Книга Просто о любви - Татьяна Алюшина

— Ольга Львовна, вы успокойтесь. А то Ваньку совсем напугаете. В какую больницу ее увезли?

Она сказала номер больницы и продиктовала не нужные Степану номера справочных телефонов. Он выслушал не перебивая.

— А вы сказали врачам скорой, что она обследовалась в другой больнице у конкретного врача? Ее бы госпитализировали туда.

— Она не ходила! — призналась Ольга Львовна и стала по новой всхлипывать. — И вам не призналась! Говорит, незачем понапрасну беспокоить знакомых Степана и его самого! Сходила в нашу поликлинику, ей терапевт дала направления на анализы.

— Диагноз тоже терапевт ставила? — суровым докторским тоном расспрашивал Степан.

— Да, только она сказала, что надо бы уточнить, и выписала направление на УЗИ и к урологу, но Верочка не успела сходить…

«Твою мать! — выругался про себя Степан. — Ну твою же мать! Надо же быть такой идиоткой твердолобой!»

— Ладно, Ольга Львовна, я все узнаю и позвоню. Решим, как действовать, в зависимости от обстоятельств.

— Степан Сергеевич, Верочка вам не призналась, стеснялась и не хотела, чтобы вы видели в ней больную или пациентку, но она давно, где-то с полгода мучалась болями. Все скрывала ото всех, и от меня тоже, последнее время совсем уж ее прихватило, пришлось мне рассказать, а вам говорить запретила. Вы уж не сердитесь на нее.

— Ольга Львовна, а она за эти полгода хоть раз у врача была?

— Нет, пока вы не настояли, не была, думала, обойдется.

— Ну да! Рассосется само собой! Идиотизм! — не выдержал Больших.

— Вы уж простите нас…

— Да при чем здесь мое прощение, непрощение или обиды какие-то! Речь идет о ее здоровье и жизни! Все, Ольга Львовна, — сбавил он напор, — что теперь об этом говорить. Я позвоню.

В негодовании нажал кнопку отбоя и швырнул телефон на торпеду, осмотрелся, где едет, прикидывая, как лучше и быстрей добраться до больницы.

«А что ты разошелся? Ты врач, ты что, не видел ее состояния, симптоматики? Или не хотел замечать? Полгода? Или так тебе она до фонаря, то бишь безразлична, что ты и не смотрел с излишней внимательностью?»

Еще больше раздражаясь, теперь уже на самого себя, Больших посигналил и, нагло нарушая, перестроился через два ряда, свернул налево под мигающую зеленую стрелку.

«Что ж теперь виниться-то? — размышлял он, понемногу остывая. — Не замечал я ее состояния. И не выглядела она больной, ни разу не то что не пожаловалась, не застонала и не поморщилась при мне. И намека на недомогание не было! Если бы я жил с ними или больше времени проводил с ней, заметил бы! А так… Кого теперь обвинять! Только себя! Она-то ладно, руководствовалась какими-то извращенными правилами поведения с мужчинами и надуманными приличиями — это дело ее выбора и воспитания! А ты-то, доктор хренов! Спал с женщиной и не видел, что она больна?!»

И, в один момент успокоившись, Больших принял всю вину на себя! Ну неумная женщина со странностями, но ведь он профессионал, врач! «Не видел, не понял. Я виноват. А кто еще?» В больнице, пробившись через приемное отделение и справочную к назначенному Вере лечащему врачу, Больших, уже судивший себя и вынесший приговор, представился и начал разговор.

— Вы родственник, муж? — спросил недовольно доктор.

— Нет, — таким же докторским тоном ответил Больших. — Семья Веры — очень близкие и давние друзья моей семьи. Как родственники.

— Ну, может, так оно и лучше, — устало сказал доктор. — И родственникам вы все объясните. Вы врач, смотрите сами, картина ясная беспредельно!

Он подвел Степана к настенной панели для просмотра рентгеновских снимков, включил установку, вставил Верин снимок, демонстрируя коллеге.

— А вот ее УЗИ и анализы, те, что она сдавала в поликлинике, и наши.

Степан закаменел, мороз пробежал у него по позвоночнику, когда он понял, как все плохо…

— Сами видите: рак. Скоротечный рак правой почки, третьей степени, с обширным метастазированием. Срочная операция назначена на завтра. А там… — Он развел руками неопределенно, отключил аппарат, выдернул снимок и убрал в свой стол. — Почку удалим, постараемся вычистить все метастазы, но… Вы, Степан Сергеевич, сами все понимаете. Картина очень сложная, запущенная, на два бы месяца раньше ее привезли, как только боли усилились… а-а-а! — И махнул безнадежно рукой.

Он поднялся из-за стола, подошел к маленькому обеденному столику у стены, включил чайник, жестом предложил Степану чаю, Больших отказался, покачав головой.

— Всю дорогу с этим сталкиваюсь, с людской инерцией и наплевательским отношением к себе! Доведут болезнь до края, до последнего предела, и «доктор, спасите!». Вам ведь наверняка приходилось с таким сталкиваться?

— Не совсем… — хрипнул горлом, прокашлялся Степан, даже попытался улыбнуться. — У меня немного иная специфика. Сейчас МЧС, а раньше отделение экстренной интенсивной хирургии и травматологии. Ко мне запущенные попадали разве что с гангреной и перитонитами разных стадий.

— Что гангрена, что перитонит — та же песня!

— Точно, — согласился Степан.

Приговора себе он не отменял, но стало полегче, когда внесена ясность, расставлены приоритеты и понятно, какие следует предпринимать шаги и дальнейшие действия.

— Какие у нее шансы? — спросил Степан коллегу с самой распространенной в России фамилией: Иванов.

— Хреновые! Вот завтра разрежу, точно буду знать! — И с легкостью перешел на «ты»: — Ты же в курсе, как это бывает! Анализы, снимки, УЗИ — это одно, а разрезал и: ба! Чудеса в решете! Получите и это! Приходи, Степан, завтра, часа в четыре. Сейчас можешь ее навестить.

Укрытая до подбородка одеялом, с правой рукой под капельницей, бледная до однородности цветовой гаммы с подушкой, на которой лежала ее голова, Вера смотрела на него большими печальными глазами, особенно выделяющимися на похудевшем, заострившемся лице. Степан сел рядом с койкой, придвинув стул, привычно проверив, что ей капают и хорошо ли закреплена игла в руке.

Бодрить докторским голосом он умел профессионально.

— Привет, — улыбнулся он ей.

— Привет, — тихо ответила Вера, глядя на него со смиренным страданием в глазах. — Вот как получилось…

— Бывает, — подбодрил он. — Врач сказал, что у тебя?

— Нет. Сказал, что, когда все анализы придут, будет ясна картина заболевания.

Больших кивнул, но от уклончивости доктора со всероссийской фамилией Иванов ему сейчас было не легче.

— У тебя дисфункция правой почки, то есть она не работает. Ничего страшного, почки парный орган, и вторая справляется вполне сносно. На завтра тебе назначили операцию. Почку удалят, но инвалидом от этого ты не станешь. Пройдешь сложный реабилитационный период, пока организм настроится на новые условия и левая почка привыкнет работать с другими нагрузками. Особая диета, определенные ограничения, но это все мелочи. Главное, Вера, твой настрой. Чем сильнее ты будешь стремиться поскорей встать на ноги и выздороветь, тем быстрее поправишься.