Книга Аромат золотой розы - Марта Таро

Орлова перебралась в Фонтенбло одновременно с отъездом всех остальных гостей дома на улице Гренель из Парижа. Вилла кузины Аннет Орловой-Чесменской оказалась роскошным особняком на центральной улице городка и располагалась в приятной близости от королевского дворца. Никаких чудовищных злоупотреблений, в которых суматошная Аннет подозревала своего управляющего, Орлова не обнаружила. Дом сиял, как новенький золотой, прислуга была вышколена, сад ухожен, и Агате Андреевне оставалось лишь отдыхать и гулять, что она и делала.

На следующий же день после приезда Орлова отправилась на прогулку в королевский парк. Не успела она сойти с крыльца своей виллы и сделать несколько шагов, как отворились кованые ворота соседнего особняка. Фрейлина застыла на месте, пропуская выезд.

«Вот это шик! – мысленно удивилась она. – Ничего себе сельская простота…»

И впрямь на свободный и непритязательный деревенский отдых, на который Орлова настроилась в Фонтенбло, это было мало похоже. Крытое бордовым лаком открытое ландо с раззолоченными спицами везла четверка великолепных белых коней, ливреи кучера и лакеев, застывших на запятках экипажа, блестели на солнце серебряными галунами, а рыжеволосая дама, восседавшая на бархатных подушках, с явным удовольствием демонстрировала миру роскошный наряд.

Фрейлина ожидала, что карета минует её, освободив дорогу, но кружевной зонтик рыжеволосой дамы упёрся в спину кучера. Ландо замерло, перегородив улицу, а его хозяйка обратилась к Орловой:

– Вы та русская, что купила виллу Шамборов?

По крайней мере, бесцеремонность подобного обращения уж точно была по-деревенски свободной, это развеселило Орлову, и она улыбнулась настырной рыжей:

– Я кузина новой хозяйки. Агата Орлова, фрейлина русской императрицы.

– И которой из двух – старой или молодой? – явно заинтересовалась дама, обнаружив изрядную осведомлённость в делах российского императорского дома.

– Старшей, хотя формально все фрейлины служат обеим императрицам, у нас даже на шифре – два переплетённых вензеля.

– Всё как всегда: замешано на недомолвках и полутонах. Россия ничем не отличается ни от Франции, ни от Англии! Уж поверьте мне на слово, я знаю, о чём говорю… – уверенно изрекла рыжеволосая и пригласила: – Садитесь ко мне, поедем кататься в парк, там и познакомимся поближе.

Агата Андреевна согласилась и уселась в ландо, что в конце концов и привело её в цепкие объятия маркизы де Левассер. С тех пор Орлова себе больше не принадлежала: она совершала прогулки, участвовала во всех даваемых соседкой приёмах, посещала всех её друзей, а самое главное, безропотно выслушивала пространные монологи. Вот и сейчас маркиза отвлекла фрейлину от созерцания небесных высот, пожелав выслушать её мнение. Отвечать на вопрос Агате Андреевне не хотелось, затронутая тема оказалась очень скользкой, и Орлова дипломатично вывернулась:

– Мне кажется, что вы правы. Но почему вы так взволнованы, разве у вас есть какие-нибудь сомнения?

– У меня?! Да я всегда говорила, что этого Талейрана нужно гнать поганой метлой. В то время как мы все бедствовали – жили в эмиграции на жалкие подачки, он тут жировал, обирая корсиканца. Талейран – взяточник и вор, присвоивший себе полстраны. Конечно, его пора заменить! Пусть забирает свою молодую любовницу и катится ко всем чертям!

– Но князю нельзя отказать в исключительных способностях! Талейран ведь был на высочайших должностях и при Директории, и при Наполеоне, а теперь и при Бурбонах, – заметила Орлова.

Возмущение её собеседницы оказалось вполне предсказуемым – маркиза взорвалась:

– Боже мой, Агата! Что вы говорите?! Какие способности?! Одна беспримерная наглость, и больше ничего…

Маркиза обиженно замолчала, и Агата Андреевна поспешила согласиться с её мнением. Зачем ссориться? Тем более на отдыхе… Ландо катило по аллеям парка. Сегодня гуляющих было немного. Поэтому у Орловой и выдалось время полюбоваться природой, ведь обычно пред очи маркизы де Левассер съезжались и кавалеры, скачущие верхом, и дамы в экипажах. Отсутствие восхищённых зрителей вызывает у актёров тоску, и маркиза, обожавшая лицедейство, тоже не была исключением. Оценив наконец пустоту аллей, она, насупившись, желчно бросила:

– Не пойму, куда все подевались?! Если наши соседи кинулись в Париж целовать сапоги герцогу де Ришелье, то они поспешили – он ещё не назначен.

Ткнув в спину кучера зонтиком, маркиза велела поворачивать домой. Она пришла в такое дурное расположение духа, что всю обратную дорогу молчала. Высадив Орлову у дверей виллы, маркиза всё-таки сменила гнев на милость и пригласила:

– Жду вас к обеду, дорогая! Надеюсь, что нынешние дезертиры успеют к этому времени вернуться домой, и мы проведём в обществе хотя бы вечер.

Орлова тоже очень на это надеялась, но говорить об этом не стала. Она вошла в двери виллы, отдала лакею зонтик и сразу же прошла в гостиную.

«Пожалуй, с этим вопросом уже всё ясно, – решила она, – можно и написать».

Агата Андреевна, прошла к секретеру, вытащила перо, развернула лист бумаги и принялась за письмо. С десяток строк – и работа была закончена. На листке не оказалось ни обращения, ни подписи, в нём не было никаких имен и фамилий, там было изложено чётко аргументированное мнение о том, что высшее общество Франции положительно восприняло отставку князя Талейрана с поста премьер-министра и его предполагаемую замену бывшим губернатором Новороссийского края герцогом де Ришелье.

Орлова перечитала написанное, поставила в одном из предложений недостающую запятую и запечатала конверт. Она написала адрес в Париже и имя получателя – месье Дефо. Завтра она пошлёт слугу на почту, и письмо отправится в Париж, а там таинственный Дефо передаст его российскому посланнику, и записочка из тихого Фонтенбло полетит с дипломатической почтой в Санкт-Петербург в руки вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны.

«Ну, на сегодня хватит, – решила Орлова. – До вечера отдыхаю…»

Она спрятала письмо в потайной ящик, заперла секретер на ключ и поднялась, но уйти не успела, поскольку в дверях замаячил растерянный лакей.

– Мадемуазель, к вам гости, – доложил он и запнулся.

Из-за его спины выступил невысокий, уже седой человек с умным и волевым лицом. Он улыбнулся Орловой и заявил:

– Русские фамилии не всем по зубам, дорогая Агафья Андреевна. Вы уж простите, что представляемся сами. Не выгоните?

– Да что вы, Николай Александрович! Проходите, будьте, как дома, – обрадовалась Орлова.

Да и как было не обрадоваться, если в гостиную входил действительный статский советник Вольский. Только он называл её так, как звали в доме отца – секунд-майора Андрея Ивановича Орлова. Это уже потом императрица-мать переиначила на немецкий манер имя своей молоденькой фрейлины. Друг из детства! Вольский помнил фрейлину девочкой Агашей, а она его – темноволосым красавцем-холостяком. Сколько воды утекло с тех пор?