Книга Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

– …Дверь открылась, Чарли, и наружу шагнул смуглый мужчина в банном халате. «Да?» – спросил он с сильным акцентом. И когда я рассказала ему, кто я такая и кого разыскиваю, и когда показала ему письмо трясущейся от холода рукой, он пригласил меня в дом, где было тепло, влажно и пахло экзотической едой и неведомыми пряностями. Человек в дверях был отцом моего возлюбленного, и он позвал свою жену на их языке, и она приготовила нам троим чай. И пока мы ели печенье и пили чай у них за кухонным столом, родители моего возлюбленного объясняли мне, что их сына дома больше нет, что он не живет с ними с тех пор, как уехал учиться в начале того года в общинный колледж. И что время от времени он им звонит, но в последнее время от него что-то ни слуху ни духу; вероятно, он написал на конверте адрес дома своего детства по привычке. Или, может, из соображений пристойности. Но он не сообщал им о своих планах или где намерен быть, и они не очень знали, когда он вернется. Я поблагодарила их и извинилась за доставленные неудобства. Они дали мне кое-какую теплую одежду и немного денег на автобусный билет обратно до колледжа, и оттуда я вернулась через всю страну в свою одинокую квартирку-студию и к своей работе – учить логике подающих надежды студентов. Там я преподавала еще четыре года, после чего устроилась работать в Коровьем Мыке. Конечно, в этой истории есть несколько недостающих глав. Вроде дисциплинарных мер, которые мне пришлось пережить, чтобы вернуться на работу, и как я боролась за досрочное окончание найма и выиграла, зацепившись за формальность, но лишь после того, как меня заставили заново претерпеть этот унизительный эпизод в письменном виде. За полгода я смогла отплатить той паре за их доброту. И с того постыдного приключения страсти и иррациональности я была и остаюсь намеренно неприметным, последовательно рациональным и стоически логичным учителем логики, какого вам только захочется нанять. Чарли, с того дня я не оставляю ни единой пуговицы у себя на блузке незастегнутой.

– Ух, Гуэн. Так после того вы еще видели этого мальчика?

– Нет, не видела. И никогда не увижу. Даже если я снова встречусь с ним, на самом деле это будет уже не он. Того человека больше нет, совсем. Он умер, когда я получила от него письмо. И я никогда не перестану быть человеком из-за этого…

Теперь Гуэн уже выезжала с главной дороги на поворот. Когда она свернула, мой желудок вильнул и повернул вместе с машиной.

– Простите меня, Гуэн, – сказал я. – Я не осознавал, что вы сексуально разумное существо, подверженное человеческим уязвимостям. Наверное, теперь я это знаю.

– Все в порядке, – сказала она. – Все это история древнего мира. Иногда я ее рассказываю. Но не подумайте, что ее можно выносить за пределы этих уютных мягких сидений и слабого аромата хвои и корицы.

– Я понимаю, – сказал я.

– Хорошо, – сказала Гуэн. – А кроме того, мы приехали.

Подняв взгляд, я увидел крупную неоновую вывеску, гласившую: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕДМЕСТЬЕ КОРОВЬЕГО МЫКА», а ниже буквами гораздо мельче, но столь же неоновыми: «Где сходятся идеи!»

– Так это оно и есть?

– Да, оно и есть. Как мы любим ее называть, та часть города, что поярче…

– Мы?

– Да, мы.

* * *

И Гуэн оказалась права. В этой новой части города действительно было ярче. Со временем шикарный район Разъезда Коровий Мык, известный под названием Предместье, оседлал единственную узкую улочку с живописными деревянными фасадами лавок и чарующими вывесками ручной работы, провозглашающими «Массаж Карлы» и «Предместье небесных целительных солей». Солнце уже село, и ночь бурлила барами, ресторанами и театрами. Магазины здоровой пищи предлагали органические овощи в ящиках, выставленных наружу, а лавки торговали самодельными свечами, благовониями и пакетиками «магических солей» с ведическими рецептами долголетия. Написанные от руки штендеры трубили о ностальгических экскурсиях по заброшенным мясоперерабатывающим предприятиям и бойням, а женщины в соблазнительных сари завлекали прохожего на 45-минутные сессии тантрических «открытий». Гуэн пояснила, что органы местного управления закрывают глаза на то, что творится в Предместье. На выходных городок быстро становился рассадником суеты ради гостей из других мест, кто мешался с разнообразным сборищем целителей, хиппи, пророков и сутенеров – «чокнутых психов», о которых упоминал доктор Фелч, когда я только сюда приехал, и тех самых «мы», о которых иногда говорила Гуэн, описывая демографию региона. В дымных комнатах продавали предсказанья судеб гадатели таро. Процветали аборты в подсобках. Вместе с плаваньями с маской и трубкой и экспедициями в батискафе с экскурсоводом по реке Коровий Мык туристам впаривали прыжки на эластичных тросах и поездки на реактивных водных лыжах. Один салон предлагал шоу уродов. Другой обещал духовное просветление. Одна лавка за другой навязывала мгновенное исцеление и тайные эликсиры для недужных экспатриантов, а в многочисленных опийных притонах белые мужчины в дредах возлегали на подушках и курили новейшие гашишные смеси. Улица, оставаясь узкой, казалось, убегала в саму бесконечность и была гораздо длинней, чем даже забор ранчо «Коровий Мык», – и столь же беспредельной, как человеческая тяга к пороку и приключеньям, как его желание простых средств, как его неутолимый аппетит к блеску, новизне и результативности.

Гуэн медленно ехала по улице, покуда не достигла вывески «Студия Марши – кундалини-йога», и тут сбросила скорость в последний, выворачивающий желудок наизнанку раз и встала на первое же свободное парковочное место рядом с серебристым «саабом».

– Это студия Марши, – пояснила она. – А это «сааб» нашего преподавателя истории искусств. Мы чуть-чуть опоздали, но это ничего…

Меня еще подташнивало после нашей прерывистой поездки, и я вышел из машины и неловко заковылял по твердой почве, стараясь вернуть равновесие. Оттуда я двинулся за Гуэн ко входу в студию, где она уже открывала дверь. В проем уже потянуло ароматом марихуаны и благовоний, плававшим над смехом безымянных голосов. Гуэн поманила меня за собой. Затем, словно бы вспомнив что-то из своего далекого прошлого, она повернулась и направила брелок с ключами на незапертую машину. Когда она нажала на кнопку, я увидел, как фары машины вспыхнули и отозвался клаксон.

– Я раньше оставляла дверцу машины незапертой, – объяснила она с задумчивой улыбкой. – Но это было давно. А я теперь стала гораздо мудрей.

* * *

{…}

Как любая другая мышца, само сердце для того, чтобы стать сильней, требует нежных и частых надрывов. Только с такими постоянными надрывами и восстановлениями может оно стать крупнее и крепче, преисполниться большей готовности претерпевать превратности жестокостей судьбы. В особенности это правило важно для учителей общинного колледжа. Как ни в одном другом царстве, здесь учителю приходится иметь дело со множеством инструментов причинения сердечной боли: с неодобренной заявкой на грант, бесплодным заседанием комиссии, недооцененным заявлением о приеме в штат, отрицательным отзывом студента и постоянной угрозой академических обид. Все это может привести к сердечной боли. Поэтому полезно приучать сердце к таким неизбежным травмам.