Книга Корова царя небесного - Иоанна Хмелевская

* * *

Очень занятым получился у Элюни этот день, но к шести она справилась с делами и поспешила в Константин. Правда, поесть, ясное дело, не успела, но очень надеялась, что Агата покормит. Если её хахаль и в самом деле такой толстяк, значит, любит поесть, так что можно надеяться…

К месту Элюня подъехала не с той стороны, угодила как раз на стройку, и путь ей преградили кучи песка и прочего строительного мусора. Не хотелось снова выбираться на шоссе, соседний участок был рядом. Элюня не стала разворачиваться, оставила машину между двумя песчаными горами, а сама отправилась пешком к соседнему дому.

Подходя к калитке, глянула на часы — без четверти шесть, и нажала на кнопку звонка. Никто не открывал. Элюня нажимала и нажимала, звонок работал, было слышно, но на него никто по-прежнему не реагировал. Странно, ведь в окнах горел свет, а в боксе за сеткой лаяли две собаки. Если люди в доме, они не могли не слышать звонка. Тем более что её ведь ждут. А может, она ошиблась адресом?

Ещё раз посмотрела адрес, написанный на воротах. Все правильно, а вот и нужная фамилия на ящике для писем. Элюня опять нажала на кнопку. И опять услышала, как в доме прозвенел звонок.

На этот раз отреагировали. Из домофона послышался голос:

— Кто там?

— Бурская. Пан Паркович? Мы договорились о встрече.

— Пан Паркович ещё не приехал. Зайдите попозже.

— Как это позже? Я не могу позже! Минутку, а Агата? Машина стоит у дома, значит, Агата приехала.

— Агата нализалась до положения риз и до утра не прочухается. Паркович вернётся минут через сорок, тогда и приходите.

От возмущения Элюня лишилась дара речи. Во-первых, Агата вообще не пила. Не любила, к тому же от спиртного ей всегда было плохо. Как же она ухитрилась напиться до положения риз? А во-вторых, так уговаривала её прийти, а теперь валяется мертвецки пьяная? Она, Элюня, пожертвовала собственным счастьем, могла бы быть сейчас со Стефаном, а тут… а там… может, Стефан её ждёт.

— Алло! — надрывался голос в домофоне. — Вы меня слышите? Приходите позже, Паркович будет пани ждать. Вы что там, оглохли? Тут недалеко есть приличная забегаловка, там можете подождать. Пани, вы меня слышите?

Ясное дело, ответить Элюня не могла. Отойти от калитки тоже. Нормально оцепенела и стояла столбом, привалившись к калитке. Голос наконец утихомирился, собаки перестали лаять, все затихло.

Элюню отпустило минут через пять. Она глубоко вдохнула, пошевелилась, вернулась способность соображать, и девушку охватила ярость. Как Агата может считать этого Парковича хорошим человеком? Так вести себя может только негодяй и хам, не правда, что его нет дома, Элюня слышала его голос и запомнила, сейчас по домофону говорил он собственной персоной и советовал прийти через сорок минут. Паркович будет её ждать! Какова наглость! И ещё идиотское упоминание о забегаловке, где она может торчать эти сорок минут, будто ей делать нечего! А она-то надеялась, что после визита к Парковичу ещё успеет заскочить в казино, теперь ясно — надеждой можно подтереться. И Агата хороша, так уговаривала её непременно зайти, ей, видите ли, очень хотелось знать её, Элюнино, мнение!

По натуре спокойная и уравновешенная, Элюня редко впадала в ярость, но на сей раз в дело был замешан Стефан. Элюне плохо стало при одной мысли о том, что он её ждёт, а тут какой-то кретин лишает её возможности увидеться с обожаемым мужчиной! Спустившаяся вечерняя темнота приобрела от ярости красноватый оттенок, когда Элюня, проклиная все на свете, двинулась в обратный путь к машине, перелезая через стройматериалы и кучи песка. Хорошо хоть, стройплощадка неплохо освещалась, иначе девушка ноги бы переломала. При свете фонаря Элюня вдруг заметила повреждённую сетку, отделявшую участок пана Парковича от соседей, и не задумываясь перелезла через неё, оказавшись на территории этого хама Парковича. Перелезла без всякого конкретного плана, её толкнуло непреодолимое желание сейчас же, немедленно, высказать хаму все, что она о нем думает. А заодно и Агате.

