Книга Среди волков - Дженнифер Линн Барнс

Как много крови.

Я ищу Чейза, зову его, но не могу найти. Я слишком далеко.

Волк. Драться.

Не мой сон. Не мой инстинкт. Не мой туман в голове, а весь мир все равно кроваво-красный, почти лиловый. Разложившийся. Свернувшийся, как кровь.

Чейз. Я должна найти Чейза.

Я чувствую, как открываются его глаза. Резкая, как молния, боль в животе. И острая боль в челюсти, когда в человека переключаешься.

Посмотри на меня, шепчет ему Каллум, призрак, сидящий на его плече.

Ты мой, говорит волк с белой звездой на лбу. Я тебя сделал. Ты принадлежишь мне.

Чейз не принадлежит крови и панике. Не принадлежит Бешеному. Он не принадлежит даже Каллуму, решительному и уверенному.

Он принадлежит мне.

Свет, оплетая нас огненными языками, вздымается вверх — что-то среднее между взрывом атомной бомбы и фейерверком на День независимости.

Теплый. Невредимый. Мой.

И вдруг, ни с того ни с сего, Чейз и я — мы снова на кровати из мокрых листьев и травы, и прелый запах напоминает мне о том, что это был сон. Всего лишь сон.

Чейз в человеческом обличье лежит, свернувшись, рядом со мной. Его лоб влажный от пота, и я провожу пальцами по его свалявшимся волосам так же естественно, как проводила ими по волчьему меху. Я прижимаюсь к Чейзу всем телом, и слежу за тем, как замедляется его дыхание, и мое дыхание тоже замедляется, и мы оба растворяемся в безмятежном, блаженном небытии.

— Просыпайся, Спящая Красавица.

Первая инстинктивная реакция на слова Эли — зарычать. Но поскольку меня снова окружал реальный мир, а защитный инстинкт, пробудившийся под влиянием сна, от меня ускользнул, я вспомнила две вещи. Во-первых, я вообще-то не была оборотнем и поэтому не имела гена обладания и защиты, который мог бы диктовать мне каждое движение, а во-вторых, в настоящий момент я с Эли не разговаривала. Чувствуя себя очень неуютно в собственном теле, я стерла кулаками остатки сна из уголков глаз и вместо рычания пристально уставилась на нее.

Эли же меня игнорировала. Она просто расстегнула ремень безопасности и вылезла из машины, захлопнув дверь перед самым моим носом. Ей плевать было на мое мрачное настроение. И пока я пыталась пережить это оскорбление, Эли открыла пассажирскую дверь со своей стороны и, расстегнув ремни, взяла Кети с сиденья.

— Я так понимаю, мы остановились? — спросила я.

— Мы уже здесь, — поправила меня Эли. — Ты спала мертвым сном и пропустила завтрак. Может быть, у кого-нибудь здесь найдется немного еды, если ты голодна. — Усадив Кети на бедро, Эли махнула рукой на другое сиденье. — Не возражаешь?

Я хотела сказать, что возражаю, но, взглянув на несчастное лицо Алекса, решила, что из принципиальных соображений капризничать не стоит. Расстегнув ремень безопасности, я открыла дверцу и выскользнула из машины. И уже наполовину освободила Алекса из кресла, когда мой разум наконец-то воссоединился с телом и заинтересовался, где же находится это самое «здесь».

Воздух был слишком свежим для лета и пах, как мне показалось, снегом, хотя на покрытом травой куске земли под моими ногами не было даже намека на что-нибудь белое. Взяв Алекса на руки, я повернулась и подняла глаза. И попятилась от того, что раскинулось передо мной — зеленая, ровная и нетронутая земля.

Медленно повернувшись на триста шестьдесят градусов, я осмотрелась. Прямо перед нами стояло большое деревянное здание — ресторан или придорожная кафешка; чуть дальше, над невысоким крыльцом, изогнутая вывеска, слова на которой я не смогла прочитать. Вдаль, к горизонту, темными пятнышками тянулись дома поменьше, и выглядели они так, как будто их вырезали из земли, на которой они стояли. Виднелись там еще деревья, разбросанные в беспорядке, и где-то совсем далеко я разглядела густой лес и что-то голубое. Вода. Озеро, наверное.

И вот в ту самую секунду я и поняла, где мы находимся и кто живет в этой самой Монтане.

И точно, как только Эли и я пошли по направлению к самому большому зданию, сразу стало видно, что написано на вывеске. На пороге показался мужчина — высокий, с неопрятной бородой, смотревший на нас с обманчиво скромным видом.

— «Странник», — прочитала я вывеску.

— Разве я не сказала тебе, что это то самое место, куда мы направляемся? — спросила Эли.

— Нет. Этой деталью ты пренебрегла, — усмехнулась я.

— Ах да, конечно. — Эли улыбнулась. — Ведь мы не разговаривали.

Иногда Эли могла быть такой же мерзавкой, как и я. Вот что значит, когда опекун старше тебя всего лишь в два раза. Даже меньше.

— Эли! — поприветствовал ее стоявший на пороге мужчина.

— Митч! — Эли пожала мужчине руку, и тон ее голоса был почти такой же, как у него, — нежный, теплый, и удивления в нем совсем не было.

— Это твои детеныши? — спросил Митч, посмотрев на близнецов.

Эли кивнула:

— Да. Кейтлин и Александр. Им почти четыре месяца уже.

— А эта малышка любит своего волка, — сказал Митч с улыбкой. — Она растет быстрее, чем ее брат.

Эли дунула на выбившуюся прядь волос, а Кети, словно совершенно определенно зная, о чем ведут речь старшие, выгнула спинку, и ее зрачки расширились.

— О, нет, маленькая мисс, — сказала Эли. — Подожди, пока мамочка вынет тебя из этой одежды, и тогда…

Тело Кети содрогалось от приближения перемены, и Митч пришел Эли на помощь.

— Дай-ка ее сюда. Я подержу девушку.

Кети с удовольствием пошла к Митчу на руки, и на какое-то мгновение показалось, что она обо всем на свете забыла и меняться не собирается, что было бы просто чудом и вряд ли продлилось долго. С самого дня рождения Кети никогда так долго не пребывала в человеческом облике, и сейчас, когда дикая природа раскинулась перед ней, ее стремление к переключению возьмет верх, без всяких сомнений. Это был всего лишь вопрос времени.

— Брин, — поприветствовал меня Митч.

Он взглянул на мое побитое лицо и больше не обращал на него внимания. Кажется, его совсем не удивляло, что мы здесь.

Он знал.

У меня было такое чувство, словно я снова стояла в полнолуние перед Стаей, сдирая свою внутреннюю защиту, чтобы позволить обрам избить меня.

Да пошло все к черту!

То, что случилось, касалось только меня, и больше никого.

— Привет, мистер Митчелл, — сказала я.

— Митч, — грубо поправил мужчина, но, кажется, ему давно было известно, что это бесполезно.

Что-то было в нем такое, отчего я не могла назвать его по имени, которое он для себя выбрал. Может быть, из-за того, что он был частью нашей Стаи, хоть и посещал ее достаточно редко.