Книга Вор и любовь - Барбара Картленд

Она протянула вперед руку, и он небрежно поднес ее к губам.

– Я всегда буду тебе благодарен, – сказал он.

– Это слабое утешение.

Не говоря больше ни слова, она развернулась и пересекла комнату, чтобы присоединиться к группе людей, стоявших у пианино.

Элоэ наблюдала за ней, пока она шла, а затем повернулась к Диксу.

– Она когда-то любила тебя, не так ли?

– Это что, обвинение? – Он бросил на нее короткий взгляд.

– Нет, всего лишь утверждение, – ответила она. Мне кажется, я начинаю понимать некоторые вещи, которые не понимала прежде.

– Например?

– Это трудно объяснить на словах, но, возможно, мужчине надо попробовать многое, прежде чем он найдет то, что он действительно хочет, прежде чем он станет уверенным, что жизнь преподнесла ему то, самое лучшее, к чему он стремился.

– Ты становишься очень мудрой прямо на глазах, – с нежностью произнес Дикс. – Это еще одна причина, по которой я так тебя люблю.

– А сейчас ты абсолютно уверен в отношении меня? – спросила Элоэ.

– Абсолютно, абсолютно уверен, – твердо сказал он. – Ты то, самое лучшее, что я искал всю свою жизнь.

Она почувствовала, что его слова убедили ее; а потом, поскольку кто-то потребовал его внимания и они стали пить в память о прошедших днях, Элоэ направилась через всю комнату к тому месту, где все еще сидела Мэри Бланшард.

Она подняла голову, когда Элоэ к ней подошла, и протянула вперед руку.

– Давай поговорим, малышка, – сказала она. – Ты англичанка. Думаешь, ты будешь счастлива, живя во Франции?

– Я думаю, я буду счастлива в любом месте до тех пор, пока буду рядом с Диксом.

– Это хорошо, очень хорошо! – в восхищении воскликнула Мэри Бланшард. – Это ответ, который мне хотелось от тебя услышать. Ты молода, но ты уже успела усвоить, что важно не место, где мы находимся, а с кем мы находимся.

– Дикс рассказал мне, как он сбежал из дома, будучи еще мальчиком, и отправился с вами в Париж. Я рада, что вы были там и присматривали за ним.

– За ним нужно было глядеть в оба, – сказала Мэри Бланшард с улыбкой. – Он был очень непослушным и совершенно неуправляемым. Он шел на такой риск, на который ни один человек в здравом уме не пошел бы. А все потому, что он был Диксом. Он всегда добивается того, чего хочет. Ты еще об этом узнаешь, когда выйдешь за него замуж.

Элоэ почувствовала, как внутри у нее слегка похолодело. Она-то знала про себя, что все еще надеется изменить Дикса и сможет заставить его отказаться от прежней жизни, сможет убедить его в том, что честность и надежность, как бы ни было это скучно и как бы низко это ни оплачивалось, будут лучше, чем та жизнь, которую он ведет сейчас.

– Да ты не волнуйся, – продолжала Мэри Бланшард. – У него золотое сердце, и он всегда стремится помочь людям. Дикс еще ни разу не подвел того, кто обратился к нему за помощью. Мы все его любим. Возможно, мы тоже его немного испортили – но все равно мы его любим.

– Я хочу помочь ему.

– Тебе удастся это сделать, если ты его достаточно любишь. Он тебя любит сейчас. Ты можешь сохранить эту любовь, любя его в ответ и дав ему то, чего он всегда был лишен.

– А что это?

– Дом, – ответила Мэри Бланшард.

– Но у него же он был. По крайней мере, он убежал из дома, чтобы быть вместе с вами.

– Я имею в виду настоящий дом. О, кирпич и известка еще не означают дом, можешь в этом не сомневаться. Главное – любовь, которая его согревает. Отец и мать Дикса никогда не любили его и никогда не пытались понять его. Они хотели, чтобы он подчинялся им, чтобы он рос так, как они считали нужным, по тем правилам, которые они установили для него. – Она вздохнула так тяжело, что ее полное мягкое тело содрогнулось. – Он бунтовал, он всегда был бунтовщиком, – продолжала она. – Из Дикса нельзя слепить какую-то форму и сказать, что только эта форма ему и годится. Дикс всегда будет самим собой. И все-таки, я считаю, что ему нужен дом, и настоящий дом будет для него спасением.

– Спасибо, что сказали, – мягко поблагодарила Элоэ.

Она посмотрела в другой конец комнаты. Дикс ее искал. Она смогла прочитать недоумение на его лице оттого, куда же она могла уйти; когда же глаза его отыскали ее, в них вспыхнуло внезапное озарение.

Она поднялась, забыв о Мэри Бланшард, забыв обо всем, кроме Дикса. Он хотел быть с ней – этого было достаточно. Она подошла к нему, и он взял ее под руку.

– Может быть, пойдем отсюда? – спросил он.

– Не попрощавшись? – удивилась Элоэ.

– Не будем делать наш уход слишком явным. Это всегда портит вечер.

Он помог ей подняться по ступенькам и пробраться в темноте сквозь кустарник туда, где стояла машина.

Как только они дошли до нее и забрались внутрь, он заключил ее в свои объятия, резко и страстно.

– Я слишком долго тебя не целовал. Я не мог больше ждать. Что ты со мной сделала, что даже мои друзья мне кажутся пустой тратой времени, тогда, когда я мог бы быть с тобой? Только наедине с тобой, Элоэ. Это означает для меня всю мою жизнь.

Он еще раз ее поцеловал, но через минуту она отодвинулась от него.

– Я должна тебе кое-что сказать. Завтра мы уезжаем. Мы будем гостить за городом.

– Но как же я смогу видеться с тобой?

– Я не знаю. Я не знаю, что делать. Я подумывала о том, чтобы отказаться, но, по всей видимости, герцогиня особо подчеркнула необходимость моего присутствия.

– Герцогиня?

В полумраке машины ей показалось, что брови Дикса взметнулись вверх.

– Да, герцогиня де Ранж-Пужи, – ответила она. – Я тебе не говорила еще о причине, по которой мы находимся здесь, в Биаррице.

– Вполне понятно, что причина была, – сказал он со слабой улыбкой на губах.

– Я тебе сейчас расскажу об этом, – продолжала Элоэ. – Я уверена, что могу доверять тебе и что ты больше никому не расскажешь об этом. Это было бы нечестно. Но я переживаю, ужасно переживаю из-за того, что я сделала.

– Что-нибудь плохое? – в его голосе послышалась насмешка.

– В том-то и дело, что я этого не знаю, – ответила она. – Это плохо вмешиваться в жизнь других людей?

– Нет, если это делаешь ты, – сказал он и поднес ее пальцы к своим губам.

– Пожалуйста, я хочу, чтобы ты мне сказал, поступила ли я плохо. Меня это беспокоит целый день, весь сегодняшний вечер. Я почти ни о чем другом не могу думать.

– Даже обо мне? – спросил Дикс.

– Ты же знаешь, что я не могу не думать о тебе, – улыбнулась она. – И в то же самое время я думаю о Стиве Вестоне, который летит сейчас через Атлантику и с каждым часом приближается к нам. А я думаю, должна ли я встретить его в аэропорту и немедленно отправить его назад?