Книга Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева

О цветах никто не подумал. Только Галя. Наверно, Лешка ей все-таки нравился. Он так смешно ухаживал за ней в Ленинграде. Она не забыла. И теперь вот робко положила на землю букетик желтых полевых цветов.

Андрей поднял букет и швырнул в сторону. «Дура, — сказал он ей. — Может быть, еще памятник поставим, чтобы все знали…» Действительно, цветы — это неосмотрительно. Ведь даже холмика могильного нет. Землю утрамбовали, чтобы никаких следов, нам всем угрожает опасность быть привлеченными. Слово «расстрел» впервые вызывает у меня тошноту, как если бы относилось непосредственно ко мне. Но все-таки Андрей был непростительно груб. Разве так можно? Но он переволновался за нас, я понимаю. Он ведь был на работе вместе с Женей, поэтому, если что, им-то как раз ничего не грозит.

В эту ночь я не смогла уснуть. Я сидела на кровати и думала о том, что Лешка теперь лежит в земле. Страх перед смертью, перед той, которая придет за каждым из нас и каждого уложит в глухую могилу, парализовал мою душу.

Я вышла к Андрею на крыльцо. Он курил одну папиросу за другой. Я положила ему голову на плечо и только тогда заметила, что его колотит почти также, как и меня.

— Что бы мы без тебя делали? — всхлипывая, сказала я. — Даже не знаю, что бы мы делали…

Он порывисто обнял меня и прижал к себе. Мы так давно не были близки с ним, что, несмотря на все ужасы прошедшего дня, я почувствовала вдруг безумное влечение к нему. Мы целовались как сумасшедшие, вопреки нашему уставу, впервые за те месяцы, что провели на Алтае.

Эта близость не имела ничего общего с любовью или нежностью. Эта ночь не походила ни на одну из тех ночей, которые мы провели вместе в Ленинграде в нашей общей спальне, неистовство страсти, которую я внезапно испытала, имеет лишь одно оправдание: смерть была так ужасна, что мне любой ценой нужно было утвердиться в этой жизни, доказать самой себе, что я жива.

То, что он изменяет мне с Женей, не имело больше никакого значения. (Не будь он моим мужем, меня вряд ли остановило бы и это обстоятельство.) Я была ранена страхом, и кровь хлестала из раны. Средства в таких случаях не выбирают. А Андрей был средством, способным дать мне возможность выжить… Меня поймет лишь тот, кто закопал близкого человека в лесу, а потом затаптывал землю, чувствуя под ногами его лицо, его руки, его глаза… чтобы никто никогда не явился сюда прочитать над ним молитву…

Страсть моя и вполовину осталась неудовлетворенной и еще долго туманила мне голову. Но потом я пришла в себя и стала прислушиваться к тому, что уже давно говорит мне Андрей.

Он говорил, что теперь мы должны держаться все вместе и слушаться его беспрекословно. Он сумеет избавить нас от наказания… Он так и сказал: наказание. Будто мы все виноваты в смерти Леши. Это меня покоробило, и я бросила что-то насчет людей, разгуливающих в лесу. Я не хотела рассказывать ему. Но он вцепился в меня мертвой хваткой и заставил рассказать все с самого начала, я рассказывала и плакала, потому что он после каждого моего слова обнимал меня и стонал: «Девочка моя родная, разве можно быть такой неосторожной! Ведь на месте Леши могла бы быть ты…» И я почти поверила ему в тот момент…

Он запретил мне уходить далеко от дома и следующим же вечером привез из деревни охотничье ружье. Димке было велено не спускать с нас глаз, пока не выяснится, бродит ли еще в лесу убийца.

(дата)

Вечера наши проходят все так же. Мы садимся в круг и повторяем за Андреем нараспев слова молитвы. Маша теперь вместе с Галиной легко входят в состояние транса, но, глядя на них, мне не кажется, что это свойство имеет какое-то отношение к возвышению духа, похоже, это действительно такое свойство психики. Теперь я с Андреем согласна. Я во многом с ним согласна, за исключением, может быть, одного. И это очень важно. Мне нужно проверить…

(дата)

Осень словно холодной водой окатила нас. Все замерзли и простыли. Все-таки горожане не приспособлены к жизни на земле. Здешние дети, как рассказывает Женя, до сих пор бегают босиком и даже насморка не знают. Вот что значит привычка.

В середине дня я сказала Дмитрию, что хочу пойти прогуляться. Обещала далеко не уходить и быть на виду. Но не будет же он караулить меня у окна весь день. Выйдя на поляну, я села на пень под деревом и просидела там довольно долго, пока силуэт Димы не прекратил мелькать в окне. Тогда я поднялась и быстро припустилась к лесу.

Данила вышел мне навстречу. Он ждал меня.

— Он убил его. Я видел, — это были его первые слова.

Данила рассказывал, но я не могла поверить, я все больше и больше подозревала его. Этот лихорадочный блеск, да и странный он очень…

— Тебе нужно бежать от них, — сказал он.

Почему от них? Он говорил таким тоном, будто все они заодно.

— Если не хочешь погибнуть, уходи, я буду ждать тебя каждый день здесь же.

Я вернулась домой в полном смятении. Никого не хотелось видеть. Но деться было некуда, разве что пойти к Галине, помочь ей с огородом. Картошку мы уже выкопали, оставалось только немного зелени, но Галя по привычке, быть может, проводила в огороде по полдня. Я вышла к ней и спросила, не нужно ли помочь… От моего вопроса она расплакалась. Долго мне пришлось ее успокаивать, говорить ей ласковые слова. От каждого моего слова она заливалась слезами все больше.

Я жалела ее, не понимая, что именно моя жалость и вызывает такой поток слез. Мне казалось, что она плачет по Лешке…

— Прости меня, Марта, — сквозь рыдания, наконец, выдавила Галина, оторвавшись от меня, но вцепившись в мои руки мертвой хваткой.

Кажется, она даже пыталась поцеловать мне руку.

— Ты такая добрая, такая чистая, ты меня жалеешь, вместо того чтобы пристрелить…

— Галя, опомнись, что ты, Галя? — приговаривала я, пытаясь высвободить руки, но она не отпускала.

Она держала меня на расстоянии и смотрела в глаза:

— Я сплю с Андреем, марта! Очнись! Мы все с ним спим!

— Что ты такое несешь? Ты с ума сошла…

Я не договорила, потому что заглянула в глаза Гале и поняла, что она не врет. Галю трясло. Заговорив, она уже не могла остановиться:

— Он людоед, марта! Он нас всех привязал к себе намертво. Он съел наши души. Ты что, ослепла?

Она притянула меня к себе и зашептала:

— Он и Лешку кончил. Лешка застукал нас с ним ночью, и они страшно разругались. Даже драться начали. Лешка сказал, что Сеня был человеком, а Андрей — дерьмо собачье. И еще, что уедет… Я уверена, что это он его… Как раз на следующий день дело было…

Значит, Данила не обманул. И Галя про то же…