Книга Ливонский поход Ивана Грозного - Витольд Новодворский

Нападение окончилось неудачею; вследствие этого приходилось брать крепость осадой. Осаждающие расположились следующим образом: с северо-востока, на том месте, где находился прежде город, Борнемисса с Венграми, с юго-востока Трембецкий, с юго-запада Уровецкий; за Двиной устроили окопы казаки, бывшие под начальством Остроменцкого[494].

В следующий день, 4-го августа, прибыл обоз; тогда гетман приказал солдатам заняться устройством лагеря. В то же время он созвал ротмистров и напомнил им, что необходимо соблюдать величайшую осторожность, так как, по словам пленных, на выручку крепости идет 20 000 Русских. В крепость Замойский послал грамоту с предложением добровольно сдаться, обещая свободу тем, которые пожелают уйти к своему государю, и материальное обеспечение тем, которые захотят быть подданными короля. На это осажденные заявили только, что должны отослать грамоту к царю и что они сделают то, что он им велит. В этот день бомбардировать крепость нельзя было, так как артиллерия еще не прибыла.

На следующий день Замойский ездил осматривать крепость, чтобы выбрать, по указанию сведущих лиц, которые гетмана сопровождали в этой поездке, место для постановки артиллерии, которая прибыла вечером в тот день[495]. Явился также отряд королевской пехоты в 1000 человек, который тотчас же начал строить шанцы. Замойский послал начальнику Венгров Борнемиссе 400 талеров в награду тому, кто подожжет замок, польским солдатам обещал выхлопотать у короля 12 волок земли в виде награды за то же дело. Так прошел день 5-го августа.

6-го августа чуть свет осаждающие начали со всех сторон бомбардировать крепость. Осажденные стали давать знаки, что желают вступить в переговоры. Канонада прекратилась, но вскоре опять возобновилась, так как переговоры не привели ни к чему.

Осажденные снова завязали переговоры[496], прося прекратить стрельбу на два часа, пока они не согласятся между собою относительно того, что им делать. Замойский удовлетворил их желание и послал им даже часы. Когда прошло урочное время, осажденные ответили, что сегодня они не могут придти к соглашению и просят о перемирии до следующего дня[497]. Полагая, что все это делается осажденными с той целью, чтобы выиграть время, Замойский приказал возобновить бомбардировку. В это время Венгры стали бросать в крепость раскаленные ядра и успели произвести пожар, но гарнизон, мужественно защищаясь, тушил огонь всюду, где он появлялся. Поляки тоже зажгли при помощи раскаленных ядер одну башню, но так, что она лишь тлела. Вечером, уже после заката солнца, солдатам Уровецкого удалось зажечь крепостной мост. Тогда 50 пехотинцев бросились с лучинами поджигать замок. Увидев это, Русские прислали к Замойскому заявление, что желают сдаться, лишь бы только замок оставлен был в целости. Гетман прекратил пальбу и послал в крепость одного офицера, Завихойского, потребовать, для большей безопасности, чтобы воевода с именитейшими боярами явился к нему в стан. Действительно, около 3-х часов ночи русские воеводы прибыли в польский лагерь[498], целовали руку Замойскому и просили походатайствовать за них перед королем, чтобы он пожаловал их своими милостями, что было Замойским обещано.

На следующий день Замойский принял замок, велел составить опись всего, что в нем было найдено[499], а жителей Велижа отправить на плотах вниз по Двине. Их высадили на некотором расстоянии на берег, окопали валом и стерегли до тех пор, пока не прибыл в Велиж король. Ему Замойский послал шесть знатнейших бояр в Сураж, где Баторий в то время находился. Первый самостоятельный шаг канцлера на военном поприще засвидетельствовал, что он способный ученик своего учителя – Батория: опыт, вынесенный из походов, совершенных вместе с королем, не пропал для Замойского даром, он научился военному искусству. Крепость была взята главным образом благодаря раскаленным ядрам, при помощи которых удалось произвести пожар и таким образом принудить гарнизон к капитуляции. Панику в крепости вызвало отчасти и внезапное появление неприятеля, именно с той стороны, откуда его не ожидали[500].

Ожидая прибытия Батория, Замойский созвал к себе ротмистров и издал распоряжения относительно того порядка, какой должен быть соблюдаем в лагере при встрече короля, а затем с теми же ротмистрами выехал встречать его. В приветствии, сказанном на латинском языке, Замойский поздравил Батория с победой, желал ему дальнейших успехов, хвалил мужество, деятельность и расторопность своих боевых товарищей и ходатайствовал для них о милостях за их службу. Баторий благодарил канцлера, а ротмистрам обещал дать со временем щедрые награды. Потом он осмотрел кругом замок и шанцы, в которых пехота стояла так, как в то время, когда добывали крепость. Когда король въехал в лагерь, ротмистры и солдаты стали перед своими палатками, ударили в барабаны и затрубили в трубы.

Король остановился в палатке Замойского, где ужинал и ночевал. Вечером явился гонец от оршанского старосты Филона Кмиты с извещением, что московские послы уже едут к королю.

На следующий день (9-го августа) Баторий посетил замок, еще раз осмотрел его внимательно и выразил радость по поводу того, что укрепления сохранились в целости и что они так же хороши, как и укрепления в Полоцке.

После этого он возвратился назад в Сураж. Вслед за тем Замойский поехал в московский лагерь и объявил от имени короля, что те из пленных, которые желают возвратиться к своему государю, свободны, а те, которые останутся служить королю, будут пожалованы имениями. Большинство выразило желание возвратиться под власть своего государя. Замойский приказал сопровождать их отряду казаков (в 150 человек) на протяжении шести миль для охраны от солдат-победителей. Так как Москвитяне должны были идти пешком, а путь предстоял им далекий, то они отдавали своих детей, которые не в состоянии были совершить столь дальнего путешествия, Полякам. Оставшиеся на месте были отведены в замок. В этот день победители делили между собой добычу, которая была значительна. «Провианта, фуража, пороха и военных снарядов, – говорит историк, – было найдено в этом городе так много, что, несмотря на то, что отсюда было наделено все наше войско, еще осталось всего столько, сколько нужно было для гарнизона».