Книга Самый трудный день - Александр Харников

Большую часть танков в дивизии составляли легкие Pz Kpfw II, с противопульным бронированием, которым для того чтобы вспыхнуть, как охапка соломы, было достаточно попадания бронебойно-зажигательных пуль, выпущенных из русских тяжелых пулеметов, или нескольких небольших снарядов странных двуствольных скорострельных пушек.

Но все это уже не имело большого значения, потому что через час после того разговора к расположению полевого штаба дивизии подъехал «кюбельваген» в сопровождении полугусеничного бронетранспортера «Ганомаг», на который на первых порах никто не обратил внимания. Радиосвязь с передовыми частями и вышестоящим начальством работала отвратительно – периодически забивалась неизвестно откуда взявшимися помехами, телефонные линии регулярно рвались гусеницами танков, разрывами снарядов и русскими диверсантами. Поэтому все важные сообщения и распоряжения доставлялись курьерами, передвигающимися под охраной.

Из «кюбеля», на крыле которого был изображен медведь – эмблема 3-й танковой дивизии, – выбрался юный белокурый лейтенант с эмблемами связиста, в запыленной и помятой форме.

– Герр генерал-лейтенант, вам приказ от генерал-полковника Гейнца Гудериана, – доложил лейтенант.

Но едва только Модель, стоявший в дверях штабного автобуса, протянул руку к связному, чтобы взять пакет, как водитель «кюбельвагена» чуть заметно кивнул своему пассажиру и тихо произнес в скрытую гарнитуру:

– Работаем, парни!

Страшен огневой удар российского спецназа, когда бесшумные, не похожие на обычные выстрелы, хлопки «валов» и «винторезов» сливаются в сплошной шелест, и падают под свинцовым дождем часовые, посыльные, связисты и штабные офицеры. А сам Вальтер Модель уже лежит на земле с завернутыми за спину руками. Опытные руки уже вставили в его рот кляп. Хороший улов сегодня у ребят, не каждый день им попадается такая крупная рыба. Ну и ладно, не одному же «Бранденбургу» заниматься диверсиями в советских тылах?

23 июня 1941 года, полдень. Литва, поселок и железнодорожная станция Шештокай в 15 километрах от границы

Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Герман Гот

Когда командирский бронетранспортер «Ганомаг» остановился и адъютант открыл бронированную дверцу, генерал Герман Гот спрыгнул на пыльную землю и огляделся по сторонам. Как и доложили ему передовые части, поселок был пуст и производил жутковатое впечатление. Перед своим отступлением большевики не только взорвали на станции стрелки, водокачку и поворотный круг, вывезли все запасы, но еще и угнали все население. Они постарались на славу, оставив после себя пустой поселок. Пустота в пристанционных складах, пустота в сараях и амбарах, и пустота в домах. Правда, в колодцах была вода, но разведчики предупредили, что она может быть отравленной, и генерал Гот запретил своим солдатам пить из этих колодцев.

Генерал Гот сплюнул пересохшим ртом на пыльную землю. Отчаянно хотелось пить и ругаться. Всего полчаса назад он едва не погиб, когда маленькую штабную колонну из двух командирских «Ганомагов» и двух «Хорьхов» сопровождения, вооруженных пулеметом МГ-34 и двадцатимиллиметровой пушкой, неожиданно на бреющем атаковала тройка краснозвездных штурмовиков-бипланов, выпустив по немецким бронеавтомобилям рой реактивных снарядов и обстреляв их из пушек и пулеметов. Все произошло так внезапно, что один броневик сопровождения сразу же вспыхнул комом бензинового пламени от прямого попадания русского эрэса. Наводчик второго броневика сопровождения пришел в себя только тогда, когда нахальная краснозвездная троица уже скрылась из вида, и дал очередь из пушки им вдогонку, но тут же получил подзатыльник от своего командира за напрасный расход боеприпасов. Гораздо лучше было бы подловить наглых большевиков на втором заходе и отомстить за погибших. Но краснозвездные бипланы так и не вернулись. Ни одного самолета люфтваффе за эти два дня генерал Гот так и не увидел. И если земля, несмотря ни на что, пока принадлежала вермахту, то в воздухе господствовали русские, на рассвете 22 июня разом накрывшие огнем своих чудовищных орудий почти все приграничные немецкие аэродромы.

Генералу Готу от этого приключения достался на память еще горячий осколок металла, который, залетев в машину через открытый верх, отрикошетил от боковой стенки и, как предупреждение, свалился прямо на генеральские колени. На этой войне, оказывается, убивали, причем убивали изобретательно, неожиданно и беспощадно.

Потом, уже почти у самого поселка Шештокай, штабная колонна миновала то место, где в засаду попала группа передовой моторизованной разведки. Изуродованные внутренними взрывами до неузнаваемости легкий танк PzKpfw II и такой же, как в сопровождении генеральской колонны, пушечно-пулеметный броневик, а также несколько изрешеченных пулеметным огнем мотоциклов стали еще одним памятником доблестным солдатам вермахта, вынужденным освобождать мир от зловредных большевиков. Причем некоторые пули, судя по дырам в броне и разорванному пополам телу одного из мотоциклистов, были весьма неприятного калибра.

Генерал Гот догадался, что тут произошло. Большевики устроили засаду, засыпав дорогу «чесноком» и расположив свои бронеавтомобили за проходящей примерно в полукилометре железнодорожной насыпью, так, чтобы над рельсами возвышались только их башни. Такие мобильные патрули, состоящие из одного-двух пушечно-пулеметных бронеавтомобилей и одного вооруженного четырьмя противотанковыми ракетами, уже стали настоящим проклятьем для 3-й танковой группы. Действующие по принципу «нагадил и убежал», они атаковали из засад передовые подразделения мотомеханизированных частей и, отстрелявшись, убегали, оставляя после себя только обгорелую технику и трупы. Иногда атакам подвергались и идущие в походном порядке колонны танковых полков. В таком случае машина с противотанковыми ракетами делала с большой дистанции от одного до четырех выстрелов своим дьявольским оружием, после чего большевики исчезали, не вступая в затяжное боестолкновение. Эти ужасные русские снаряды всегда попадали в цель, а заряд, который они несли, был явно избыточен даже для средних «троек» и «четверок».

Впрочем, даже без этих жалящих атак положение вверенной Готу 3-й танковой группы было далеко от приятного. Да, в отличие от своих коллег из 2-й танковой группы Гудериана, танкисты Гота не встретили на границе упорное сопротивление. Скорее, это были такие как подвижные механизированные заслоны, прикрытые минными полями и специальными заграждениями, которые «всего лишь» замедляли продвижение и заставляли нести потери.

Но несмотря на это, как и на то, что здесь, перед немецкими войсками, не было крупного естественного препятствия в виде широкой реки, а недостроенные УРы большей частью представляли собой скорее декорацию, чем реальные оборонительные сооружения, продвижение танковых дивизий Гота все равно было довольно медленным. И дело было не только в донимающих его войска засадах и заслонах. Сувалкинский выступ на немецкой стороне, глубоко вдававшийся в сторону территории СССР, рядом с Белостокским выступом, давал сверхдальнобойной русской артиллерии возможность простреливать артогнем все пути снабжения, накрыть забитые войсковыми эшелонами узловые станции и уничтожить склады с накопленными для наступления боеприпасами и снаряжением. Таким образом, в распоряжении 3-й танковой группы генерала Гота для ведения наступления остались только те ресурсы, которые на 3 часа утра 22 июня были выданы его войскам, разумеется, за вычетом потерь при обстрелах и естественной убыли при ведении боевых действий.