Книга Клеопатра. Последняя из Птолемеев - Майкл Грант

Впоследствии окружение Октавиана представило дело так, будто битва при Акции явилась поворотным моментом, решившим исход этой войны – ведь Октавиан сам участвовал в битве. Но историк Веллей Патеркул обоснованно считал, что исход войны был предрешен раньше. Он называет ряд факторов, однако главным следует считать захват Метоны Агриппой – событие, которое было наполовину уже победой Октавиана. Агриппа был, очевидно, лучшим флотоводцем своего времени и к тому же имел огромный опыт после войны с Секстом Помпеем. Обосновавшись в Метоне, Агриппа стал нападать и на другие морские базы Антония, вынудив последнего то и дело посылать военные корабли для их защиты.

Вскоре после этого Октавиан переправил основную часть своей армии через Ионическое море на север, в небольшой порт Панорм между Керкирой и римской дорогой «виа Эгнациа». Антоний не смог помешать этому, так как его флотилии в этом районе уже не существовало: кораблям пришлось отражать рейды римлян, обосновавшихся в Метоне. Захватив Керкиру, Октавиан стал быстро продвигаться на юг по суше и по морю.

Вскоре Антоний устроил на Акции укрепленный лагерь неподалеку от военно-морской базы. Дня через три Антоний и Клеопатра также прибыли на Акций, и Антоний устроил там свою резиденцию и штаб. Октавиан попытался врасплох напасть на флот Антония, но потерпел неудачу. Однако вскоре после этого Агриппа, владевший теперь и Метоной и Керкирой, захватил Левкас и Патры.

Теперь Антоний потерял контроль и над Коринфским заливом. Флот его оказался «запертым» в Амбракийском заливе, а разноплеменные команды кораблей, не сплоченные настоящей дисциплиной (в отличие от моряков Агриппы, прошедших сицилийскую войну), начали выражать недовольство. К тому же нездоровый местный климат способствовал распространению на флоте эпидемий малярии и дизентерии.

Время теперь работало против Антония, тем более что войска Октавиана бесперебойно снабжались хлебом из Италии. Антоний занял позицию напротив военного лагеря Октавиана, готовясь к битве, однако противник уклонился от решающего боя. Во время незначительного кавалерийского сражения, которое было проиграно Антонием, один из зависимых от него князей перешел на сторону Октавиана.

Но хуже всего было то, что Агенобарб, так и не преодолевший враждебности к Клеопатре, решил, что дело республики под началом Антония обречено на провал, и перебежал к Октавиану, хотя уже был тяжело болен (возможно заразившись во время одной из эпидемий). Антоний, несмотря на протесты Клеопатры, любезно переслал беглецу его багаж и попытался пошутить, что Агенобарб сможет скоро увидеться со своей любовницей в Риме. Правда, увидеться с нею бывший консул уже не смог, поскольку через несколько дней скончался. Бегство от Антония к Октавиану продолжалось; среди перебежчиков были некоторые военачальники, а также царь Фракии. Когда бежать к противнику попытались один из сенаторов и князь Эмесы, Антоний казнил их, чтобы это послужило остальным уроком.

В начале августа Антоний предпринял серьезную попытку прорвать блокаду. Сначала он послал на север войско под командованием своего друга Деллия и Аминты, одного из вассальных царей; позднее к ним присоединился и сам Антоний. Показная цель этой затеи состояла в том, чтобы попытаться получить подкрепления в Македонии и Фракии и установить связь с союзниками в Дакии. Настоящая цель маневра состояла в том, чтобы отвлечь внимание врага, пока его флот под командованием Сосия попытался бы прорваться в открытое море. Однако Сосий потерпел поражение и не смог вырваться из залива. Тогда Антоний, Деллий и Аминта вернулись и снова попытались прорваться, на этот раз с помощью кавалерийской атаки. Но и она окончилась неудачей, поскольку Аминта перебежал к Октавиану с двумя тысячами конников. Его верность, как и верность других малоазийских царьков, была поколеблена еще тогда, когда Антоний передал их владения под номинальное управление маленьких детей Клеопатры; однако главной причиной измены было то обстоятельство, что они сделали для себя вывод: победителем будет Октавиан.

Когда закончился август, пошла шестнадцатая неделя блокады Акция.

Положение в лагере Антония постепенно становилось все хуже. Состояние здоровья и моральный дух его войск значительно ухудшились. Недостаток гребцов обернулся для Антония численным превосходством вражеских моряков. Из Египта не поступал хлеб, а восполнить его нехватку было нечем.

В конце августа Антоний собрал военный совет. Снова следовало предпринять попытку прорвать блокаду. Нужно ли было это сделать на суше или на море? Лучший из военачальников Антония Канидий первоначально считал, что необходима морская операция, но теперь, из-за потерь, которые понес флот, переменил свое мнение. Он уговаривал Антония повести армию на север и дать решающее сражение в Македонии или во Фракии. Ссылки Канидия на возможную помощь балканских союзников в Дакии выглядели, может быть, не очень убедительно, но у него был и другой аргумент: «Нет позора в том, чтобы уступить власть на море Октавиану, потому что его моряки прошли хорошую школу во время сицилийской войны с Секстом Помпеем. Но было бы нелепо для Антония, человека, как никто искусного в ведении войны на суше, не воспользоваться преимуществами, которые дают ему его легионы, и вместо этого распределить своих людей по кораблям и распылить свои силы», (см. Плутарх. Антоний).

Но принять подобное решение значило бы оставить в блокаде флот, а следовательно, и Клеопатру. После этого ей оставалось либо пытаться со своей флотилией прорвать морскую блокаду, что было довольно опасно, либо отступать по суше, бросив корабли. То и другое было для нее неприемлемо. В обоих случаях царица теряла большую часть своих драгоценных, кораблей, а кроме того, оба варианта означали разлуку с Антонием, от которого теперь полностью зависела ее судьба. Поэтому Клеопатра особенно настаивала на морском сражении. Тогда, говорила она, и ее египетский флот сможет участвовать в битве и сыграть свою роль.

Доводы и мольбы Клеопатры сделали свое дело. Каков был бы результат, если бы Антоний сделал выбор в пользу наземной операции, мы знать, конечно, не можем, однако примеры Фарсала и битвы при Филиппах едва ли были вдохновляющими. К тому же Октавиана по-прежнему было бы трудно заставить принять решающий бой на суше.

Однако в любом случае окончательное решение принималось исходя не только из военных соображений, но также из политических и личных, так как дело шло о жизненных интересах самой Клеопатры и того дела, которое она отстаивала. Близкие взаимоотношения Клеопатры и Антония не оставляли последнему выбора. У него не было иллюзий относительно морского сражения: самое большее, на что он мог рассчитывать, это вывести свой флот из безнадежной позиции, чтобы потом продолжить военные действия в других условиях. Помпеянцы несколько раз успешно проводили подобные маневры в войне с Цезарем, да и самому Антонию в прошлом это иногда удавалось. Теперь он к тому же мог опереться на богатые восточные регионы, несмотря на измены нескольких вассалов.

Таким образом, перед предстоящим сражением Антоний дал команду поднять паруса на своих кораблях. Обычно во время морских сражений этого не делалось, поскольку тяжелые и занимающие много места паруса могли помешать делу. И на этот раз приказ Антония, несмотря на оптимистичное пояснение, что это-де понадобится для преследования побежденного врага, был воспринят его людьми как преддверие не победы, а бегства.