Книга Заклинатель драконов - Анастасия Вернер

— Все будет нормально, — отмахнулся Ричард.

— Уж постарайтесь!

Роберт, недовольно сопя, удалился.

Я нервно мяла кружевные рукава ночной рубашки и не решалась взглянуть на герцога.

— Марита, края ванны очень высокие, мне придется тебя поднять, чтобы…

Я не дала ему договорить. Взмахнула правой рукой и, не отрывая взгляда от пола, создала ледяную лесенку.

— Что ж, можно и так, — хмыкнул муж.

Взял мою ладонь и потянул в сторону.

В ванну я взошла, а потом и спустилась, точно королева. А потом снова стала смущенной и немного испуганной Маритой.

Ричард говорить не спешил. То, что он хочет снять с меня камизу, поняла только тогда, когда он наклонился и потянул ее вверх.

Я тут же прижала руки к бедрам и напряженно наблюдала, как герцог устало выпрямился и непонимающе на меня посмотрел.

— Ты же вроде хотела помыться, — напомнил он.

— Я могу и сама, — пробормотала в ответ. Посмотрела на огромные деревянные ведра, на ковш. Глупо вышло. И так понятно, что не могу.

— Марита, я знаю, что ты обижена, но сейчас не время дуться.

— Я не дуюсь, — надулась я.

— Позволь снять с тебя одежду.

Я поджала губы, уставилась на бортик фаянсовой ванны. Ричард, не дожидаясь моего согласия, вновь присел и, взяв конец ночной рубашки, потянул ее вверх, обнажая ноги. Он сминал рубашку в руках, закатывал все выше и одновременно поднимался сам, пока его лицо не оказалось напротив моего. Я хотела поднять руки, но герцог предупреждающе покачал головой и стянул одежду, заставив немного наклониться вперед.

Мне стало стыдно.

Мало того что стою грязная, неухоженная, так еще и этот шов. Нитки вылезали из кожи, словно она была тканью. Смотреть на это казалось невыносимым. Я прикрылась руками и зажмурилась.

— Ричард, я… я, кажется, не могу… — выдавила тихо. — Уйдите, ваша светлость, пожалуйста.

— Марита, что случилось? — услышала обеспокоенный голос герцога. — Тебе больно? Я позову Роберта.

— Нет, нет! — поспешно воскликнула и решилась открыть глаза. — Мне не больно. Мне не хочется, чтобы вы были здесь.

— Ты все еще злишься на меня? — нахмурился Ричард.

— Нет, к непониманию я привыкла. Я просто не хочу доставлять вам еще больше проблем.

— Вот как. Тогда должен тебе сказать одну вещь.

Если до этого он стоял в нескольких шагах от ванны, то теперь приблизился вплотную к бортику. А значит, и ко мне.

— Какую? — Я испуганно сглотнула.

— Без меня тебе не справиться.

Не обращая внимания на панику в моих глазах, Ричард одним уверенным движением обхватил меня за талию. Не успела вскрикнуть, как вторую руку он положил мне на левую часть живота, чуть ниже груди. Прямо на шов. Тут же по коже прошел жар.

Я опустила глаза и увидела что-то вроде пояса, только вместо ткани была тьма.

— Роберт дал вполне четкие указания, — усмехнулся герцог, заметив мое растерянное лицо. — А еще он был чертовски прав, когда сказал, что я ваш муж и мне полагается видеть вас голой.

Он убрал руку с талии, обхватил мои ладони и отнял их от груди.

Я замерла в нерешительности, остро почувствовав себя пятилетней девочкой. Кожу на животе немного жгло, но ощущение тягучей боли отошло на второй план. Я разглядывала мужа, который набрал воды в ковш и подошел ко мне.

— Закрой глаза, — попросил он.

Исполнила его просьбу и почувствовала теплые струящиеся потоки, стекающие с головы по волосам и по обнаженной коже, покрывшейся мурашками от странных ощущений.

Ричард снова наполнил ковш, а я стояла и, не открывая глаз, рассеянно водила правой рукой по левой. От нее — к шее, разминая затекшие мышцы.

— Вы не брезгуете? — спросила задумчиво.

Вздрогнула, когда на меня вылили теплую воду.

— В каком смысле? — услышала настороженный голос герцога.

— Вы не смотрите на меня как на урода даже после того, как на моем теле появился этот шов?

…И даже после того, как вам пришлось провести возле моей постели три мучительных дня…

— Марита, ты же моя жена. Я не смогу смотреть на тебя как на урода, даже когда твое лицо покроется морщинами, а живот утонет в жировых складках.

Я недоуменно открыла глаза. Это намек на старость? На старость вместе с ним?

К сожалению, лица герцога не увидела. Он посчитал, что вылил на меня достаточно воды, и теперь отвернулся, чтобы намылить руки.

— Знаете, — сказал он, стоя спиной ко мне, — я понимаю, что вы имеете полное право обижаться на меня. Вы молоды и еще многого не осознаете. Но это не повод выставлять меня из своей спальни.

— Я не выставляла вас из своей спальни, — нахмурилась, услышав это нелепое обвинение.

— Каждый раз, когда я пытался зайти к вам, служанка сообщала мне, что у вас болит голова и вы слишком плохо себя чувствуете, чтобы принимать кого-либо. При этом Роберт вовсе не волновался.

Я смущенно потупилась и пробормотала:

— Вы же его знаете, он не из тех, кто паникует по пустякам.

— Ричард! Ричард! — застучали в дверь. — Твоя жена еще жива?!

— Мы моемся, Роберт! — раздраженно отозвался герцог.

— Мы?!

Муж тяжело вздохнул и отправился докладывать доктору о том, как обстоят дела на самом деле.

Я посмотрела на полоску тьмы, обхватившую живот. Она не позволяла воде добраться до раны, но при этом довольно болезненно щипала кожу. Скорее всего, придется сводить ожог. Как бы нитки не сгорели…

— Я начну с головы, — услышала голос вернувшегося герцога.

Он подошел ко мне и осторожными движениями стал водить намыленными руками по волосам. При этом смотрел на мое лицо. И взгляд у него был довольно странный. Что-то в самом герцоге изменилось, будто кожа потемнела.

Он злился?

— Я сделала это намеренно, — сказала, без страха посмотрев в его карие глаза, цвет которых в данный момент сменился черным.

— Намеренно не пускали к себе?

— Да, ваша светлость. Не думаю, что вам было приятно ухаживать за мной те три дня, что я боролась с лихорадкой. Мне не хотелось, чтобы я окончательно разонравилась вам.

— Не стану врать, что было приятно. — Он помолчал мгновение, а затем добавил: — Зато, когда мне понадобится помощь, вы не откажете себе в удовольствии поухаживать за мной.

Его руки перестали трогать мои волосы. Вместо этого спустились к шее и осторожными, трепетными движениями принялись ее массировать. Я прикрыла глаза от удовольствия и, словно в сладком сне, пошептала: