Книга Последний Магистр - Анна Клименко

Ильверс внезапно подался вперед, так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Варны. Дэйлор невольно отшатнулся – ему показалось, что перед ним уже не соплеменник, а темное и, главное, не-живое существо…

– Я постоянно вижу то, что порождает Отражения, – выдохнул Магистр, – ведь ты, чисто теоретически, знаешь, что именно питает народ Зла?

* * *

…Утром стало теплее, небо затянуло бугристой пеленой туч, и пошел дождь. Ильверс вышел на балкон, что, подобно ласточкину гнезду, прилепился на самом верху главной башни. Он долго стоял, наслаждаясь ощущением холодных капель на лице, и смотрел на мутную линию горизонта. Туда, где находился Дэйлорон. Сила была ему послушна как никогда раньше, и, стекая липкими нитями вниз, с чистых граней небесного купола, позволяла увидеть все, что происходило в мире живых.

…Варна, погруженный в мрачные раздумья, сидит на ступенях дома Великого Магистра. В его руках – деревянный резной жезл Учителя, который теперь принадлежит ему; когда Варна явился к Магистру с докладом, на рассвете, старик уже давным-давно воссоединился с духами Предков, и смерть его, судя по застывшему выражению ужаса на лице, была страшной. В судорожно стиснутой руке Магистра нашли скомканный кусок пергамента, где тот указывал на Варну из дома д’Кташин как на своего единственно возможного преемника. И вот теперь Варна сидит и размышляет – о том, приложил ли к этому руку нынешний хозяин Черного города.

Ильверс усмехнулся и потянулся к Силе Отражения, текущей сквозь земли его отца. Он увидел, как Эвор, кормит печеным тамико серебристых карпов в пруду. Найли, замотав лицо шарфом, сидит на пороге ветхой хижины; рабы, проходя мимо, опасливо косятся на нее, но не потому, что она дочь Эвора, а потому, что в один вечер неизвестная болезнь до неузнаваемости обезобразила ее прекрасное лицо, сделав кожу такой же страшной и бородавчатой, как у болотного тритона.

Магистр Черного города прислушался к своим ощущениям. Теперь он мог избавиться от этих дэйлор так же легко, как и от Великого Магистра, успешно завершившего свой безумный опыт. Но месть уже утратила всю прелесть, как лепешка трехдневной давности, а потому Ильверс решил не торопиться – вдруг что-то еще проснется в душе? Не сейчас, как-нибудь потом…

Перед тем, как вернуться в башню, Ильверс все-таки не удержался и бросил взгляд на Золюшку. Мальчик спал, забавно шевеля губами во сне, и было непонятно – действительно ли ночью за ним гнался волк, или это была иллюзия.

А потом – всего одним глазком – на Лисицу Тиннат. Первую и единственную женщину, с которой он был близок. И отчего это не случилось, когда он таскал камни в имении своего родовитого отца? Ведь тогда бы все и сложилось по-иному… Тиннат сидела в неприбранной постели, подтянув к груди острые коленки и слепо глядя в пространство перед собой. Ее губы беззвучно шевелились, и Ильверс слегка удивился, расслышав свое имя.

Все. Дэйлор зевнул, окинул сонным взглядом просыпающийся город и нырнул в прохладную темень башни. Ему хотелось спать долго, без сновидений, как может спать дэйлор, у которого теперь есть время – и нет неотложных дел. Но уж кто-кто, а Ильверс знал, что без снов – уже не получится. До конца дней своих ему придется жить весьма неприятными видениями.

Он почувствовал прилив тусклой, бесцветной обиды на предшественника. Уж старик-то мог и сказать, какова истинная цена силы черного магистра.

Часть 2

Магистр

Хозяин Черного города

– Останови-ка вон там! Да не здесь, олух, а там, вон, у дерева!

Повозка, последний раз скрипнув осью, стала. Уломара торопливо извлекла из кошеля зеркальце, поправила сбившуюся во время тряской езды вуаль; ее вышколенный кучер уже ждал, протягивая руку – и она, опершись на крепкие пальцы простолюдина, лихо спрыгнула на булыжную мостовую. Процедила:

– Жди здесь. И чтобы никуда, понял?

На площади было людно. Сновали туда-сюда торговки с корзинами на головах, патруль разъезжал, поблескивая латами в затянутом туманом утреннем свете, мимо, грохоча колесами, лихо пронесся открытый возок.

Уломара протолкалась сквозь это колышущееся людское море, поднялась по широким ступенькам крыльца и постучалась.

Тишина.

Магесса яростно ударила бронзовым молотком по дверям, еще и еще. Пока, наконец, ей не открыли.

На пороге мялся неопрятного вида юноша, долговязый, похожий на цаплю; Уломара без труда узнала в нем ученика Альхейма, Кролла.

– Я хочу видеть твоего учителя, – без предисловий сказала магесса, – надеюсь, он здоров?

Кролл отчего-то смутился, опустил глаза. Его подбородок, на котором только-только начала пробиваться первая борода, плаксиво задрожал.

– Что такое? – Уломара нахмурилась. Происходящее начинало откровенно не нравиться; уже то, что Альхейм не девал о себе знать в течение целого лунного круга, настораживало. Ведь даже о своем путешествии он счел нужным предупредить ее, а тут – на тебе…

– Э… Госпожа Уломара… Видите ли… учитель…

– Говори, болван! – гаркнула магесса. В голове крутилось самое страшное – но вместе с тем самое простое предположение.

– Э… он исчез.

– Исчез?!!

Оттолкнув в сторону юношу, она шагнула через порог, прикрыла за собой дверь.

– Что значит – исчез?

Кролл съежился под ее сердитым взглядом.

– Ну… пропал, то есть. Ушел и не вернулся больше.

И тут же заблеял:

– Прислуга разбежалась, пришлось отдать им все, что мы с Заметором собрали, а господин Альхейм все не появлялся…

Уломара не слушала. Решительно двинувшись вперед, она поднялась по лестнице в рабочий кабинет учителя, с которым было связано столько радостных воспоминаний. Тогда… Она была совсем еще девчонкой. И могла надеяться на то, что обретет мужа. Но это было до того, как вылазка в Черный город едва не отправила юную магессу в небесные сады Хаттара.

Все осталось по-прежнему. Даже казалось, что Альхейм вышел ненадолго, и вот-вот зазвучат по ступенькам его старческие, шаркающие шаги. В дверях снова появился Кролл, захныкал:

– Что же нам теперь делать, госпожа Уломара?

– Для начала – заткнуться и не мешать мне думать, – процедила она.

И Кролл испуганно замолк, хотя шмыгать носом не перестал.

А Магесса занялась осмотром кабинета. Ей все казалось, что столь предусмотрительный человек, как Альхейм, ни за что бы не предпринял ничего рискованного, не оставив об этом никаких пометок.

Предчувствие не обмануло; сперва Уломара из вазона с сухими розами добыла ключик, которым отперла бюро учителя, затем выудила из кипы старых свитков небольшую, сшитую из новеньких кусков пергамента, книжечку. Она хорошо помнила, как именно туда Альхейм записал: «сего дня отправляемся с моей ученицей Уломарой покорять Черный город», а потом, в течении долгих дней, дописывал: «Уломара при смерти», «состояние не изменяется» и, наконец, «моя ученица самостоятельно сидит».