Книга Декабристы-победители - Евгений Шалашов

Хорошо бы сказать – «ратники занимали боевые позиции». Но, увы, все сводилось к обустройству биваков и заготовкой дров для костров.

Мясников, назначенный командовать 2-й дружиной, сиял эполетами поручика. Но когда к нему подошел унтер-офицер Иванов, непроизвольно вытянулся, а рука сама по себе потянулась под козырек.

– Ваше Благородие, дозвольте обратиться? – доложился унтер-офицер и, дождавшись кивка, спросил: – Скажите, кто приказал занять эти позиции?

Если бы на месте Иванова был другой унтер, за подобный вопрос он получил бы в ухо или десятка два шпицрутенов от профоса. В военное-то время не посмотрели бы, что кавалер.

Но помощнику командира дружины спросить можно. Тем более за последнее время было неясно – а кто командует 2-й Московской дружиной, то ли поручик Мясников, то ли унтер-офицер Иванов? Но сие положение дел устраивало и начальство, и самого командира дружины. Правда, рядовые ополченцы – ремесленники, лавочники и прочие мещане, были не очень довольны. По сравнению с 1-й и 3-й дружинами, где командирами состояли чиновники (проходившие, правда, по военному министерству), им приходилось тяжко. Но кто спрашивает мнение нижних чинов?

– Павел Иванович, вы лучше меня знаете, что приказы не обсуждают, – терпеливо отвечал командир.

– Но все же, кто отдал приказ? – настаивал унтер.

– Командир ополчения, Его Превосходительство генерал-лейтенант Орешников, – вздохнул поручик.

В войсках был дичайший голод на офицеров. Недавно князь Мещерский получил назначение в регулярную армию на должность начальника штаба резервных дивизий, а командиром ополчения был назначен Орешников – бодрый старец, помнивший не то что Александра Васильевича, а Фермора с Салтыковым во времена Семилетней войны… А где других-то взять? Не то время, когда в июле-августе 1812 года ополчением командовал сам Светлейший князь Голенищев-Кутузов. Нынче и капитаны-то на вес золота, а уж полковники – по цене бриллиантов. А сколько стоит генерал, так и выговорить страшно – верно, столько и денег еще не начеканено! Да и унтер в роли помощника командира дружины – неслыханное дело.

– М-да, – протянул Иванов. – Его Превосходительство явно путает себя с князем Дмитрием Ивановичем Донским. Тот ведь тоже поставил полки спиной к реке, чтобы отступать было некуда. Нас, господин поручик, поляки спихнут в Днепр и не заметят. Ну, если говорить о нашей дружине – так и Вихровки хватит… Было бы разумнее занять оборону на той стороне.

– Генерал-лейтенант получил приказ от самого главнокомандующего, – со значением сказал поручик. – Наша задача – задержать врага до подхода основных сил. Удерживать плацдарм до переправы войск.

– Классика, – хмыкнул Павел Иванов.

– В смысле? – не понял Мясников.

– Это я так, – не стал позорить унтер-офицер своего командира, не понимавшего, что во все времена ополченцы считались «пушечным мясом». Даже тогда, когда и слов-то таких не было. Ставили же князья ополченцев впереди войск. Ополченцы, без поддержки артиллерии, почти не имеющие ружей, плацдарма не удержат. В лучшем случае – оттянут на себя войска противника и слегка измотают. Да и будет ли переправляться армия на наш берег? Гораздо удобнее подождать поляков на противоположном берегу, простреливая реку артиллерией. А там и атаковать можно…

Павел Иванович еще раз вздохнул. Как жаль, что вместо тяжело заболевшего Паскевича должность главнокомандующего занимал Витгенштейн. Собственно, Паскевич – это тоже не Суворов и даже не Баркалай, но все лучше, чем Витгенштейн.

– И что прикажете делать теперь? – спросил командир дружины, озадаченный поведением помощника.

– Что тут делать? Землю копать, – хмыкнул Иванов. – Чем больше накопаем – тем целее будем. Настроим редутов, как против шведов под Полтавой.

Помощник командира, взяв с собой пару ратников из отставных солдат, ушел ставить вешки, размечая направление траншей.

Благо шанцевый инструмент был почти у всех, и первая линия окопов была выкопана уже к вечеру. Но с утра вместо положенного отдыха (поляков-то не видно!), ополченцы получили приказ копать новую линию. Вздохнули, вполголоса обматерили унтера Иванова (ну, не поручика же было костерить, коли ополченцы-то видели – кто командует) и пошли копать. Правда, бывший чиновник, записавшийся в дружину, чтобы не попасть под суд за растрату казенных денег, начал было стенать, что неплохо бы и отдохнуть. Но свои же соратники, вдохновленные словами унтера о необходимости траншементов в военное время, очень быстро объяснили ему, что он неправ…

За два дня ратники 2-й дружины перекопали весь берег. Соседние 1-я и 3-я дружины поглядывали на «землекопов» с недоумением. Их командиры, статский советник да коллежский асессор, от увещеваний поручика Мясникова только отмахивались: «Наше дело маленькое. Поставили – стоим. Прикажут – будем копать. Будем держаться до подхода русского войска. Умрем – но не выдадим!» С унтер-офицером вступать в объяснения они и вовсе не пожелали – мол, видали они и не таких нижних чинов.

Унтер-офицеру Иванову было грустно. На соседей надежды никакой. Не окопаются – и сами полягут, и их подставят. Пройдут ляхи через соседей!

Чтобы хоть как-то укрепить левый и правый фланги, Иванов приказал вбивать в землю заостренные колья и заготовить несколько «волчьих ям». «Отдых» для ратников помощник командира устроил тоже особенный.

– Итак, господа, – поучал Иванов. – Предположим – несется на вас всадник с саблей или пикой. Что от сего будет?

Народ от непривычного обращения «господа» робел, но потом начинал отвечать:

– Карачун нам всем будет. Насмерть зарубят.

– Правильно, – кивнул унтер-офицер. – А если, господа, ему в грудь или в лошадь копье воткнуть? До того, как он вас зарубит? – уточнил Иванов.

– Попасть-то в него трудно, – рассудительно сказал один из ратников. – Всадник-то сверху будет, да и лошадь увертлива. Попади-ка в нее.

– Верно, – одобрительно сказал Иванов. – А если в него не одним, а десятком копий пырнуть?

– Это навроде палисада? – спросил догадливый.

– Правильно говоришь, ратник, – улыбнулся Павел Иванович, вспоминая фамилию парня. М-да, а чего тут не вспомнить-то? – Верно, ополченец Иванов. Представь – скачут на нас паны, а мы навстречу им забор из копий выставили, – многозначительно прищурился командир.

– Так ведь если увидят, господин унтер-офицер, то лошадь подымут повыше – и… гоп, перепрыгнули.

«Пожалуй, – подумал Павел Иванович, – пора поговорить с поручиком о присвоении парню капрала». Но вслух сказал:

– Правильно мыслишь. Только если мы копья в два ряда наставим – не перепрыгнут. Один пониже вкопаем, второй повыше, а там и мы сидим – с копьями.

– А где ж мы столько копий найдем? – раздался озадаченный голос.

– Дубин поставим навроде тебя! – хохотнул ратник Иванов. – Понятно же, жердей нарубим да заострим.