Книга Аквитанская львица - Дмитрий Агалаков

— Мой соперник — Рожер Второй?! — узнав об этой новости, изумился Раймунд де Пуатье.

— Главное, чтобы он не узнал этого, — успокоил его хитрый госпитальер. — Я же вам говорил: о нашей миссии знают только три человека. Вы с недавнего времени — четвертый.

Оказывается, Рожер уже посылал сватов к юной Констанции, но в обход ее матери Алисы. Ведь последняя лишалась власти, выйди дочь замуж. Но ни король Иерусалима Фульк Анжуйский, ни другие христианские князья Палестины не хотели допустить жадного и коварного соседа к антиохийскому престолу. Княгине доложили о коварстве Рожера, и она на правах матери запретила дочери даже думать о норманне. Но неспокоен был король Иерусалима — он ждал нового и скорого выпада сицилийца. И потому торопился найти для девушки молодого и, желательно, покладистого мужа. А еще лучше — знатного и бедного одновременно.

Только издалека Раймунд де Пуатье и Жерар де Жеберрон наблюдали за дрейфующими пограничными кораблями грозного Рожера Второго. Узнай норманн, что на борту корабля везут его конкурента, всеми правдами и неправдами потопил бы он орденское судно!

Корабль госпитальеров без приключений обогнул Пелопоннес, прошел мимо Крита.

Жаркие страны давно растопили еще окутанное северными ветрами сердце Раймунда. Справа был Египет, впереди — Кипр. А где-то за островом, на который когда-то из пенных валов вышла Афродита, раскинулась долгожданная Палестина. Воспоминания об Англии и Франции отступали, становились зыбкими. Впереди его ожидало удивительное приключение, и Раймунд готов был нырнуть в него с головой, независимо от того, какие опасности оно ему сулило.

— И запомните, граф, — стоя на носу корабля, который то и дело штурмовали волны, вцепившись в борт, говорил госпитальер Раймунду де Пуатье, — второй человек после княгини Алисы в Антиохии — патриарх Рауль де Домфрон, нормандец. Это очень проницательный человек. И к тому же суровый — копье, меч и шпоры ему подошли бы куда больше, чем тиара высокого служителя церкви. Если вы не найдете с ним общего языка, можете сразу садиться на первый корабль до Европы.

— И что я должен пообещать ему?

— Скоро вы все узнаете, граф.

— Вы готовите мне все новые блюда, де Жеберрон, — усмехнулся Раймунд. — И одно острее другого. Чего стоит один соперник Рожер Второй! Теперь еще этот воинственный патриарх. Давайте начистоту. Вы не рассказали мне всего сразу, потому что побоялись, что я откажусь от вашего предприятия?

Но маршал госпитальеров Жерар де Жеберрон вежливо промолчал.

Еще через день на горизонте путешественники разглядели берег Святой земли.

— Ну, слава богу! — вырвалось у молодого графа, который уже притомился от качки, а еще больше от ожидания приключений. — И слава Деве Марии!

— Ваш временный наряд уже приготовлен, — договорил госпитальер.

— Мой наряд? — удивился Раймунд.

— Рыцарские шпоры ваши слуги до поры до времени спрячут в сундук. И прошу вас, не возражайте.

15 мая 1136 года корабль под флагом госпитальеров с Раймундом Пуатьерским на борту входил в антиохийский порт Святого Симеона. В сопровождении нескольких госпитальеров на берег вышел молодой человек в расшитом кафтане венецианского купца. У Раймунда было хорошее чувство юмора, как и у всех герцогов Аквитании, потому этот балаган только смешил его и ничуть не ущемлял достоинство высокородного аристократа.

Древний восточный город, зеленый и солнечный, похожий на шумный базар, волнами белых домов, дворцов и храмов поднимался от берега Средиземноморской бухты. Впадавшая в море река Оронт, питаемая пресноводными горными источниками, и создала из города благословенный оазис. Антиохия радушно встречала молодого купца…

Его поселили на отдаленном постоялом дворе вместе со слугами, у которых под пышной купеческой одеждой были мечи и кинжалы на все случаи жизни. Да и сам Раймунд не желал расставаться со столь любезным ему оружием.

Через неделю, когда Раймунд уже начинал зевать от безделья и выпитого со своими подручными вина, к нему явился Жерар де Жеберрон и сказал:

— Орден договорился о вашей встрече с патриархом. Завтра в два часа пополуночи в церкви Святого Петра его святейшество Рауль де Домфрон будет говорить с вами.

— Вы будете присутствовать при этом? — спросил Раймунд.

В одной руке он держал кубок, в другой — гроздь винограда.

— Безусловно, — ответил маршал. — Король Иерусалима Фульк Анжуйский и магистр ордена Раймон де Пюи, которых я представляю, являются гарантами удачного исхода этой встречи.

В длинных плащах с капюшонами, чтобы остаться незамеченными, при мечах, они шли по ночной Антиохии. Лунный свет густо растекся по широким улицам и кривым улочкам, ведущим вверх, и застыл на них холодным серебром. Фиолетовые тени преследовали полуночников за их спинами, точно коварные ассасины[13], вооруженные неизменными ножами.

Затем показался сумрачный и тяжеловесный собор Святого Петра. Он был восстановлен еще первыми крестоносцами в начале века. Ведь когда-то, до нашествия сарацин, Антиохия была культурнейшим христианским центром, и лишь потом ее святыни подверглись поруганию арабами.

Перед маршалом госпитальеров и Раймундом открылись тяжелые ворота. Оставив спутников за спиной, на карауле, они вошли в храм.

Двое рыцарей шагали к алтарю, и звук их шагов гулко отдавался под сводами собора. Горели свечи. У алтаря стоял высокий коренастый мужчина, широкоплечий, с лицом сурового воина.

«Ему и впрямь куда больше подошли бы меч и шпоры, чем сутана», — улыбнулся про себя Раймунд.

— Его преосвященство патриарх Антиохии Рауль де Домфрон. Граф Раймунд де Пуатье, — представил друг другу — священника и мирянина маршал госпитальеров. Он облегченно выдохнул. — Долгожданная встреча, да благословит ее Господь, состоялась.

Патриарх молча протянул руку вошедшим, и каждый с почтением поцеловал ее.

— У вас и впрямь королевская внешность, — разглядывая лицо молодого человека, суровым голосом произнес Рауль де Домфрон. — А потому хочется верить, что в этой груди бьется благороднейшее сердце.

— Никогда не сомневался в этом, — откликнулся молодой аквитанец.

Формальная беседа завершилась быстро. Время воспользоваться советом короля Иерусалима настало еще скорее, чем думал Раймунд Пуатьерский.

На заданный вопрос, в полумраке, под тяжелым взглядом патриарха, он сказал:

— При маршале госпитальеров рыцаре Жераре де Жеберроне и перед Богом клянусь вам, ваше преосвященство, что в случае успеха я обещаю вам равное положение с князем Антиохии. Даю вам слово рыцаря. В это звание меня посвятил покойный король Англии Генрих Первый, прозванный Грамотеем.