Книга Индия. История, культура, философия - Стенли Уолперт

Итак, еще до обретения Индией независимости и в гораздо большей степени после появился новый класс, который быстро приобрел черты, свойственные существующей кастовой системе, такие как эндогамия, этикет приема пищи, профессиональная и должностная идентичность, сходные предпочтения в одежде, жилье, мебели, увлечениях, отдыхе и развлечениях. Все его представители записывались в одни и те же индийские или западные частные школы, работали чиновниками в ИГС или занимали офицерские должности в армии, жили в одних районах и выбирали супругов в своем кругу. Так, например, мистер Джинна, адвокат британского суда в Бомбее, будучи выходцем из мусульманской семьи, полюбил дочь князя парсов Рутти Петит и женился на ней, а дочь кашмирского пандита Индира Неру вышла замуж за адвоката из парсов Фероза Ганди, их сыновья (Санджай и Раджив) полюбили и взяли в жены, соответственно, юную сикхскую модель из Нью-Дели и итальянку, студентку Кэмбриджа.

Новый высший класс в Индии составляли не только брахманы и князья, и даже не только индийцы по рождению, при этом он сохранял свою закрытость, клановость и некоторую причудливость. Его представители, как правило, «заканчивали» лучшие или «приемлемые» учебные заведения, те, оплату которых могли себе позволить их семьи. То же можно сказать и о врачах, адвокатах, судьях и менеджерах высшего звена. Хотя в их случае благоприятное воздействие оказали установленные с момента обретения Индией независимости обязательные квоты, обеспечивающие неприкасаемым места в медицинских институтах, равно как аналогичные квоты для получения должностей государственных служащих, все это стало результатом реформ, наиболее драматично воспринятых высшим классом. Дважды рожденные индусы не всегда благосклонно относятся к современным изменениям. Более того, в наши дни в городах штатов Махараштра, Гуджарат, Уттар-Прадеш и Бихар все чаще и чаще отмечаются вспышки насилия, спровоцированные представителями индийской «золотой молодежи», которые нападают на далитов, мусульман или буддистов, сжигают их дома. Их раздражают те, кто пытается разбогатеть, выучиться на врачей и т. д.

Как это ни парадоксально, но открывшиеся возможности только усилили у далитов «сознание неприкасаемых», хотя призваны были, напротив, устранить историческую несправедливость и их «устраненность» из общества. Становление Индии как демократического государства вызвало возрождение полузабытой «внутрикастовой солидарности» и среди представителей других (небрахманических) сословий. Принимая участие в выборах, политики разных партий предпочитают обращаться к представителям своей касты, говорить на диалекте своего региона. И вполне понятно, что они находят живой отклик у своего электората, причиной тому и традиционная лояльность, и открывающиеся современные перспективы. Предполагается, что избранные таким образом представители каст «отплатят» своим братьям по джати, защищая в правительственных органах их интересы, обеспечивая их бизнес государственными заказами и защищая их от наказания за мелкие или даже крупные правонарушения.

Болезни современной политики, которые ассоциируются у нас с джексоновским «порк-баррелизмом»[26] или с «Боссом» Твидом и Таммани-холлом, существуют и процветают и в современной Индии. Заигрывания боссов Демократической партии США (особенно Уильяма Твида) с этническими и религиозными меньшинствами, раздачи подарков беднякам, подкуп лидеров конкурирующих политических групп сделали Таммани-холл синонимом политической коррупции и неразборчивости в средствах. Премьер-министр Неру выступал против скованности общества независимой Индии кастовой системой, он посвятил свою жизнь реформам, которые должны были принести всем свободу и равные возможности, положить конец политической коррупции, эксплуатации и социальному разделению. Но освобождение от британского правления привело к возрождению древней индийской кастовой и клановой системы, к движению за «возвращение к бирадари»[27]. Неписанными мантрами местных выборов стал лозунг «Все для нашей касты» и рассуждения о плохой карме представителей других каст. Немногочисленные брахманы, тысячелетиями обладавшие почти божественным влиянием, вдруг обнаружили, что их дискриминирует толпа неграмотных политиков, которые собрали достаточно голосов, чтобы получить места в районных органах власти и даже в Лок сабхе в Нью-Дели, просто декларируя популистские лозунги и играя на самых низких человеческих качествах — жадности, лживости, взяточничестве и предрассудках.

Представители свергнутой аристократии и брахманической элиты жаловались, что демократия разрушила Индию. И ответственность за это лежит на представителях «низов» как в древнем, так и в современном смысле этого слова. Избранными в органы власти часто оказывались, находившиеся за решеткой, представители туги — индийские бандиты, поклонявшиеся богине Кали и приносившие ей в жертву задушенных людей. Даже лидеры национального уровня не скрывали своих кастовых предпочтений. Так, например, Чоундхари Чаран Сингх (1902–1987), происходивший из крестьян этнической группы джат, никогда не забывал о своих корнях и всегда получал голоса и поддержку своих собратьев. Зимой 1979 года, когда победила партия Джаната, он получил пост министра внутренних дел, затем вице-премьера, и, наконец, примерно через месяц стал премьер-министром. В 1977 году полмиллиона крестьян джатов приехали на своих запряженных волами повозках из Харьяны и Уттар-Прадеша в Нью-Дели, чтобы поздравить Сингха с 75-летием, они заблокировали движение автомобилей в сердце современной Индии, чтобы доказать силу традиций прошлого. Десять лет спустя еще полмиллиона скорбящих джатов пришли в Дели на церемонию кремации бывшего премьер-министра, которая состоялась вблизи священного Радж Гхата Махатмы Ганди. Сын Чоундхари Чарана Сингха, Аджит Сингх, занялся политикой в 1987 году и стал членом кабинета министров в 1990-м.

Итак, колесо повернулось: многие из тех, кто был наверху, без каких бы то ни было гонений и притеснений, оказались в безвестности, а иные переместились из низов древнего индийского общества в пяти— и семизвездочные отели современной Индии, с их бизнес-ланчами и банкетами в прохладных залах под пение струн. Варианты кастовой системы в разных штатах отличаются, хотя в целом она представляет джати брахманов, небрахманов и далитов, отношения между которыми регулируются частичным или полным разрешением или запретом на общение. Около 5 % населения современной Индии родились в одном из сотен джати брахманов, от кашмирских пандитов на севере до брахманов-намбудири из Кералы, от читпавинов Махараштры до вадама-смарт из Тамилнада. Двадцать процентов рождены как отверженные, бывшие неприкасаемые далиты, и у них также есть множество своих эндогамных джати, считающих друг друга более низкими по статусу. Большая часть индусского населения Индии занимает нишу между возвышенными брахманами и неприкасаемыми. Большинство из этих средних каст составляют дважды рожденные торговцы и землевладельцы, многие из которых в наши дни переехали в города и, получив высшее образование, освоили современные профессии. Оставшаяся четверть индусов Индии — безземельные крестьяне и рабочие, рожденные в касте темнокожих шудр; за недостатком средств они занимают самое дно социальной иерархии, место еще более низкое, чем то, которое они традиционно занимали, они пополняют ряды деревенских и городских нищих, превращая Индию в континент, населенный страждущими, из последних сил выживающими людьми.