Книга Зло побеждает зло - Павел Дмитриев

То есть по его мнению, достаточно малого: свергнуть советскую паразитическую олигархию, продвинуть завоевания Октября в Европу, после чего никакие империалисты не сравняться по скорости прогресса с всемирным братством трудящихся. Короче говоря, не будь Сталина — к 21-му веку на Марсе не роботы бы грунт ковыряли, а яблони цвели.

Огорчение? Обида? Разочарование? Нет. Удивление, вот что я почувствовал в момент истины. Вождю выпал уникальный шанс, к его услугам история 20-го века, препарированная и разложенная по баночкам с формалином. Для него обнажены нервы движущих сил, выявлены ключевые личности и факты. Наглядно разжевана роль науки и технологий. Просто, как дважды два. Какой тут можно ждать ответ? Ну никак же не пять!

На следующий после скандала день я пришел к Троцким поздно, сразу к ужину.

— Уезжаешь? — прямо с порога проявила проницательность Наталья Ивановна.

— Завтра в Прагу, — не стал отпираться я. Протянул тяжелый пакет с копченым окороком. — Мотался в Константинополь за билетами, вот, заодно прикупил.

— Спасибо! — голос хозяйки заметно потеплел.

Не иначе, соскучились по свининке, которую нельзя найти на рынке маленького мусульманского островка. Да и стоит такой продукт по местным меркам негуманно.

— Лева все равно расстроится, — добавила она шепотом.

Вместо ответа я вяло пожал плечами: можно найти занятие поумнее, чем бороться с идеализмом пятидесятилетнего старика.

… Беседа за столом не клеилась. Ярчайшего полемиста мира как подменили, даже безобидные фразы стоили Льву Давидовичу немалого труда. Ни малейшей радости по этому поводу я не испытывал: успел проникнуться если не симпатией, то немалым уважением к упрямому большевику-ленинцу. Он пережил предательство соратников, крах привычной картины мира, но не сломался, а напротив, сохранил отношение к Советскому Союзу как государству рабочих, за которое он, изгнанник, ощущал такую же ответственность, какую чувствовал будучи членом Политбюро в правительстве Ленина.[151]

— Прошу меня простить, — я попробовал навести мост отношений заново. — Очень хотел бы вам помочь, да только нет у меня больше ничего.

— On les aura! — привычными словами отозвался вождь.

И замолчал, бросив на жену взгляд побитой собаки. Дело досель небывалое, но удивиться я не успел. Приборы Натальи Ивановны легли на стол с тихим, но отчетливым стуком.

— Алексей, — она на секунду смутилась, недовольно куснула губу, но все же продолжила твердо, не отводя глаз: — Нельзя ли занять у тебя немного денег?

Что?!

Спору нет, я уже давно заметил отсутствие достатка в доме Троцких. Газоны вокруг виллы заросли бурьяном, мебели нет, по углам тенеты и пыль, охрана похожа на пародию. При дичайшей местной дешевизне — на обед и ужин неизменно рыба, которую хозяйка не стесняется ловить в море вместе с мужем. Но чтобы вождь мирового пролетариата просил взаймы у классово чуждого дворянчика?! Такой хитрый выверт судьбы мне в голову попросту не приходил!

Между тем бывший наркомвоенмор поспешно развил просьбу супруги:

— Признаюсь, история пренеприятнейшая. Сталин выставил нас с Натальей из СССР без копейки. Жить как-то надо, вот и пришлось мне в мае взять в долг у Мориса Паза двадцать тысяч франков на первое время. Помнишь, я на прошлой неделе рассказывал про его газетенку, ту что "Contre le Courant"? Мы с ним собирались устроить большой еженедельник, да только этот поганый салонный коммунист, едва вернулся в Париж, так первым же делом принялся плести ничтожные интрижки вместо совместной работы![152] Зато деньги требует в каждом письме! Рассчитаться не проблема, черновик "Моей жизни"[153] давно готов, договор с издателем подписан. Но тут твои… учебники, прямо как снег на голову. Все, решительно все пошло наперекосяк!

— Молочнице за месяц задолжали, — припечатала оправдания мужа Наталья Ивановна.

Отказать? Может хоть трудности быта прочистят пораженный мировой революцией мозг? Пусть вместо изобретения собственных теорий поддержит чужие, из тех, что имеют за собой поддержку капитала. Наверняка эти стервятники уже кружат вокруг, хотя бы в переписке, дожидаясь удобного момента. Вреда от них нет, ведь бороться против Сталина, будущих репрессий и нацизма Лев Давидович не перестанет в любом случае. А у меня перед черным четвергом, понедельником и вторником каждый доллар на счету!

— Понимаете, — начал было я приличествующую моменту сагу на тему "денег нет и не будет". — Такое дело…

Лицо вождя революции успело скривиться в понимающей, но все равно презрительной гримасе. И тут до меня докатилось ощущение непоправимой ошибки. Практически рефлекторно, не думая, я успел развернуть смысл:

— … давно хотел предложить! Да все боялся, не примете!

Осознание причины пришло следом за сказанными словами. Принкипо, к большому сожалению, совсем не Карелия. Ласковое Мраморное море — не студеное Белое. Труд писателя — не соловецкий лесоповал. То есть загибаться от голода и холода семья Троцких будет долго, очень долго, а вернее всего — никогда. Между тем пошел уже третий месяц, как никто не пишет воззвания и письма в СССР, не ищет союзников в Москве, Париже и Берлине, не мешает Сталину готовить чудовищную коллективизацию, а Гитлеру пожинать голоса озверевших от безработицы избирателей. Наконец, не издается самое простое и очевидное — Бюллетень оппозиции! Денег нет даже на почтовые марки! А значит, советское окно Овертона продолжает скользить в ад великого террора и чудовищной войны.

Скоро будет поздно!

Моя рука сама собой полезла в карман пиджака:

— На первое время… чек на две тысячи долларов вас устроит?

Как там вождь писал в Бюллетене?

Против бюрократизма! Против оппортунизма! Против авантюризма!

За возрождение ВКП и Коминтерна на основах ленинизма!

За международную пролетарскую революцию!

Все равно из этой глупости ничего стоящего не выйдет. Однако лучше делать вид, чем ничего.

* * *

Низкое небо Гамбурга плакало промозглым мелким дождем. Дым из обоих труб океанского лайнера мягко стелился в сторону выглядывающей из-за бурой громады складов стальной дуги моста. Там как-то совсем незаметно расплывался в облака, да так быстро, что верхняя часть фермы терялась в серо-сизой хмари.