Книга Гламуру вопреки - Карен Ямпольски

В результате я напоролась на сук, на котором сама же восседала:

Отправитель: [e-mail]

Re: отбеливающий зубной порошок «Спаркл»

Джилл, ты права. Чтобы в дальнейшем избежать подобных изменений в последнюю минуту, добавь Лиз в список получателей редакционного материала на начальной стадии.

Э.

Нет, это был неправильный ответ. Лиз не имела права вмешиваться в дела редакции на таком глубинном уровне.

Я вихрем влетела в офис Пола и изрядно напугала его своим неожиданным появлением.

— Ты только послушай! — завопила я, даже не замечая, что он говорит с кем-то по телефону.

— Я тебе перезвоню, — пробурчал Пол и бесшумно положил трубку. — Чем бы это ни оказалось, достаточно ли это важно, чтобы доводить меня до сердечного приступа?

— Извини, но это таки важно, — сказала я, носясь по офису, как тигр по клетке. Я в подробностях пересказала ему сагу о «Спаркл». — Я не могу позволить ей контролировать наши материалы. Она не способна оценивать статьи, у нее нет нужного опыта! Если она начнет вмешиваться на столь ранних стадиях, темп работы снизится!

— Просто кошмар, — согласился Пол. — Я посмотрю, что в моих силах…

— Постарайся урезонить Эллен, — взмолилась я.

— Джилл, ты же знаешь, ради тебя я готов на все, — сказал он с улыбкой, которая всегда вселяла в меня уверенность и поднимала настроение. — А теперь, может, позволишь мне вернуться к работе?

Я кивнула. Из офиса я вышла уже в меньшем смятении. Пол был очень обаятельным мужчиной, и власти в его руках сосредоточено было больше. Но все-таки я сомневалась, хватит ли ему сил, чтоб накинуть лассо на Лиз Александр.

К сожалению, мои опасения подтвердились. Несмотря на все старания Пола, Эллен осталась непреклонна, и Лиз Александр действительно попала в список рассылки предварительных копий.

После этого случая ему еще раз пришлось схлопотать из-за меня. И этот раз оказался, увы, последним.

Вскоре Лиз, одержимая поисками легких рекламных деньжат, придумала себе новое развлечение — давить на редакционную этику. Не поймите меня превратно: никто из нас не был праведником, но существовали такие «серые» промежуточные области между стороной бизнеса и стороной творчества, в которых требовалась особая деликатность.

Наилучшим примером был тот случай, когда Лиз захотела, чтоб мы написали об одном известном итальянском дизайнере. Та в знак благодарности готова была купить несколько рекламных полос.

— У меня возникла отличная идея для статьи, — сказала она елейным голоском однажды утром. — Почему бы тебе не взять интервью у Грасиелы Д’Алессандро?

Я рассмеялась про себя. Интересно, что она задумала на этот раз? Когда имеешь дело с Лиз, всегда нужно остерегаться подводных камней.

— Это еще зачем? — ответила я. — Дизайнером ее можно назвать с натяжкой. Мы никогда даже не думали писать о ней.

После встречного вопроса ее голос изменился. Она заговорила отрывисто, резко:

— Потому что она одна из важнейших и интереснейших дизайнеров нашего времени, вот почему.

— Я была бы рада с тобой согласиться, — сказала я. — Но, как по мне, единственное, что она сделала, — это унаследовала империю мужа. И после его смерти качество линии полетело под откос. Какова истинная причина? — спросила я, теряя самообладание. Зачем она вела себя, как пресс-секретарь этой Грасиелы?

Лиз заговорила с неприкрытым ехидством:

— Ну, трагическая гибель ее супруга лишь возбудит интерес читательниц.

— Да ну? — усомнилась я. — Она торгует его именем, как будто это был не брак, а случка двух подростков в сортире придорожного кафе. Да я и не думала, что среди наших подписчиц так много вдов-итальянок. — Я понимала, что веду себя чересчур развязно, но очень уж меня злит, когда люди юлят.

— Слушай, — сказала Лиз, явно уже находясь на грани, — ты знаешь, как играть в эти игры. Она купила пару рекламных полос. И я хочу, чтоб она купила больше. Всего лишь пара купленных полос может отличить хороший квартал от плохого. А тебе ведь известно, на ком в первую очередь сказываются плохие кварталы.

Наконец всплыл подлинный мотив. Под вкуснейшим соусом из угроз и обвинений. В остальное время она обычно давила на то, что журнал «Джилл» и женщина-тезка — это не одно и то же. Но когда что-либо шло вразрез с ее интересами, она давала понять, что это отразится и на журнале, и на персоне. Если я, конечно, не уступлю ей.

Признаюсь: порой я уступала. Чтобы спасти собственную шкуру и так же, как все, насладиться видом красивого, толстого, успешного номера «Джилл», набитого рекламой. Но в этот раз она ошиблась. Я могла бы подумать над этим вариантом, если бы Грасиела была интересной и прикольной и сделала хоть что-то неординарное, кроме как овдовела и унаследовала бизнес мужа.

— Грасиела Д’Алессандро — это просто самовлюбленная сучка средних лет, которая занята лишь тем, что глотает таблетки и демонстрирует свой скверный нрав. Если я и напишу о ней, — предупредила я Лиз, — то выставлю ее именно в таком свете — какая она есть.

— Нет. Не. Выставишь. — Слова прозвучали, как автоматная очередь. Я живо представила, как у нее из ушей валит дым.

Как нетрудно догадаться, попав в тупик, Лиз решила воспользоваться своим излюбленным оружием: прислала мне электронное письмо. Копии получило все население планеты Земля.

После этого мне пришел ответ от Эллен:

Получатель: [e-mail]

Копия: [e-mail]

Re: Грасиела Д’Алессандро

Джилл, я считаю, небольшая заметка о новой линии Грасиелы превосходно впишется в раздел моды.

Э.

Главное, чтобы мне не пришлось описывать саму старую суку. Остальное я как-нибудь переживу. Однако для Пола это была последняя надежда. На следующий же день он созвал совещание, на котором выразил свое недовольство управлением журналом. Мы с Лиз приглашены не были — очевидно, во избежание лишних перепалок. И эта попытка оказать влияние на ход событий таки стала для него последней. На совещании он сам невольно нарисовал громадную мишень у себя на груди.

Неделю спустя — какое совпадение! — бульварная «Пейдж 6» произвела прицельный выстрел в яблочко:

«Как вы думаете, который из креативных директоров “Нестром” был замечен недавно в грязном сортире “Двух картошек” на Кристофер-стрит? Да-да, он самый — однофамилец Джона Томаса[31]. И именно своего Джона Томаса он предлагал всем заинтересованным. Мы знали, что он человек экстравагантный, но все же полагали, что ему хватает воспитания не заниматься эксгибиционизмом. И вот, пожалуйста! Разочарованный свидетель происшествия заметил, что этим он запятнал два имени — и свое, и имя компании…»