Книга Император Николай II и предвоенный кризис 1914 года - Петр Мультатули

Таким образом, Германия не только не хотела останавливать своего союзника Австро-Венгрию, но, наоборот, всячески подталкивала его к войне.

В своих воспоминаниях Бернхард фон Бюлов признавал: "Сохраняя хладнокровие и ловкость, мы могли спасти мир. Германская империя не должна была допускать Австрию вести себя так неблаговидно и вызывающе, чтобы оказаться потом с нею рядом в этой страшной войне"34.

Однако, решившись расправиться с Сербией, правящие круги Германии и Австро-Венгрии продолжали предпринимать всё возможное, чтобы скрыть свои агрессивные приготовления. Дипломатическому корпусу в Вене и Берлине были даны такие успокаивающие заверения, что многие из них отправились в отпуск. Не был исключением и русский посол в Вене Н. И. Шебеко, которого Бертхольд заверил, что Сербии будут предъявлены "совершенно приемлемые требования", "не имеющие ничего унизительного для её национального самосознания", после чего посол счёл возможным выехать в Россию35. Подобные же заверения были сделаны австрийцами послам Франции и Англии.

Между тем сербское правительство, обеспокоенное грозным затишьем, 7 (20) июля обратилось к австро-венгерскому правительству с официальным заявлением, в котором выразило готовность "принять всякую просьбу Австро-Венгрии в связи с сараевским преступлением"36. Это заявление было оставлено официальной Веной без ответа.

Президент Пуанкаре покинул Россию 9 (22) июля, а поздно вечером 10 (23) в 18 часов посланник Австро-Венгрии в Белграде барон Владимир Гизль фон Гизлингер вручил сербскому правительству вербальную ноту, содержащую ультиматум. Когда в Белграде ознакомились с текстом этого ультиматума, то были поражены его крайним цинизмом и жёсткостью: "Из показаний и признаний виновников преступного покушения 28 июня явствует, что сараевское убийство было подготовлено в Белграде, что оружие и взрывчатые вещества, которыми были снабжены убийцы, были доставлены им сербскими офицерами и чиновниками и что, наконец, переезд преступников с оружием в Боснию был организован начальствующими лицами сербской пограничной службы"37.

В связи с этим австрийцы требовали от Сербии следующего: 1) торжественно публично осудить всякую агитацию и пропаганду против Австрии, изложив это осуждение в специальном печатном органе и приказе короля для армии; 2) закрыть все антиавстрийские издания; 3) исключить из школьной программы все антиавстрийские высказывания; 4) уволить всех офицеров и должностных лиц, замеченных в антиавстрийской пропаганде, причём списки этих лиц должны были быть составлены австро-венгерскими офицерами; 5) допустить на сербскую территорию силовые структуры Австро-Венгрии для подавления движений, "направленных против территориальной целостности Австро-Венгрии"; 6) допустить австро-венгерские следственные органы для расследования сараевского убийства38. Вербальная нота заканчивалась грозной фразой: "австро-венгерское правительство ожидает от королевского правительства до шести часов вечера в субботу 12 (25) текущего месяца", то есть на выполнение всех поставленных австрийцами условий Сербии отводилось 48 часов.

Текст ультиматума фактически предполагал капитуляцию Сербии. Более того, Австро-Венгрия известила остальные державы о своём ультиматуме только 11 (24) июля, то есть к самому окончанию срока ультиматума. Таким образом, австро-венгерское правительство сделало все, чтобы мирное посредничество других европейских держав стало невозможным.

Предъявляя ультиматум, в Вене и в Берлине рассчитывали, что Сербия сдастся без боя, что резко улучшило бы позиции германского блока перед началом большой войны.

В тот же день 11 (24) июля германский посол в Вене Чиршке сообщил кайзеру, что министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Берхтольд пригласил русского поверенного в делах и заявил ему, что Австрия отнюдь не претендует на сербскую территорию. Напротив этой фразы Вильгельм II поставил характерную помету: "Осёл! Санджак Австрия должна взять, иначе сербы подойдут к Адриатическому морю"39. На заверения Берхтольдом русской стороны, что Австрия не помышляет об изменении существующего соотношения сил на Балканах и в Европе, кайзер отреагировал следующим образом: "Это изменение придёт и должно прийти само собой. Австрия должна получить на Балканах господствующее положение по отношению к другим меньшим странам за счёт России, иначе не будет покоя"40. А на телеграмме князя Карла Макса Лихновского, в которой тот выразил убеждённость, что вторжение австрийских войск на территорию Сербии будет означать европейскую войну, кайзер категорично заметил: "Это, без сомнения, будет"41.

Таким образом, не вызывает сомнений, что за спиной австро-венгерского ультиматума стояла Германия. В Берлине получили его экземпляр текста ещё 9 (22) июля, и германское правительство прекрасно было о нём осведомлено. 10 (23) июля Вильгельм II на полях телеграммы фон Ягова, оставил помету в своём стиле, в которой совершенно недвусмысленно определил Сербию как "банду грабителей, которых нужно прибрать к рукам за их преступления"42.

14 (27) июля граф Бертхольд сообщил императору Францу Иосифу, что сербские войска напали на австрийскую погранзаставу в районе Темеш-Кубина. Это была откровенная ложь, которая вскоре была опровергнута тем же Берхтольдом. В Австро-Венгрии началась мобилизация, её войска стягивались к сербской границе. В тот же день Франц Иосиф подписал манифест об объявлении Сербии войны. На следующий день 15 (28) июля 1914 г. Берхтольд официально известил об этом телеграммой сербское правительство43. На телеграфном бланке небрежно карандашом по-французски был написан следующий текст: "В Королевское министерство иностранных дел. Королевское сербское правительство не ответило в удовлетворительной манере на ноту, которая ему была направлена послом Австро-Венгрии в Белграде 23 июля 1914 года. Императорское и королевское правительство оказывается вынужденным само озаботиться охраной своих прав и интересов и прибегнуть с этой целью к силе оружия. Таким образом, с этого момента Австро-Венгрия находится в состоянии войны с Сербией. Министр иностранных дел Австро-Венгрии, граф Бертхольд"44.

Глава 3

ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II И ПРЕДВОЕННЫЙ КРИЗИС 1914 г.

Известие об убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда застало императора Николая II в Финских шхерах, где он отдыхал с семьёй на борту императорской яхты "Штандарт". Царь отнёсся нему со всей серьёзностью и приказал немедленно возвращаться в Кронштадт1. Немедленно прервал свой отпуск и министр иностранных дел С. Д. Сазонов, который по возвращении в Петербург посетил австро-венгерское посольство на Сергиевской улице и сделал запись в траурной книге. Сазонов заявил исполняющему обязанности посла Оттокару фон Чернину (сам посол Сапари был в отъезде), что императорское правительство решительно осуждает злодеяние, но категорически отвергает ложь об участии в нем сербского правительства.

Пока австрийцы готовили ультиматум Белграду, а сербское правительство пыталось умиротворить Вену, в Санкт-Петербург 7 (20) июля прибыл президент Франции Раймон Пуанкаре. Это был первый его визит в Россию в качестве президента. Визит не был вызван событиями в Сараево, так как планировался задолго до них. Однако в свете происшедшего приезд французского президента приобретал особое значение.