Книга Чародей в ярости [ = Чародей разбушевался ] - Кристофер Сташеф

— Саймон, насколько мы удалены от побережья?

— Может на день пути, — Саймон проследил за взглядом Рода. — А, понимаю. То ястреб-рыболов, не так ли?

— Насколько я знаю. Но если океан всего в двадцати милях, то она, вероятно, настоящая. — Род повернулся к своему спутнику. — Я думал, ты простой фермер. Откуда ты знаешь как выглядит ястреб-рыболов?

Саймон пожал плечами.

— Как я сказал, океан не так уж далеко.

Это верно, размышлял Род. Вообще-то, у него не было оснований для подозрений, но на вражеской территории он был насторожен и допускал, что ближайший валун может оказаться замаскированной ведьмой.

— И потом, — добавил повеселевший Саймон, — я никогда и не утверждал, будто я фермер.

Род в удивлении поднял брови.

— Действительно, — медленно произнес он. — Я счел это само собой разумеющимся. В конце концов, чем еще можно заниматься в небольшой деревне?

— Она у самого королевского большака, — объяснил Саймон. — Я держу постоялый двор.

Род поднял голову, открыв рот прежде, чем из него вышли слова.

— О, — и медленно кивнул, — понимаю. И там частенько останавливаются знатные особы, а?

— Наверно дважды в месяц. Всегда кто-то постоянно ездил то в замок милорда герцога, то обратно. Я прислушивался к их речам и по мере сил подражал им, чтобы сделать им приятное.

Прислушивался он, отнюдь, не только к их речи, — размышлял Род. — Аристократы, несомненно, были бы ошеломлены, если б узнали, что обслуживает их читающий мысли. И, конечно же, у Саймона не могло остаться много иллюзий в отношении лордов.

«Так почему же он сохранял лояльность?»

«Вероятно, потому, что альтернатива выглядела намного хуже.»

— Думаю, тебя не научили читать?

— Нет, отец посылал меня на уроки к викарию. Он держал постоялый двор до меня и знал, что трактирщику полезно уметь читать, писать и считать.

Так выходит Род случайно наткнулся на одного из местных общинных лидеров.

— А кто ты такой, просвещенный человек?

Он и впрямь был таким.

В голове у Рода все сигналы тревоги подняли трезвон. Признаться, он сболтнул много лишнего, но мог ли Саймон так быстро сообразить, что к чему.

— Как кто... я — фермер. Я похож на рыцаря, поэтому сбиваю тебя с толку? Или, может, на герцога? — Тут его лицо прояснилось от восторженной улыбки, и он ткнул пальцем Саймона. — Понял! Ты принял меня за златокузнеца!

Саймон сумел приглушить смех до негромкого смешка и покачал головой.

— Нет, любезный. Я говорю не о твоем занятии, а о том, кто ты есть. О том, что ты тут, но тебя здесь нет.

Род уставился на него, совершенно сбитый с толку.

— Что ты имеешь в виду, как так меня здесь нет?

— В твоих мыслях, — прикоснулся пальцем ко лбу Саймон. — Я тебе говорил, что слышу людские мысли, а твоих я не слышу.

— А. — Род снова повернулся лицом к дороге, задумчиво глядя вперед, но в душе чувствовал облегчение, будто гора упала с плеч. — Да... мне уже говорили об этом...

«Хорошо, что это способ действует», — подумал Род про себя.

Саймон улыбнулся, но свел брови.

— Дело тут не просто в неслышанье твоих мыслей. Когда мой мозг «слушает» тебя, нет даже ощущения твоего присутствия. Как такое происходит?

Род пожал плечами.

— Я могу высказать догадку, но не более того.

— И о чем же ты догадываешься?

— Ты больше обеспокоен наличием читающих мысли, чем средний крестьянин.

Саймон покачал головой.

— Этим всего не объяснишь. Я знавал некоторых с болезненным страхом, что их мысли услышат, и по-моему у них имелись основания, хотя я старался избегать их. И все же их мысли я слышал, если желал того. Поистине, я чувствовал, что они там есть. Однако, с тобой у меня не выходит ни то, ни другое. Я думаю, дружище, что ты должно быть сам наделен каким-то налетом ведовской силы, которую твоя воля превращает в щит.

— Ты хочешь мне сказать, что я ведун? — Род довольно неплохо прикинулся рассерженным.

Саймон лишь печально улыбнулся.

— Еще меньший, чем я. Нет, я бы этого не боялся. Ты ведь не слышишь мысли, не так ли?

— Нет, — правдиво ответил Род, по крайней мере, на данное время.

— Значит ты не ведун, — улыбнулся Саймон. — А теперь скажи мне, зачем ты едешь на север? Ты ведь должен знать, что едешь в самую пасть опасности.

— Разумеется знаю, после того, как мы поговорили между собой. — Род сгорбил плечи, уходя в себя. — Что касается опасности, то я рискну. В Корастешеве я смогу получить за свои продукты лучшую цену, чем во всем графстве Тюдор! А семья у меня всегда голодная.

— Она будет голодать еще больше, коль ты не вернешься. — Голос Саймона понизился, полный искреннего сочувствия. — Заклинаю тебя, друг, поворачивай обратно.

— А что случилось? Тебе не нравится мое общество?

Озабоченность Саймона перешла в улыбку.

— Нет, спутник ты приятный...

Лично Род считал себя довольно хамоватым. Но Саймон обладал большой терпимостью.

— И все же, ради тебя самого я прошу повернуть обратно на юг. Чародеи колдуна не станут добродушно взирать на того, чей разум они не смогут почувствовать.

— Цены в Романове не выше, чем в Тюдоре. — Саймон не сводил цепкого взгляда с глаз Рода. Он, казалось, прожигал ему сетчатку и проникал в мозг. — Что еще заключено в твоем ответе?

Род неохотно признал.

— Есть в нем еще кое-что, но ты получишь лишь то, что услышал.

Саймон с минуту продолжал глядеть на него.

А затем вздохнул и отвернулся.

— Ну, судьба твоя, и отвечать за нее ты должен сам. И все же не забудь, друг, что твои жена и дети рассчитывают на тебя.

Род бесспорно не забывал об этом. На один болезненный миг ему представилась Гвен и дети, ждущие неделю за неделей, без всяких известий о нем. Затем он строго оттолкнул эту мысль в сторону и попытался представить себе лица мальчиков, если он бросит задание и вернется туда, где не грозит опасность.

— У тебя есть обязательства перед народом твоей деревни, мастер Саймон. У меня тоже.

— Какие? Перед жителями твоего села?

— Ну, во всяком случае, перед моим народом. — Род думал о всем Грамарие, не говоря уж о Децентрализованном Демократическом Трибунале. — А коль принимаешь на себя такое обязательство, то его нельзя забывать только потому, что выполнение его становится опасным.

— Да, именно так, — нахмурился Саймон. — Именно это я и начал понимать лишь теперь.