Книга Эпоха религиозных войн - Ричард Данн

Он идентифицировал свою власть с коллективными желаниями своих подданных, в отличие от Леопольда I или Фредерика-Вильгельма, чьи подданные так и не почувствовали вкуса национального объединения, поскольку Австрия и Бранденбург-Пруссия были конгрегациями не связанных между собой территорий. Более того, западноевропейский абсолютизм покоился на простых взаимоотношениях с земельными собственниками, тогда как Людовик XIV тщательно выстраивал связи с аристократией и с буржуа. Как его предшественники Бурбоны, Людовик предпочитал видеть представителей среднего класса на постах министров, интендантов, советников. Его главный министр, Кольбер, был сыном торговца и работал под прямым руководством короля. Ни один из членов королевской семьи или высокой аристократии не был приглашен на ежедневные сессии совета в Версале, где король обсуждал вопросы войны, дипломатии, финансов и мира. Решения совета доносились до остальных частей страны через интендантов, которые контролировали все ступени местного управления, особенно суды, полицию и сбор налогов. Людовик эффективно свел на нет власть всех сохранившихся во Франции институтов, которые могли бы помешать его централизованному бюрократическому аппарату. Его интенданты заставили три местных парламента прекратить свою деятельность, арестовывая и запугивая тех представителей, которые осмеливались критиковать королевскую политику. Вскоре парламенты перестали быть помехой.

У централизованной административной системы Людовика были свои недостатки. Решение короля могло быть выполнено на местном уровне только более чем 40 тысячами представителей буржуазии, которые выкупили у короны пожизненное пребывание на своих постах. Несмотря на деятельность интендантов, жители игнорировали некоторые неприятные им декреты. И все же система Людовика работала. Городские подданные короля были более понятливыми и способными, чем знать. Французская буржуазия быстро заняла посты на государственной службе, найдя при этом, что такая власть удовлетворяет их запросам лучше, чем какая-то «вульгарная» торговля или промышленность. Только в XVIII в. буржуазия, как и аристократия, стала недовольна своим положением; их вполне обоснованные требования социальных привилегий, соответствующих занимаемой ими политической и экономической позиции, также стали причиной Французской революции.

Как и любой правитель XVII в., Людовик XIV мало внимания уделял непривилегированному сектору своего общества. Он защитил своих крестьян от гражданской войны и от иноземного вторжения до конца своего правления. Но в обществе, 80 процентов населения которого составляли крестьяне, было очень мало сделано для повышения сельскохозяйственной продуктивности.

В 1660 г. Франция переживала страшный голод, так же было и в 1690 г. У многих французских крестьян были свои наделы земли, но они по-прежнему несли бремя феодализма и служения хозяину. Самые бедные крестьяне были вынуждены передавать свои наделы кредиторам, и процент тех, кто сдавал землю в аренду по частям, и тех, кто работал за плату, неумолимо рос на протяжении конца XVII в. Неработающие бедняки нанимались в армию «короля-солнце» или отправлялись в работные дома. На протяжении правления Людовика XIV налоги повысились вдвое, принеся в 1683 г. 116 миллионов ливров против 85 миллионов в 1661 г. и 152 миллиона — в 1715 г. Многие буржуа стремились избежать уплаты налогов, так что положение крестьян было незавидно. Когда бы они ни начинали бунтовать против новых налогов, Людовик XIV отправлял солдат в бунтующий округ и вешал зачинщиков бунта или отправлял их на галеры в качестве рабов.

Деньги, собираемые с крестьянства, оплачивали расходы двора Людовика и его армии, а также меркантилистскую политику Кольбера. Жан-Батист Кольбер (1619–1683), министр финансов с 1661 до 1683 г., был удивительно энергичен и на редкость педантичен. Его энергия проявлялась в том, с каким энтузиазмом он затыкал огромные дыры в королевской системе дохода.

Кольбер выяснил, что только 35 процентов налогов, которые платили французы, попадало в королевскую сокровищницу, остальные 75 процентов растворялись в карманах у посредников и коррумпированных служащих. Кольбер прекратил взимание налога с фермеров и значительно сократил часть долгов. К моменту его смерти в казну поступало 80 процентов возросших налоговых плат. С той же энергией Кольбер достигал и своей меркантилистской цели. Он использовал все возможности своего положения, чтобы повернуть Францию на путь самообеспечивающегося экономического союза. Кольбер приравнивал богатство к слиткам золота, и с того момента, как количество золота к концу XVII в. стало стабильным, он подсчитал, что Франция сможет повысить свое благосостояние только с помощью золота из других стран. Он стремился отобрать его у Голландии, завидуя находчивости последних. Чтобы ввести экспорт товаров из Франции на те территории, где доминировала Голландия, он организовал серию французских торговых компаний, наиболее важными из которых были Ост-Индская, Вест-Индская Северная и компания в Леванте. Он щедро платил за строительство кораблей. Он поднял тарифы на импорт из Голландии и Англии. Он сделал все, что смог, — что на самом деле было не так уж и много, — чтобы ускорить развитие французской торговли: он улучшил (слегка) дороги и построил несколько каналов. Но сплав товаров по стране по-прежнему занимал месяц. Не радовала и стоимость транспортных расходов. Кольбер уделил особое внимание развитию новой промышленности во Франции. Он спонсировал производство тех товаров, которые Франция до этого ввозила, например такие атрибуты роскоши, как шелк, шерсть, зеркала и стекло. Были ли все эти действия продуманными? Границы успеха Кольбера очевидны. Он не построил торгового флота, чтобы можно было конкурировать с голландцами, то есть не смог прекратить импорт товаров из других стран. Французская торговля оставалась довольно неразвитой из-за налоговых пошлин и местных привычек. С того момента, как французские купцы начали вкладывать деньги в рисковые морские предприятия Кольбера, королю пришлось оплачивать более половины вложений в Вест-Индскую и Ост-Индскую компании. В любом случае большинство из компаний Кольбера разорились в течение нескольких лет. Его промышленные проекты шли лучше, хотя его дотошное управление лишало индустрию инициативного роста. Он пренебрегал тяжелой индустрией, скажем железообрабатывающим производством. И он не обращал внимания на сельское хозяйство, потому что пищевая промышленность Франции была в порядке. Впрочем, без сомнения, французская торговля и промышленность много выиграли от стараний Кольбера. В обществе, где купцы и торговцы не были уважаемы, для правительства было важно защитить и возвысить роль коммерции и промышленности, Более того, в конце XVII в. Франция был готова к принятию меркантилистской доктрины Кольбера. Французская экономика была более диверсифицирована, чем испанская, и французские купцы более активно откликались на вмешательство правительства, чем их соперники из Голландии и Англии.

Одним из решений Кольбера стало объединение разбросанных плантаций страны в огромную колониальную империю. К 1680 г. Людовик XIV имел торговые порты в Индии, несколько восточных точек в Индийском океане, точки с рабами в Африке и 14 сахарных островов на Карибах. Его наиболее впечатляющим достижением стала колония Новая Франция; торговцы мехом и иезуитские миссионеры освоили земли Северной Америки от острова Святого Лаврентия к северу до Гудзонова залива, к западу до Великих озер и к югу вдоль Миссисипи до Мексиканского залива. В этих местах жило несколько тысяч французов. Количество меха, рыбы и табака, экспортируемого из Новой Франции, разочаровало короля. Только сахарные острова и торговые порты Индии смогли стать источником дохода для Франции. Как бы то ни было, при Кольбере Франция сделала большой шаг на пути к своей впечатляющей экономике XVIII в.