Книга Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов

* * *

Веселье было в самом разгаре. Дети уже два раза уронили ёлку, носясь по квартире. Сосед Володька ухитрился набраться задолго до новогоднего обращения президента и теперь клевал носом за праздничным столом, вздрагивая при каждом взрыве хлопушек, но не просыпаясь.

Жена позвала на кухню к телефону.

– Тебя по работе, что ли. Никакого покоя, даже в праздник!

Марат поцеловал в розовое ушко, погладил жену по округлившемуся животу.

– Как там хулиганка наша?

– Чего это вдруг хулиганка? Будет примерная воспитанная девочка.

– Да не в кого вроде воспитанной быть, ха-ха! Ну, иди к гостям, я быстро поговорю.

Взял трубку.

– Алло! Тагиров слушает.

– Ну наконец-то! Это Петя. Тимурыч, выручай.

– Господи, опять в милицию попал?!

– Да если бы наши родные менты, так я бы счастлив был… Натовцы хреновы.

– Какие ещё натовцы?! Куда ты влип там?

– Ну мы на границе в Ивангороде проторчали долго. Как пересекли наконец – я и говорю водиле: чего, мол, торопиться, все равно сегодня в Таллинне не разгрузят… Встали на обочине, я бутылочку достал. Потом вторую… Ну, развеселились, конечно. Я эту чертову коробку с ёлочным дождиком вытащил, начал деревья украшать. А чего! Праздник же, ёлки-палки, или нет? А эти придурошные эстонцы подумали, что мы ориентиры обозначаем для советских бомбардировщиков… Вот, повязали. Сидим в камере. Правда, тут всё культурно, чистенько, позвонить дали.

– Ха-ха-ха! Ты им скажи «Хеат уут аастат», так и нальют, глядишь.

– Не понял! Чего сказать-то?

– С Новым Годом, короче!

Марат положил трубку и вышел на балкон.

Мягкие и пушистые, как белоснежные котята, крупные хлопья снега медленно падали на Петербург. На замерзшую Неву, на подсвеченный золотой купол Исаакия…

Отлитый на заводе Чарльза Берда в 1834 году бронзовый ангел, венчающий Александрийский столп, благословлял крестом праздничный город…

Сентябрь 2013 г.

Клоун

– Ну, ты долго ещё тормозить будешь? Как в штаны насрал. Всё или ещё чего подписать надо?

Директор питерского фольгопрокатного завода Никитич смотрел на кадровика, как Матросов на фашистского пулемётчика, у которого кончились патроны. Кадровик сидел в директорском кабинете со своими бумажками уже полтора часа. Обед давно начался, Никитича в уютном закутке заводской столовой ждал наваристый борщ, рюмка с прозрачным лекарством и приятная на глаз и на ощупь официантка Лидочка.

– Последнее: приказ о назначении Савченко начальником отдела охраны труда.

– Да ты ёбнулся в натуре! Этого уёбка! Никогда! Из-за него меня до сих пор в Смольном на порог не пускают.

История и вправду вышла нехорошая. Завод отмечал двухсотлетие и пытался заманить на это важное мероприятие мэра, однако график у господина Собчака был архинапряженный: то презентация с манекенщицами, то симпозиум с моделями. Никитичу намекнули, что и ему неплохо бы чего-нибудь подобное замутить. А что, мисски в прокатном цеху – может получиться гламурненько.

Никитич представил, как юная прелестница, покачивая рахитичной пародией на бёдра, идёт по рольгангу, оскальзывается и ебашится всей своей составленной из куриных косточек фигуркой об железный пол, и ужаснулся.

Пришлось подключить старые связи. Мэр всё же на юбилей приехал, бегом открыл мемориальную доску и во главе колонны лизоблюдов двинул в цех.

На входе их ждал позор естественного отбора, потомственный долболоб Олег Савченко, по совместительству инженер по технике безопасности. Угрожающе сверкая гигантскими очками типа «иллюминаторы броненосца «Князь Потёмкин-Таврический», придурок размахивал журналом инструктажей и требовал в нём расписаться всех желающих проникнуть в цех. Мол, вас там слитком расплющит, а мне отвечать потом.

Мэр пожал плечами, развернулся и поехал в «Асторию» на очередную презентацию. От смерти Савченко спасли дюжие литейщики, повисшие на плечах разъяренного Никитича, и вовремя поднесённый директору стакан.

Кадровик эту историю, конечно, помнил, но, тем не менее, стоял на своём.

– Валерий Никитич, а кого ещё назначать? Никто не пойдёт. Зарплата маленькая, а должность хлопотная. Да и опыт у него уже есть.

– Ладно, хрен с ним. Давай, подпишу. А то борщ стынет.

* * *

Олега Владимировича не покидало ощущение счастья. Свершилось! После двадцати лет беспорочной службы его способности оценены по достоинству!

На кураже Савченко выбил наконец-то положенные на наглядную агитацию деньги и побежал в магазин «Техническая книга».

Снулая продавщица зевнула и заметила, что плакатов по технике безопасности нет. Остался только специальный выпуск № 32. Смотреть будете?

Смотреть особо не получилось. Раритетные очки запотели, а попытки протереть их грязным носовым платком привели только к размазыванию по стёклам влаги пополам с засохшими козявками. Продавщица брезгливо улыбалась.

– Беру! Выписывайте.

* * *

Толстая пачка плакатов заняла половину пространства в крохотном загаженном кабинете. Савченко расчистил кусок стола от тарелок с окурками и окаменевшими остатками холостяцких обедов и водрузил сюда предмет личной гордости – жёлтую защитную каску. Потом порылся в ящиках и среди завалов инструкций и крысиных трупиков нашел полупустую баночку с красной краской и обломок кисточки.

Сначала он решил написать полностью: «Начальник отдела охраны труда и техники безопасности Савченко Олег Владимирович». Однако причудливо крутящиеся шестеренки контрафактной копии человеческого мозга подсказали: даже если использовать внутреннюю поверхность, надпись на каске всё равно не поместится. Пришлось сокращать.

Вздохнув, Савченко выволок из-под стола чудовищные боты, неприятное напоминание о попытке срубить бабла по-легкому. Он отвечал за поставки на завод спецодежды и обуви, и чёрт его дёрнул подписаться на закупку восьмисот пар рабочих ботинок у двух барыг с удивительными именами Газик и Хачик в обмен на взятку в сто пендотугриков.

Коммерсанты были настолько любезны, что сами привезли товар, помогли разгрузить и подозрительно быстро смылись. Утром мешки с обувью разнесли по цехам, и началось.

Подошва была сделана из поношенной резины если не «Белаза», то трактора «Беларусь» точно. Кирза от контакта с машинным маслом быстро покрывалась рыжими разводами. Внутри ботинок выделялась субстанция, проедающая любые носки и красящая кожу. Если вам в бане встречался человек с причудливыми фиолетовыми узорами на ногах, будьте уверены – это не жертва внезапной гангрены, а доблестный питерский фольгопрокатчик.

Вдобавок весом и габаритами боты напоминали любимые водолазами свинцовые пинетки, не различались на левые и правые и были одного размера – примерно сорок пятого с половиной. Цеха побунтовали и смирились, Олега лишили квартальной премии и обязали самого появляться на производстве только в этих уродах на ногах.