал Барон, загородив мне вход в управление.

— Сегодня утром я уже разок умерла. — Видит Эллари, я не хотела ему говорить, чтобы не отвлекать от главного, но он сам меня вынудил. Я вытащила подвеску из-за ворота платья нежного розового цвета, хоть как-то скрадывающего мою нездоровую бледность. Тени под глазами не смогли скрыть даже ведьмины компрессы. — Мне не понравилось.

Барон молча осмотрел амулет, попробовал пальцем острый скол, образовавшийся сегодня, и странно посмотрел на меня.

— У нас мало времени.

— У нас? — переспросила я. — Может, вы хотели сказать, что мало времени у меня?

Он покачал головой, но дорогу мне уступил. Не стоило тратить драгоценные минуты на глупые выяснения отношений.

Испытывая робкое облегчение, я поспешила за Бароном на второй этаж, в кабинет Санхела, почти не замечая, как разбегаются стражники при виде мрачного Высшего.

Капитан видеть нас был не рад, но как мог попытался скрыть свое разочарование.

— Шелла, с вами все в порядке? — поднимаясь из-за стола, спросил он озабоченно, впечатленный моим видом. — Может, позвать целителя?

— Не стоит. Живая — и ладно, — беспечно отозвалась я. Бравада моя вызвала осуждающее покачивание головой со стороны Барона и смятенное покашливание капитана.

— Быть может, вам не стоит присутствовать? — спросил он. — Вероятно, вам нужен покой.

— Улиса ушла домой, проверить, в порядке ли ее собственность. В магазине никого нет, и даже тарелочка с едой для Бозильды до сих пор не тронута. И я не хочу сидеть в одиночестве и жалеть себя.

— И что же ты собираешься делать? — снисходительно спросил Барон.

— Исполнять обязанности вашего здравого смысла, — твердо сказала я, — совести и человеколюбия.

Он критически осмотрел меня и усмехнулся:

— Когда в следующий раз Шэйн разозлится из-за того, что я охочусь в его лесах, и обвинит в отсутствии совести, обязательно покажу ему тебя.

Слова Барона могли бы походить на угрозу, не рождай в моей душе это его уверенное «в следующий раз» надежду на то, что этот самый следующий раз действительно будет. Что я выживу.

— Я соберу отряд, — сказал Санхел.

Он хотел действовать по инструкции и закону. Барон же желал поскорее со всем разобраться, чтобы не видеть больше моего бледного, осунувшегося лица. Я просто мечтала лечь и немного полежать — дорога до управления меня вымотала.

Привалившись к двери, я закрыла глаза, пережидая приступ слабости, едва прислушиваясь к вялому спору.

— Зачем тебе люди, капитан? — пренебрежительно морщился Барон. — Я сделаю все сам.

Санхел не стал разоряться на бессмысленные объяснения, которые Высшему все равно не интересны. В конце концов, какое дело до правил существу, живущему вне общества и законов?

Капитан молча и упрямо поступил по-своему.

На то, как Санхел негромко и спокойно велел застывшему от ужаса секретарю собрать отряд, Барон смотрел со странным выражением лица. С одной стороны, ему очень хотелось просто лишить капитана жизни. С другой — здесь находилась я. И бессмысленные убийства я очень не одобряла.

— Начнем с набережной? — спросила деловито, благоразумно решив сделать вид, что ничего не произошло. — Давайте?

Особняки аристократов, расположенные вдоль Быстроводной, всегда казались мне зловещими и странными — очень удобными для всяких злодеяний.

Мое предложение не встретило никаких возражений, и через четверть часа мы уже стояли на крыльце управления, перед стражниками, побледневшими от осознания обрушившейся на их головы беды.

Они видели Барона и, благодаря сухим объяснениям капитана, знали, что встреча эта не случайная и не скоротечная. Что придется им сегодня работать с чудищем, которым их еще в детстве пугали матушки…

На лицах стражников застыло озабоченное выражение, разбавленное смесью разумного страха и сумасшедшего любопытства.