Книга Любит музыку, любит танцевать - Мэри Хиггинс Кларк

Он догадывается, подумала Сьюзан. И не стоит щадить его. Какая разница — сейчас или чуть позже, надо быть с ним откровенной.

— Донни, папа не на совещании.

— Ты знаешь? — Беспокойство на его лице сменилось облегчением.

— Да, знаю. А ты как узнал?

Донни опустил голову.

— Один парень из нашей команды, Патрик Дрисколл, был в Нью-Йорке в пятницу, когда мы ездили к дедушке. Папа был в ресторане с какой-то женщиной. Они держались за руки и целовались. Патрик сказал, просто противно было смотреть. Его мать хотела тебе все рассказать, а отец не разрешает.

— Донни, я собираюсь развестись с твоим отцом. Я бы этого не хотела, но так жить невозможно. А так нам не придется ждать его каждый вечер и мириться с его враньем. Надеюсь, он возьмет себе за правило видеться с вами, но я не могу ничего обещать. Мне жаль, очень жаль. — Она поняла, что плачет.

Донни погладил ее по плечу.

— Мам, он тебя не стоит. Я обещаю помогать тебе ухаживать за малышами. Честное слово, я таким не буду.

«Донни очень похож на Дуга, — думала Сьюзан, — но, слава Богу, в нем хватает моих генов, чтобы не поступать, как отец». Она поцеловала его в щеку.

— А пока все это пусть останется между нами. Ладно?

Сьюзан пошла спать в одиннадцать. Дуга все еще не было. Она включила последние известия и с ужасом услышала сообщение о развитии событий в связи с пропавшими девушками. Их семьи получают посылки с непарной обувью. Ведущий говорил: «Хотя ФБР отказывается официально комментировать эти факты, из компетентных источников, близких к этой организации, стало известно, что последней пришла посылка с сапогом Эрин Келли и туфлей на высоком каблуке, парной той, которая была на ней, когда обнаружили ее тело. Если эта информация достоверна, то смерть Эрин Келли, скорее всего, можно увязать с исчезновением двух молодых женщин: одна из них родом из Ланкастера, другая — из Уайт Плэйнз, которые проживали в Манхэттене, и с так и не раскрытым убийством Нэн Шеридан».

Нэн Шеридан. Эрин Келли.

«О Господи!» — застонала Сьюзан. Ногти впились в ладони. Она, не отрываясь, смотрела на экран.

Ведущий продолжал: «Цепь смертей началась, по всей видимости, в то холодное утро, когда пятнадцать лет назад Нэн Шеридан была задушена на беговой дорожке возле своего дома».

У Сьюзан перехватило горло. Пятнадцать лет тому назад она солгала, выгораживая Дуга, когда его допрашивали по поводу смерти Нэн Шеридан. А что, если бы она не солгала, эти молодые женщины не исчезли бы? В ту ночь, почти две недели назад, когда по телевизору передавали сообщение об убийстве Эрин Келли, Дугу приснился страшный сон. И во сне он кричал: «Эрин!»

«...ФБР совместно с нью-йоркской полицией пытается установить, кто покупал эти нарядные туфли. Снова поднято дело об убийстве Нэн Шеридан...» «А что, если Дуга снова будут допрашивать? А что, если будут допрашивать меня?» — подумала Сьюзан. Обязана ли она сообщить с полицию, что солгала пятнадцать лет тому назад?

Донни. Бет. Триш. Коннер. Как сложится их жизнь, если они вырастут с сознанием того, что их отец — маньяк-убийца?

Интервью с комиссаром полиции Нью-Йорка. «Полагаю, что мы имеем дело с жестоким убийцей, совершившим уже несколько подобных преступлений». Жестоким.

«Что мне делать?» — прошептала Сьюзан. Слова отца звучали у нее в ушах. «Жестокий по натуре...»

Когда два года назад она бросила ему упрек в связи с той девушкой, что жила у них в доме, его лицо исказилось от ярости. Ее снова охватил ужас, который она испытала тогда. Выпуск новостей кончился. Она призналась себе в том, о чем никогда раньше не осмеливалась думать. «Я думала, он меня убьет».

Потанцуй, потанцуй, потанцуй со мной опять.

Пусть нас музыка подхватит и закружит...

Мы с тобою вместе вновь, Закружила нас любовь.

Потанцуй, потанцуй, потанцуй...

Чарли громко засмеялся от возбуждения, в которое приводила его музыка. Поворачиваясь и переступая в такт с Юлом Бриннером, он притоптывал ногой, кружился и извивался, не выпуская из рук воображаемую Дарси. Они будут танцевать под эту мелодию через неделю! Потом Астер! Какое счастье! Какое счастье! Всего через семь дней — пятнадцатилетний юбилей Нэн!

Это просто так понять,

Надо только танцевать,

Потанцуй, потанцуй, потанцуй...

Если б все вот так случилось,

Если б ты в меня влюбилась,

Потанцуй, потанцуй, потанцуй...

Музыка кончилась. Он нажал кнопку и выключил видео. Если б только он мог остаться здесь на всю ночь! Но это было бы глупо. Надо сделать то, ради чего он пришел. Одна из ступенек, ведущих в подвал, скрипнула, и он поморщился. Нужно этим заняться. По этим ступенькам убегала Аннетт. Ему так понравилось, как ее каблучки в панике стучали по голым доскам. Если Дарси тоже попытается спастись этим путем, он не хочет, чтобы скрип мешал ему слушать звук ее напрасно торопливых шагов.

Дарси. Как трудно было усидеть за столиком напротив нее. Ему хотелось сказать ей: «Пойдем со мной», — и отвезти ее прямо сюда. Как привидение в опере, когда оно зовет свою возлюбленную спуститься с ним в преисподнюю. Обувные коробки. Их теперь всего пять. Мари, Шейла, Лесли, Аннетт, Тина. Он вдруг понял, что ему хочется отправить их все сразу. И покончено с этим. А потом останется только одна.

На следующей неделе здесь будет только коробка Дарси. Может быть, он никогда ее не отошлет.

Он открыл задвижку морозильника, поднял тяжелую дверцу и долго смотрел в пустоту. «Ждет новую ледяную деву», — подумал Чарли. Эту он не отдаст никогда.

Глава 16

Четверг, 7 марта

— Вы хорошо знали Нэн Шеридан? — резко спросил Винс. Он и детектив северного центрального участка по очереди допрашивали Джея Стрэттона. Стрэттон невозмутимо отвечал:

— Мы вместе учились в Брауне.

— Вас отчислили из Брауна, а потом восстановили, когда она училась на втором курсе?

— Да. На первом курсе я не слишком-то утруждал себя учебой. Мой дядя — он был моим опекуном — считал, что мне следует немного повзрослеть, и я на два года завербовался в Корпус мира.

— Повторяю: вы хорошо знали Нэн Шеридан?

«Вот именно, — думал Стрэттон, — хорошо ли я знал Нэн? Очаровательную Нэн. Какое блаженство было с ней танцевать. Танцуешь — и словно держишь в руках блуждающий огонек».

Глаза Д'Амброзио сузились. Он заметил, как что-то неуловимо изменилось в лице Стрэттона.

— Вы не ответили.

Стрэттон пожал плечами.

— Мне нечего ответить. Естественно, я ее помню. Ведь я был там, когда все только и говорили об этой трагедии.