Книга Пришедшая с туманом - Лена Летняя

Это была первая ночь за последнее время, в которую я спала крайне тревожно. И так устала от этого к утру, что поднялась, как только поняла, что деревня – и дом, в котором мы ночевали, – просыпается.

Благодаря этому я стала свидетелем еще одного странного события: едва начало светать, все немногочисленные гвардейцы, накануне оставшиеся со своими офицерами в качестве охраны, тихо и ни с кем не прощаясь покинули деревню. С ними уехал и крайне недовольный лейтенант Рокэй. А ведь вчера он надеялся повеселиться на деревенской свадьбе и найти себе здесь временную подружку. Что вдруг изменилось? Что заставило капитана Котона остаться в одиночестве?

Я осмелилась задать этот вопрос самому капитану, когда мы встретились с ним на улице после завтрака, но Котон только улыбнулся и пожал плечами.

– Такова наша служба, Лора. Гвардия там, где она нужней.

Сказав это, он пошел прочь, не желая продолжать разговор, а мне осталось только растерянно посмотреть ему вслед. Почему накануне гвардия никуда не собиралась? Мог ли на это решение повлиять наш разговор с Охотником, если его подслушал кто-то из гвардейцев? Я не понимала как. Странное ведь решение: услать гвардию, получив доказательность измены лорда Нергарда!

Конечно, просто-напросто дело могло быть в чем-то другом. Я знала, что гвардейцы связываются друг с другом с помощью специально обученных (а, вероятно, еще и зачарованных) птиц. Таким образом Котон в замке получал лаконичные доклады от групп гвардейцев, патрулировавших Нергардские земли, и отправлял в ответ свои распоряжения. Возможно, ночью или утром он получил какое-то важное сообщение, которое и стало причиной ухода гвардейцев, но сердце мое все равно было не на месте.

Когда окончательно рассвело, нас всех подхватило и закружило в вихре праздничных приготовлений.

Староста повсюду таскался за лордом Нергардом, не оставляя его в одиночестве, кажется, ни на секунду, рассказывая то о своем замечательном сыне, то о делах деревни и хозяйстве, которое здесь вели. Или лорду действительно было все это крайне интересно, или воспитание не позволяло ему грубо послать словоохотливого мужчину.

Нас постоянно втягивали в какие-то странные местные предсвадебные не то обряды, не то игры. Пока старшее поколение украшало дом и двор старосты, где собирались праздновать событие, «свиты» жениха и невесты, состоявшие из их друзей, бегали друг за другом, то подшучивая, то требуя выполнения каких-то нелепых условий. Особенно меня впечатлило требование подружек невесты достать Маи среди зимы какой-то цветок, без которого она просто категорически не может выйти замуж. После долгих препирательств и взаимной торговли, жених торжественно вручил невесте брошь в виде такого цветка. Очевидно, требование было или заранее предопределенно традициями, или оговорено сторонами.

Так или иначе, а снова у меня не нашлось возможности переговорить с Нергардом наедине. Время от времени я ловила на себе вопросительный взгляд Охотника, но только пожимала плечами. Он укоризненно качал головой, а я в конце концов решила, что вопрос подождет до нашего возвращения в замок. Уж там-то я легко смогу переговорить с лордом. Нечего портить праздник.

Солнце еще только начало клониться к закату, когда нарядные жених и невеста предстали перед лордом Нергардом в обрядовом доме. Местный служитель божественного культа, который должен был бы их венчать, выглядел не слишком довольным тем, что его подвинули, но безропотно стоял позади лорда.

Нам с Соланж успели привезти платья, а местные девушки помогли нам с одеванием и прическами не хуже профессиональных горничных, поэтому мы тоже стояли красивые. Соланж портило только скептическое выражение лица.

Какое выражение лица было у меня, я не знала, но церемония – простая и не очень длинная – меня тронула, заставила сердце биться быстрее, как будто что-то напомнив. Но что-то столь неуловимое, что я не смогла ухватиться за воспоминание.

Роль лорда Нергарда оказалась очень простой: он поприветствовал собравшихся, сообщил всем, ради чего мы собрались (как будто мы не знали), потом спросил согласия жениха и невесты на брак и предложил им произнести клятвы.

Сын старосты и его скромная избранница стояли лицом друг к другу, смотрели в глаза и улыбались сквозь слезы, обещая взаимные любовь, уважение и верность, а я смотрела не столько на них, сколько на самого Нергарда. На его лице застыло странное выражение, пока он внимательно слушал обоих. Я не могла понять, чего в этом выражении больше: зависти или мечтательности.

– Властью, данной мне Его Величеством Ксандром Третьим, я объявляю вас мужем и женой, – наконец резюмировал Нергард, когда поток клятв иссяк. – Вы можете поцеловать друг друга, чтобы скрепить и подтвердить свой союз.

Дем крепко прижал к себе Маи, целуя ее под всеобщие аплодисменты, а Нергард вдруг поднял взгляд и посмотрел на меня. Это оказалось так внезапно, что я не успела спрятать глаза. А потом уже не смогла отвести их. Безымянный улыбнулся мне, и в его взгляде все еще можно было увидеть и зависть, и затаенное желание, но в нем появилось и что-то еще, определение чему я не могла подобрать.

Я смогла лишь улыбнуться ему в ответ. Это «непонятное» в его взгляде давало возможность надеяться, что он никогда не смог бы платить кому-либо за что-либо кровью невинных людей. Не знаю, как именно он считал себя связанным с Белой Ведьмой, о какой помощи просил и какую уже получал, но человек, который так смотрит на двух юных влюбленных, не может быть плохим. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

* * *

В доме старосты вся деревня, конечно, поместиться не могла, поэтому в общей комнате были накрыты столы для ближайших родственников, друзей и почетных гостей вроде нас, а во дворе выставлены столы, скамьи и жаровни с угощением для прочих жителей. Музыка звучала и там, и там: играли то ли местные умельцы, то ли приглашенные музыканты, в доме тише, а на улице громче.

Рекой лились вина, медовуха и крепкие настойки. Староста не уставал говорить тосты и за молодых, и за лорда Нергарда, не забывал и капитана Котона. Меня это довольно быстро утомило: много пить я не хотела, голод почти сразу утолила, поэтому шумное застолье в душной общей комнате не казалось мне таким уж интересным.

– Идем отсюда, – предложил Охотник через некоторое время, заметив это, и потянул меня за руку.

Между двумя тостами мы благополучно выбрались на улицу, не забыв захватить теплые накидки. Тут оказалось куда веселее: те, кому не хватило места внутри, не могли постоянно чинно сидеть или стоять, для этого было слишком прохладно, поэтому народ присаживался за столы, только чтобы побыстрее что-то съесть или выпить, а потом шел плясать под задорную, пусть и не совсем привычную мне музыку.

– Давай танцевать! – весело предложил Охотник, потянув туда, где пары подпрыгивали, крутились и образовывали хороводы.

– Нет-нет, я не умею так! – уперлась я, хотя музыкальный ритм уже заражал желанием подвигаться. – Будет нелепо выглядеть.

– Да что тут уметь? Это ж не королевский бал, тут кто во что горазд старается. Я тебе покажу. Давай, пошли!