Книга Тени леса - Виктория Войцек

Она даже не пытается быть незаметной. Вышагивает из тени, расправив плечи. Под меховыми сапогами приминается трава, но точно боится шуршать. Пустые темные глаза под тонкими белыми, как Клубок, бровями смотрят недобро. Она волочит по земле тяжелый топор. И не то поднять не может, не то… не хочет, потому что жалеет нас. Меня, Дио и Антахара.

Грязными пальцами черчу на ладони знак. Надеюсь, что хранитель не подведет. Мне хочется покоя, хочется добраться до столицы, имея в наличии все конечности. И хотя бы одного живого, пусть даже не целого, спутника. Чтобы Атум сработал, нужно подобраться поближе. Да только нет желания делать даже шаг навстречу человеку, который уж точно пришел не у костра погреться. Поэтому я сжимаю руку в кулак и, как бы глупо это ни звучало, надеюсь на удачу.

Не подведи. Покажи, что годен хоть на что-то!

Я чувствую тепло. Вижу успокаивающее свечение. Да только не вовремя замечаю слабую черную дымку вокруг запястий этой незнакомой галлерийки. Она улыбается выкрашенными синей краской губами, и тут же мои ноги подкашиваются. Я надаю. И практически не ощущаю удара. Точно тело уже не мне принадлежит.

— Ты…

Когда хранитель оставляет, чувствуешь себя ослабевшим.

— Тьенже даржа. — Антахар с трудом переваливается на спину и хрипло дышит.

— Бакутар, — фыркаю в ответ и пытаюсь сдуть пряди, упавшие на лицо. — Таких давно иначе не зовут. Да и их язык мертв. Почти как ты.

Дио реагирует мгновенно, до того как я успеваю договорить. Да, этот парень действительно хорош, вот только точности и реакции не хватает. Уж слишком легко светловолосая дрянь уходит от его атак, взвалив оружие на плечо. Она даже не пытается ударить его, не собирается раскроить черепушку. Она… просто танцует, ага. И улыбается пещерному, вновь оказавшись за его спиной.

И что ей нужно? Она не убила меня, а теперь от души потешается над Дио, ожидает, видимо, когда ему надоест. Забавы ради галлерийка бросает в него круглый деревянный щит, и тот разлетается в щепки, встретившись с острыми зубами. Ха, да пещерный может прокусить не только его. И, кажется, она прекрасно понимает это.

— Что тут творится?

Судя по тому, как Гарольд щурится и покачивается, неспешно направляясь в нашу сторону, он действительно спал. Замечательно! А ведь нас почти ограбили. Из-за того, что этот умник — да и все остальные тоже — отдыхал. Если бы не Атум (кажется, я впервые радуюсь тому, что он хранит меня), мы остались бы без денег и продовольствия.

Саахит потирает руки и нахально улыбается. Поверить не могу: он что, хочет нас порешить?! Когда он в последний раз продемонстрировал свои умения, то сравнял с землей — вернее, смешал с ее вывернутыми кусками — несколько домов. Как славно, что к тому моменту жители были на улице. Далеко за пределами деревушки. Даже когда вернулись, не узнали, кто лишил их крыши над головой.

— Башка тупая! — кричу ему и захожусь кашлем. Ощущаю налипшие на губы волосы. Вот дерьмо! — Я не хочу умирать из-за тебя! Гарольд! Сур! Я… тебя ненавижу!

Последнее срывается почти случайно. Мне не хочется погибать так. Если это и произойдет, то явно не в лесу. Лучше в огромном доме с дорогой мебелью! Я просто подавлюсь листком типпи и красиво уроню голову на мягкие подушки.

Знаки, которые начертаны на руках галлерийки, почему-то молчат. Не расползаются черными пятнами, не пульсируют. И только теперь я задумываюсь: что они, мать их, значат? У бакутар нет хранителей. Аккуратные руны, которыми они украшают себя — и которыми изрисованы все руки нашей ночной гостьи, — переводятся как «поток». Это их письменность. Не наша. И если все, что рассказывают об этих рогатых тварях, правда, возможно, у них куда более мощный покровитель, чем у каждого из собравшихся здесь.

— Отзови Дио. — Гарольд лениво чешет бороду и, вздрагивая от холода, кутается в одежды.

— Чего? — Я нервно смеюсь и пытаюсь демонстративно отвернуться, да пока не получается.

— Отзови его!

— Дио! — Запрокидываю голову и пытаюсь найти взглядом высокую широкоплечую фигуру Торре. — Оставь ее. Она невкусная. Лучше помоги мне подняться.

Он пинает ногой землю и подходит ко мне. Галлерийка явно разозлила его, ведь она первая, кого Дио не смог поймать. И это не дает ему покоя: даже закидывая мою руку себе на плечо и ставя меня на ноги, пещерный продолжает тихо рычать. Дотрагиваюсь до его заросшего подбородка, провожу по коже когтями, и Торре наконец прикрывает глаза. Порой диву даюсь: мои прикосновения хоть кому-то приятны. И не просто приятны — они могут даже утихомирить этого здоровяка.

— А теперь объясни мне, что происходит. — Я продолжаю водить пальцами по щекам Дио, но при этом недобро поглядываю на Гарольда. — Это твоя подружка?

Кстати, почему до сих пор не объявилась наша рыжая спасительница и не закрыла собой Антахара? Ах, вот же она. Прижимается к стволу дерева, выглядывает. А за плечи-то ее Зенки держит, не дает вперед сунуться. Знает, что ничем хорошим это дело не закончится.

— Мое почтение.

Гарольд не отвечает на мой вопрос. Он опускается на колени перед галлерийкой и склоняет голову. Но ей, кажется, все равно. Она только нос воротит.

— Ты разочаровал меня, саахит. — И я впервые слышу ее усталый низкий голос.

Она отмахивается, закидывает за спину топор и опускается рядом с Антахаром. Когда ладонь ложится на черные волосы, он не отстраняется. Точно знает, кто с ним рядом, и тихо зовет:

— Синтариль. — Только почему-то идущее следом слово проглатывает.

— А ты, стало быть, с ней знаком? — Закатываю глаза. Самриэль вносит все больше разнообразия в эту ночь. — И кто это?

— Его нянька, — отвечает вместо него Синтариль, и пальцы ее плавно скользят вниз по спутанным прядям. — Лаураэль, тебе разве не говорили, что несмышленышам…

— …нечего делать вдали от дома, — точно завороженный, подхватывает он.

И как только рука касается кончиков волос, Синтариль наматывает их на кулак и резко дергает.

Это даже выглядит болезненно: то, как Антахар — или Лаурэль? — влетает носом в сбитые до крови костяшки. Ведь сейчас он не может себя защитить: хранитель молчит. Самриэль опускает голову, и на землю начинают падать алые капли, одна за одной. Синтариль достает из-за пояса скомканную тряпку и прижимает к его лицу.

— Ты ведь помнишь, чему отец учил, — шепчет она и стирает кровь с губ Антахара. — Да только это не помешало сбежать.

— Зенки, — не выдерживаю и прерываю милую беседу, — подбрось-ка веток в костер. Я замерзла. А вы, как-вас-там-по-имени, могли бы объяснить, что за дерьмо тут творится? В самом начале на нас свалился он. — Я указываю на Самриэля, но тут же вновь возвращаю пальцы на подбородок Дио. — Свалился в прямом смысле. С дерева. Потом он попытался нас обчистить и убежать. А теперь появляетесь вы! И наш загадочный Гарольд, который до этого проявлял интерес только к себе, к деньгам и к рыжей девочке, теперь чуть ли не в ногах у вас валяется!