Книга Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер

Не буду ей писать, что я как раз таки был в трениках. «Похоже, Лейлани там всех знает. Она туда часто ходит». – «Твою подругу зовут Лейлани? Как Лейлани Макбранайт?! Погоди, ты не шутишь? Господи боже, Че! Откуда ты знаешь Лейлани Макбранайт?!»

Из кабинета выходит Салли:

– Че?

Я отключаю звук у телефона и убираю его в карман, иду за ней, закрываю за собой дверь. Я не был у них в кабинете после того, как они набили его всем обычным барахлом и превратили в такое же захламленное и при этом таким же неуловимым образом организованное пространство, как и в любом месте, где бы мы ни жили. Пробковая доска покрыта записками – на ней план действий. Наверное, это для новой компании, которую они открывают с Макбранайтами. У них в кабинете всегда висит пробковая или белая доска. На ней всегда есть план действий, чаще всего несколько. Защита – лучшее нападение. Да, это стереотип, но порой он работает.

– Я нарушил обещание, – говорю я. – Я стал участвовать в спаррингах, мне это понравилось, и я хочу продолжать.

И Салли, и Дэвид пытаются меня перебить, но я продолжаю говорить.

– Все, чему я учился, все годы тренировок наконец обрели смысл. Опускаешь руки – ты уязвим. Поднимаешь подбородок – то же самое. Отходишь назад по прямой – утыкаешься в канаты. Бокс без спарринга – все равно что изучение языка, алфавита, грамматики, произношения без права говорить. Я не могу не драться. Брать с меня такое обещание было нечестно. – Я повышаю голос, пытаясь заглушить Дэвида. – Я всегда делаю все, о чем вы просите. Я годами держал это обещание! Но больше не мог. Кто знает, когда я перестану расти? Вы поступили нечестно, когда взяли с меня это обещание.

Я сажусь. Салли садится рядом, берет в руки мою правую ладонь.

– Ты закончил?

Я киваю, откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза. Салли отпускает мою руку.

– Ты соврал, Че.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Дэвид поднимает руку, словно запрещая мне говорить.

– Мы дали тебе возможность высказаться.

Не помню, чтобы он когда‐либо обращался ко мне этим своим «давайте-все-успокоимся» голосом. К Розе – да. Иногда к Салли. Ко всем прочим членам своей семьи, и особенно к дяде Солу, но ко мне – никогда.

– Ты нам соврал, Че, – продолжает Салли. – Ты обещал, что не будешь боксировать. Ты начал боксировать, не сказав нам. То, что ты прямо не говорил слов, не соответствующих действительности, не имеет значения. Ты нарушил свое обещание, а потом скрыл это от нас. Молчание – тоже ложь.

Я тут же представляю, как Роза кивает, услышав эти слова.

– Че, я всегда была уверена в одном – помимо того, что мы все очень любим друг друга, – что в нашей семье никто не врет. Но ты соврал.

Я не знаю, что сказать. Не буду говорить им, что Роза не способна никого любить. Все, в чем уверена Салли, на самом деле фикция.

– Я собирался вам сказать. Хотел сегодня, но потом вы сами пришли в зал. Почему вы не написали мне заранее?

Они мне не отвечают.

– Теперь я тебе не доверяю, – говорит Салли.

Я жду, когда они скажут мне, каким будет мое наказание. Они молчат. Дэвид повернулся к компьютеру, Салли уткнулась в телефон.

– И что, это всё? Типа «вольно, разойдись»?

– Это не армия, Че. Мы семья.

– Мы думаем над тем, как тебя наказать, – говорит Дэвид. – Мы потрясены. Ты никогда нам не врал. Никогда не нарушал обещаний.

Я встаю и иду к двери. Закрывая ее за собой, я, кажется, слышу, как Салли плачет. Мне мерзко от того, что она плачет из‐за меня. Пока я иду по лестнице, Роза что‐то говорит мне вслед, но, к счастью, я не слышу слов. Я поднимаюсь в свою комнату и ложусь. Всего один провал, и они уже мне не доверяют.

Я смотрю в телефон. Мне пришла куча сообщений. Джорджи причитает насчет Лейлани, Джейсон сочувствует и рассказывает о своих проблемах с родителями, Назим шлет меня на хер, Натали поздравляет. Я не знаю, что им всем отвечать. Чтобы отвлечься, я решаю погуглить Лейлани: надо разобраться, что имеет в виду Джорджи.

Ого. Лейлани вроде как знаменитость. Я вижу тысячи ее фотографий на модных показах. Когда ей было двенадцать, она создала свой сайт для подростков, где стала писать об одежде, музыке, индустрии моды и политике. Теперь этот сайт превратился в огромный онлайн-магазин с кучей других блогеров и нереальным числом подписчиков. Сайт называется «Неофит», но это я уже слышал от Олли, а фанаты Лейлани называют себя «Нео». Она брала интервью у самых знаменитых женщин в мире. Естественно, все в том модном магазине ее знают.

Почему Лейлани не сказала мне, что она знаменитость? А как она должна была сказать? «Да, кстати, я вообще‐то важная шишка»? Не могу до конца в это поверить. Судя по тому, что я читаю, она вполне могла сама заработать кучу денег. К семнадцати годам. Бог мой. Теперь я не так сильно переживаю из‐за того, что она купила мне шмотки. Правда, я все равно не понимаю, зачем она это сделала. Неужели она настолько любит все и всех контролировать?

Я пишу Джорджи: «Погуглил Лейлани. Охренеть. Я ничего не знал». Вылезаю из постели. Выполняю несколько ката, стараюсь двигаться плавно, оттачиваю форму, никуда не тороплюсь. Я изнуряю себя, падаю в постель, засыпаю. И просыпаюсь, когда за окном встает солнце. Роза свернулась калачиком на полу. У нее умиротворенное лицо, рот слегка приоткрыт. Она похожа на себя в раннем детстве, на ту малышку, которая сжимала крошечными пальчиками мой палец. Сложно поверить, что передо мной ребенок, у которого нет сердца. Она открывает глаза и улыбается, словно рада меня видеть. На миг я в это верю.

– Все еще исследуешь сон?

– Я хотела убедиться, что мы по‐прежнему друзья.

– Я единственный тебя понимаю, – говорю я, прекрасно зная, что она не чувствует сарказм. – Мы не можем не быть друзьями.

Глава двадцать первая

Еженедельный воскресный бранч с Макбранайтами в этот раз решено было провести в их дворце. На гигантском столе стоит столько еды, что хватило бы еще на десять человек. Я накладываю себе ломтики лосося, крошечные тарталетки и колбаски. Я думал, что Лейлани тоже придет, но она слишком занята «Неофитом». Родоки, Джин и Лизимайя говорят о делах. Роза и Сеймон шепчутся. Остаемся мы с Майей.

– Не знал, что Лейлани знаменитость.

Майя морщит нос и сводит глаза в кучку.

– Она не настоящая знаменитость. Немного знаменитость в мире моды, и все.

– А ее узнают на улицах? Автограф просят?

Майя мотает головой:

– Не-а. Однажды какая‐то девчонка попросила сделать с ней селфи. Мы были в магазине на углу. Лей-Лей сделала уточку. – Майя опускает подбородок, надувает губы, таращит глаза.

Я вытаскиваю телефон и фотографирую ее, а потом мы вместе делаем двойное дакфейс-селфи.