Книга Цвет сакуры красный - Борис Орлов

[15] Эй, ты! (Эй, там!) (яп.)

[16] «Божественный ветер» – название тайфуна, который дважды, в 1274 и 1281 годах, уничтожил корабли монгольской армады хана Хубилая на подступах к берегам Японии, сорвав тем самым планы по ее завоеванию.

[17] «Береговые обезьяны» (яп.) – японская презрительная кличка китайцев.

Глава 5.

Как много девушек хороших,

Как много ласковых имён!

Но лишь одно из них тревожит,

Л. Утесов. Из к/ф «Веселые ребята»

Хоупацзяцзы был взят штурмом. Красным Армиям достались богатые трофеи, в том числе – еще один танк, не принявший участия в бою по причине неисправности. На следующий деблокировали день Ляоян. Неделю красные отряды зачищал местность, определялись с местами расположения, налаживая снабжение и быт. А потом дивизию перебросили во Внутреннюю Монголию: где-то в штабах в Москве и Токио решили, что оставлять братский монгольский народ разделенным на части неправильно. И снова началась кочевая жизнь: палатки, ночные тревоги, зачистка местности. Но наконец жизнь вошла в привычную колею: задымили походные бани, открылись в фанзах Красные уголки, по выходным дням шестидневки стали демонстрировать кинофильмы, а из дому до бойцов начала доходить почта и посылки. В нескольких домишках заработало что-то вроде солдатских чайных, в которых по вечерам собирались свободные от дежурств и службы бойцы и командиры.

В тот вечер в малюсеньком не то поселке, не то монастыре Бэйцзымяо, в одной из фанз, в которой образовался такой стихийный буфет, сидели Волков и Танака и пили чай. Черный и очень крепкий, потому как оба, прихлебывая из чашек, морщились и резко выдыхали.

- Севака, твой отец исключительно мудр, – заметил Исиро, отставив в сторону опустошенную чашку.

Всеволод кивнул другу и придвинул к нему початую палку сухой копченой колбасы. Эту колбасу и «чай» армянского разлива он получил в посылке из дома. Отец знал, что посылать: шесть бутылок коньяку, столько же батонов копченой колбасы, шматок сала Грушиного посола, два десятка шоколадок «Золотой ярлык», такое же количество коробок папирос «Герцеговина Флор» и, до кучи – с килограмм леденцов россыпью. Хотя здесь кормят здорово лучше, чем даже в той Российской армии, не говоря уже про Советскую, в которой, по рассказам отца, кормили хоть и сытно, но удивительно невкусно, а все-таки приятно вот так поесть чего-то не казенного…

Осторожно долив в обе чашки коньячку, Волков поднял тост за «старого, мудрого» отца и снова принялся слушать бесхитростные рассказы Танаки о событиях революционного двадцать шестого года, когда «товарищ его божественное величество» объявил о переходе к строительству социализма. Исиро рассказывал, как сопротивлялись самые упертые противники советского строя, как некоторые генералы и адмиралы попытались объявить Нобухито сумасшедшим и восстановить сегунат, как почти безоружные рабочие и крестьянские отряды блокировали воинские части и вступали в отчаянные схватки с полицией… Парень слушал и млел. Больше всего его удивляло не то, что это произошло, а то, что в его прежнем мире этого не было…

-… И тогда товарищ Ямбури как закричит: «Вперед! – Исиро опрокинул в рот очередную чашку, резко выдохнул и зажевал безумным бутербродом из копченой колбасы и сала, положенных на булочку ан-пан, – И мы побежали. А полицейские принялись стрелять. Но они успели убить и ранить только пятнадцать человек, а потом мы их всех нашими бамбуковыми пиками перекололи! Только я, Севака, никого так и не успел заколоть – всех до меня успели… – Хмелея, Танака помотал головой, – А я тогда думал, что я – трус. Я и сейчас часто так думаю… – добавил он, опустив глаза.

Хлеба в чайной не было, а потому Всеволод тоже взял ан-пан – сладкую булочку с непонятной начинкой и положил на ее изрядный кусок колбасы.

- Глупости ты говоришь, Исиро, – заметил он, откусывая от бутерброда изрядный кусок. – Совершеннейшие глупости. Какой же ты трус? А кто вместе со мной танк подбил? А кто до конца в обороне стоял? Да я храбрее тебя парня не видел!

Волков хотел добавить, что атаковать вооруженных полицейских с заостренным бамбуковым шестом – это просто верх храбрости, но промолчал. Все-таки такое, пожалуй – верх безрассудства. Он вспомнил, как что-то подобное читал про бои на Иводзиме, когда оставшиеся без боеприпасов японцы атаковали американцев с такими же копьями в руках. На пулеметы шли! И дошли, мать их, дошли!..

- За тебя и твоих уважаемых родителей! – поднял чашку с «чаем» Всеволод.

Друзья выпили, закусили, снова выпили. Волков вытащил папиросы, они закурили…

- Сайн байна уу, ноокхоод![1]

К столику подошли двое знакомых цириков Монгольской Народной Армии Дамдинсурен и Оуюн.

- Здорово, мужики! – поприветствовал их Всеволод и жестом пригласил присоединяться. Танака ограничился наклоном головы.

К монголам красноармейцы относились, скажем так, своеобразно. Степняков считали хорошими товарищами, отменными наездниками, но вместе с тем стойкость монгольских цириков – весьма невысока, а боевая подготовка – еще ниже. Несколько раз Волков наблюдал, как монголы бросались в конную атаку на пулеметы противника. Со всеми вытекающими из такого «мудрого» решения последствиями. Впрочем, пару раз ему доводилось видеть, как китайские солдаты вскакивают и удирают от завывающих злыми духами всадников с обнаженными клинками. Тоже со всеми вытекающими…

Но в остальном монголы – ребята, хоть и не сильно образованные, а вернее – сильно необразованные, но вполне свойские. И харчами поделятся, и помогут, если есть чем. А потому Всеволод плеснул обоим цирикам «чая» и предложил выпить за товарища Чойбалсана. Цирики с жаром поддержали, Танака которому было уже, в общем, все равно, за кого пить, согласно кивнул.

Цирики захмелели быстро, хватило буквально пары чашек. Опьянев они принялись рассказывать друзьям о своих «героических подвигах» и врали так, что Волков и Танака даже слегка протрезвели. Сохраняя каменные выражения лиц русский с японцем переглянулись и в полумраке маленькой фанзы увидели смеющиеся глаза друг друга.

- Ладно, – сказал Всеволод. – Достаточно. А не то вы нам сейчас расскажете, как китайский самолет плетью сбили и танк зубами загрызли.

Исиро засмеялся: негромко и необидно. Но монголы все равно обиделись. Правда, совсем ненадолго. А потом…

- Друзья, – Дамдинсурен который только что о чем-то шептался с Оуюном, повернулся к Волкову и Танаке и заговорщицки подмигнул. Вышло у него не очень, но друзья поняли, что монголы что-то задумали. – Друзья мы хотим пригласить вас… Одним словом: пойдемте. Только вчера приехали наши кимовки. А женщины на войне – они…

Всеволод задумался. «Девчонки… Девчонки – это, конечно, здорово!» Честно говоря, с самого дня призыва у него не было ничего и никого. Что, в общем, и не удивительно: сперва некогда, а потом, извините, не до того стало… Он усмехнулся: «Молодец, папаня, что леденцов и шоколадок отсыпал. Сладкое девчонкам в кайф. Сейчас прихватим чего-нибудь и…» Дальше воображение нарисовало десяток сцен от легкой эротики до жесткого порно включительно.