Книга Горький привкус его поцелуев - Лорейн Хит

– Альберт должен был оставить завещание.

– Как ни странно, мне кажется, что все, что он оставил, – это те самые просьбы. Я не смог найти завещание.

Видимо, находясь в библиотеке, он занимался не только семейными делами.

– Я думаю, у солиситора найдется копия.

– Я написал ему и поинтересовался, оставил ли Эдвард завещание, а также попросил его дать совет насчет моей последней воли. Я сформулировал все так, чтобы по моим словам невозможно было понять, что я ничего не знаю о завещании графа. Он ответил, что Эдвард не оставил завещания, о чем я, разумеется, знал. А насчет завещания графа он сказал, что его ответ остается таким же, как и прежде: «Последнюю волю следует подготовить как можно быстрее».

Она прислонилась к стене, но сразу же выпрямилась, чтобы не показать разочарования и слабости.

– Кажется, я буду зависеть от твоей доброты.

– Я буду щедрым и гарантирую, что леди Альберта никогда ни в чем не будет нуждаться.

Он с минуту колебался, а затем, вздохнув, сказал:

– В Котсуолдсе есть коттедж. Основываясь на заметках, которые я нашел, наш отец собирался оставить его матери после своей смерти. Видимо, ей нравилась сельская местность в том краю. Коттедж не входит в нашу собственность по наследству. Я могу подарить его тебе, но повторюсь, что искренне верю, что Альберт хотел бы, чтобы его дочь выросла здесь.

К сожалению, она придерживалась того же мнения. Альберт часто говорил о том, что хотел бы, чтобы его дети росли в Эверморе. Он жалел, что у него самого такой возможности не было.

– Мне нужно подумать о многих вещах, поэтому в настоящее время я не могу принимать какие-либо решения, но я согласна, что мы должны решить этот вопрос, заботясь об Альберте. Что ты скажешь слугам?

– Они служат графу Грейлингу. Я – Грейлинг. Я не собираюсь посвящать их в подробности.

– Они будут с подозрением относиться к твоему переезду в другое крыло.

– Слуги подумают, что у нас возникли разногласия, и если они ценят свои места, то оставят подозрения при себе.

– Что насчет высшего общества?

– Я думаю, будет лучше, если мы подождем с заявлением, пока все лорды и леди не прибудут в Лондон к началу сезона. Я тоже буду там, чтобы решить любые вопросы, касающиеся моей двуликости. Это даст нам время, чтобы определиться с нашим заявлением.

Кивнув, она обратила внимание на зимние сады за окном.

– Твоя жена не слишком обрадуется, если мы с Альбертой останемся здесь.

– Моя жена?

– Как ты сказал, теперь ты – граф Грейлинг. Тебе нужен наследник.

– Я женюсь не скоро, если вообще когда-либо. Я намерен сначала хорошо устроить жизнь леди Альберты. Она важнее всего.

Джулия коснулась деревянной панели. Та была такой же холодной, как и ее душа. Она задумалась о том, почувствует ли она тепло когда-либо еще.

– Остановимся на этом. Я не буду обедать с тобой и проводить время по вечерам. Если тебе нужно будет что-то мне сказать, передавай все через слуг.

– Если тебе нужно будет поговорить со мной…

Она встретилась с ним взглядом и сказала:

– Мне не потребуется.

С этими словами Джулия развернулась на каблуках и вышла из библиотеки, удивляясь, как по-разному оба брата смогли разбить ее сердце. По дороге в спальню она задавалась вопросом, почему ее сердце ноет от потери обоих братьев в равной степени.

* * *

Стоя у окна и потягивая скотч, Эдвард наблюдал за тем, как спускаются сумерки. Он собирался позволить себе лишь один бокал. Он не хотел притуплять боль от последних слов Джулии, которые он справедливо заслужил. В груди саднило от того, что он открыл ей свое сердце, не получив в ответ ничего, кроме холодной ненависти. Крошечная часть его надеялась, молилась и желала, чтобы она призналась ему в любви после его откровения, хотя он понимал, что подобное желание было глупым и бессмысленным.

Он даже не осознавал глубину своих чувств, пока признание не сорвалось с его губ. Он не помнил, когда влюбился в нее. Просто однажды он понял, что любит ее, и испугался, что она останется в его сердце навсегда. Для нее же он будет грызуном, который крадет то, на что не имеет прав.

– Ужин подан, милорд, – объявил Ригдон.

Эдвард принял ванну, побрился и оделся для ужина на случай, если она смягчится и захочет поужинать в его компании. Ему было все равно, заговорит ли она с ним. Ее присутствия было бы достаточно. Они могли бы встречаться в столовой. Джулия, облаченная в траурные одеяния, могла бы сидеть в дальнем конце стола, на расстоянии от него. Эдвард думал, что она присоединится к нему, если поймет, какие муки он будет испытывать при ее появлении.

– Графиня…

Если он подождет немного дольше, она, возможно, придет.

– Миледи сообщила Торри, что будет ужинать у себя. Думаю, ей нездоровится из-за погоды.

Стоило отдать должное дворецкому, который хотя бы пытался сделать вид, что между лордом и леди ничего не произошло.

– Я сейчас.

Боже, лорду не пристало искать себе оправданий. Он провел с ней чуть больше двух месяцев. Ему придется жить с этим до конца своих дней. Вздохнув, Эдвард выпил свой напиток и направился в небольшую столовую.

Он не знал, почему ожидал увидеть ее там, почему все застыло внутри него, когда в столовой оказались только дворецкий и лакей. Сердце, в котором теплилась надежда, подвело его.

Заняв место за столом, он уставился на огонь, горящий в канделябрах в центре стола. Ему налили вина и подали суп. В комнате царила такая тишина, что, казалось, единственным звуком был стук его серебряной ложки о фарфор. Он не думал, что когда-либо будет скучать по сквознякам Хэвишем-холла, но сейчас даже они казались лучше звенящей тишины, которая воцарилась в столовой из-за отсутствия Джулии.

Глава 16

Дорогая моя!

Как бы я хотел, чтобы ты была здесь и наслаждалась этим приключением с нами. Эдвард – тиран. Он постоянно заставляет нас двигаться вперед. Будучи лидером нашей маленькой экспедиции, он находится в своей стихии. Он не пьет так много, как обычно. Я еще не видел его нетрезвым. Возможно, это все из-за того, что здесь он чувствует себя как дома. А возможно, из-за того, что он понимает, что запасы нашего алкоголя истощаются, а новый в джунглях не достанешь. Если верно мое второе предположение, то он проявляет поразительную сдержанность.

Хотя мы путешествовали под его командованием не единожды, почему-то именно в этом путешествии я рад, что он берет на себя всю ответственность. Когда я наблюдаю за ним, мне кажется, что из него получился бы лучший граф. Я всегда считал, что ответственность за других – это тяжелая повинность, в то время как он упивается властью. Мне кажется, что что-то большее, нежели очередность выхода из утробы матери, должно определять, кто наследует титул.