Почуяв чужого, собаки опять подняли лай.

— Молчать! — приказала им Элюня. — Не мяукать! Тихо, милые собачки.

Милые собачки послушались, лай прекратился. В Элюне явно было нечто, нравившееся животным — лошадям, собакам и кошкам, возможно, какой-то особый запах. Эти же собаки в принципе относились к людям дружески, никогда не кусались, только выглядели страхолюдно, а так всегда приветливо встречали гостей и обожали обниматься, возлагая лапы им на плечи. Гости, которые послабее, падали, вот и приходилось собак запирать в бокс. Элюню они сразу унюхали, и первоначальный лай сменился радостным повизгиванием.

Повизгивание Элюне не мешало, она сказала несколько ласковых слов собачкам и решительно пересекла участок, направляясь к дому. Газон участка порос кустами и деревьями, отбрасывающими чёрные тени. Элюня прямиком направилась к светящимся окнам, наверняка гостиной, и оказалась перед полуприкрытой дверью терраски, с которой можно было пройти в гостиную. На застеклённой двери террасы висела прозрачная занавеска. Наверняка второе окно тоже на самом деле было дверью, через которую входили в гостиную из садика, и Элюня так бы и сделала, не загляни она предварительно сквозь занавеску в гостиную.

Заглянула и опять окаменела, теперь надолго.

В ярко освещённой гостиной сидели все: Агата, какой-то толстяк, наверняка пан Паркович, и два насмерть перепуганных мальчика приблизительно пяти и десяти лет. Все они были привязаны к стульям, и у всех рты заклеены пластырем. Сквозь повязку на плече Агаты сочилась кровь, остальные вроде бы не пострадали. Кроме перечисленных выше в комнате находился ещё кто-то, сидевший у стены, так что виднелись лишь его руки. Одна из них держала пистолет, дуло которого касалось коленки старшего мальчика.

Любой нормальный человек, увидев такое, отреагировал бы нормально: или, не рассуждая, кинулся на помощь, или поспешил в полицейский участок за подмогой. Элюня была не из таких. Элюня отреагировала по-своему.

Она, разумеется, оцепенела, утратив способность двигаться, говорить и соображать. Стояла тёмным столбом в тени плакучей ивы, росшей у терраски дома толстого пана Парковича. Стояла неподвижно, даже не мигая.

Поскольку дверь на террасу была приоткрыта и дверь в дом тоже, можно было услышать, что происходит в гостиной, но сейчас там царила тишина. Вот в живой картине произошло изменение: в поле зрения Элюни появился мужчина с чёрным мешком на голове, который подал стакан с какой-то жидкостью своему коллеге с пистолетом. Пистолет немного отодвинулся от коленки мальчика, вторая рука коллеги приняла стакан. И тут до Элюни донеслись обрывки слов:

— …совсем немного. Учти расстояние до города.

Мешок на голове бандита заглушал звуки, но слова донеслись отчётливо. В окаменевшей Элюне первым пробудилось сознание, возможно, именно благодаря этим словам. До неё дошло — стала свидетельницей нападения вымогателей, о которых рассказывал Бежан. Да и она сама сталкивалась, конечно же, вот, вспомнила, не в головку, а в коленку. На пистолете какая-то трубка, верно глушитель, а Агата ранена, Езус-Мария, надо срочно что-то делать, какая же она идиотка, что до сих пор не завела сотового телефона, позвонить — полиция и прихватила бы голубчиков на месте преступления, хотя нет, не на месте, не то перестреляют заложников, ну так сразу, как уйдут из дома Парковича. Господи, Паркович лишится всего состояния, и Агата обретёт свободу выбора… О чем она, кретинка, думает, надо спасать людей, надо хотя бы сдвинуться с места, бандит, того и гляди, прострелит мальчику колено…