Книга Розетта - Барбара Эвинг

— Джордж, я выхожу из-под влияния семьи Фэллон. Я не нуждаюсь в ее поддержке. Мне не требуется никакая финансовая помощь. Впредь у меня нет ни малейшего желания вмешиваться в твою жизнь либо иметь с тобой дела. Надеюсь, ты испытываешь те же чувства в отношении меня. Смерть Гарри разорвала всякие узы, которые связывали меня с семьей Фэллон. — Она почувствовала, что задыхается, увидела лицо Джорджа, на котором невозможно было что-либо прочесть. — Однако, — она снова глубоко вздохнула, словно бы только что вынырнула из воды, — я хочу сказать еще одну вещь, прежде чем ты уйдешь. Если ты будешь упорствовать в своем диком стремлении заставить пятнадцатилетнюю девочку, которая не любит тебя, выйти за тебя замуж, я не позволю этого сделать, — ее щеки покраснели, — любым доступным мне способом.

Она стояла перед ним, высоко подняв голову, зная, что покраснела как рак.

— Да неужели, милая Розетта? — Она увидела на его лице улыбку. — И каким же образом ты намереваешься это осуществить?

Принесли кофе. Роза с удивлением заметила, что Мэтти лично принесла напиток. Служанка с неодобрением покосилась на Джорджа. Мужчина подошел к окну, выглянул в темноту. Они молчали, пока Мэтти не вышла. Затем он повернулся к Розе.

— Ну, милая Розетта?

Роза разлила кофе в позолоченные чашки. Джордж взял чашку и наконец сел на диван, снова забыв, что он мягче, чем кажется. Он разлил кофе на одежду. Поставив чашку на стол, Джордж принялся раздраженно отряхивать рубашку:

— Правда, дорогая! Ты должна оставить привычку пить кофе мужчинам. Он как-то не вяжется с будуаром.

Она продолжала внимательно смотреть на него. Ради Долли она должна была заставить его раскрыть карты. Она сглотнула и снова ринулась в атаку.

— Эта история может оказаться для Уильяма тяжелым испытанием, — упрямо сказала она. — Я — дочь адмирала. Насколько я знаю, именно на флоте Его Величества такая связь считается… позором.

Джордж хотел выглядеть сурово и спокойно. Однако мягкий диван не способствовал его намерению, и он это понимал. Он медленно прошелся вдоль портретов предков, вывешенных на стене в гостиной. Не поворачиваясь к ней, он произнес:

— Никогда, никогда не иди против меня, Роза, потому что я был, есть и буду сильнее тебя. — Он повернулся к ней. — Боюсь, ты опоздала. Тебе следовало забрать ее, как только мы вернулись из Парижа, если этого желало твое сердце. Мы обвенчались через два дня после нашего возвращения на закрытой церемонии. Присутствовали только Уильям, Энн, моя мать и герцог Хоуксфилд. Мы с матерью уже переехали на Беркли-сквер. Дом на Беркли-сквер принадлежал усопшей леди Торренс, а с помощью герцога Хоуксфилда он стал частью приданого Долли, поэтому теперь он мой. Другие тоже там живут, но он мой! — Джордж ухмыльнулся, он не мог сдержать ликования. — Заходи, дорогая! Я делаю полный ремонт! Мы уже строим наш дом в провинции на земле, которую мне отрезали от усадьбы Торренс. Это будет Гокрогер-холл, а не купеческий дом на Грейт-Смит-стрит. — Она услышала в его голосе неприкрытое удовлетворение. — Тебе есть что сказать на это?

Тут он вплотную подошел к Розе. Он уже не улыбался. Он был опасен.

— Слушай меня очень внимательно, Роза, — тихо продолжал он. — Похоже, ты хочешь вмешиваться в мою жизнь без приглашения. Тогда есть несколько вещей, которые ты должна знать, поскольку я тебе уже говорил, что не позволю ничему встать между мной и осуществлением моих планов. Во-первых, во Франции на такие связи смотрят иначе, чем у нас. Они намного более искушенны в подобных вещах, чем мы. К тому же после Революции там изменились законы. Во-вторых, у нас очень много морских капитанов, но очень мало кораблей. Уильям ушел из флота. Мы с ним планируем отправиться в Египет, как только Долли и Энн… — он сделал деликатную паузу, — enceinte[74]. Сейчас я посвящаю этому вопросу все свое время. Это обязательно случится, поскольку мы едва ли можем уехать, не обеспечив себя наследниками! — Все это он говорил самым зловещим тоном. — На данный момент, милая Розетта, мы проводим время лучше, чем я мог себе представить. Я внушил Уильяму, что он должен заниматься тем же, за что Энн мне очень благодарна. Тогда мы оставим их на попечение матери, пока они не родят наследников для Фэллонов и Торренсов, а мы с Уильямом отправимся на поиски древностей. С этой целью я связался с твоим поклонником, месье Монтаном, который, уверен, снабдит нас нужной информацией.

— В-третьих, — он сделал паузу и внимательно поглядел на нее. Роза уже была готова ко всему, — в-третьих, твой странный разговор со мной сегодня натолкнул меня на мысль, что ты нездорова. Вдовы часто бывают нездоровы, когда их… — он сделал еще одну красноречивую паузу, — их домашнее счастье, назовем его так, отнимают таким ужасным образом. Они начинают завидовать чужому домашнему счастью, а у меня сейчас его много. Ты удивишься, но это так. Тебя это должно заинтересовать. — Он приблизил к ней свое лицо, словно собираясь поцеловать. Она почувствовала его дыхание, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться. — Да, это наверняка тебя заинтересует. Твоя невинная маленькая Долли провела на удивление много времени за изучением книжек лорда Торренса, многие из которых… скажем так… весьма необычны. Оказалось, что она знает о «домашнем счастье» намного больше, чем я ожидал. — Он неожиданно облизнул губы. — Уверен, мне не стоит продолжать. Ты, естественно, знаешь, чего тебе не хватает. Брат рассказывал мне, чему он научил тебя, каким утехам вы предавались. Тебе, понятное дело, не хватает этого, тебе становится плохо. Истерия старой девы! Вот как это называется. Ведь ты теперь именно старая дева. Старая дева, которую преследуют воспоминания. Так что, если этот разговор повторится, я попрошу своего доктора, чтобы он осмотрел тебя как члена моей семьи. Скажу, что у тебя возникли галлюцинации. Я также сообщу ему, что у тебя всегда было, скажем так, слишком развитое воображение. В частности, я скажу ему, поскольку как доверенное лицо брата я хорошо осведомлен, что для женщины у тебя слишком сильный и нездоровый интерес к… — и он снова улыбнулся, — физической природе. Очевидно, ты считаешь дела других людей своими.

Если до этого Роза была пунцовой, то теперь ее щеки стали буквально багровыми.

— Насколько я знаю, женщин вроде тебя содержат, — он сделал еще одну паузу, — в определенных учреждениях. Ты знаешь, это болезнь. Я слышал… от одного из управляющих Бедлама, как это происходит. Эта страсть опасна. Неудовлетворенная страсть может привести к безумию. Ты когда-нибудь была в Бедламе? Нет, вероятно, нет. Тебе стоило бы зайти туда. Это было бы для тебя весьма поучительным посещением. Там много женщин, подобных тебе, — они в отчаянии бьют себя по всему телу и по интимным местам, так что те предстают на обозрение любому посетителю.

И Джордж Фэллон, виконт Гокрогер, поклонился невестке и покинул длинную голубую гостиную, где с одинаковым удивлением его слушали предки и Роза. Возможно, предки, как родственники Джорджа Фэллона, — со сладострастным восхищением, кто знает.

Менее чем через пятнадцать минут в доме на Уимпоул-стрит раздался звонок в дверь. Мэтти постучалась к Розе. Из-за закрытой двери комнаты Розы донесся приглушенный голос хозяйки.