Книга Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы - Бернард Льюис

Именно в этот период зародился арабский национализм как движение к независимости. У него было смешанное происхождение. К растущему недовольству арабами турецким владычеством и острым недоверием к посягательствам чуждого Запада добавились европейская концепция национальности и возрождение арабского языка и культуры. Сильнее всего эти настроения были среди христиан, на которых меньше всего повлиял мусульманский идеал единства и больше всего – экономические перемены и западное культурное влияние. Христианин не мог поддерживать идею панисламизма, которая была современным политическим выражением старой мусульманской общины. Напротив, он искал новое выражение – национальное, а не религиозное – солидарности Востока против вторжения Запада. С точки зрения мусульман, эти две формы выражения фактически не отличались. Базовое чувство идентичности носило религиозный и социальный характер, цельное общество ислама иногда выражалось через призму национальности, а иногда религии как синонимичных и взаимозаменяемых понятий, обозначающих, по сути, одну ту же действительность.

Рост движения за независимость был ускорен тем, что сначала периферия арабского мира – Алжир при французах в 1830 году, Аден при англичанах в 1839 году – оказалась под прямым европейским контролем, а затем и само его сердце. В 1882 году англичане заняли Египет, находившийся в центре арабского мира. Оккупация привела к интенсивному развитию египетского национального движения, на этот раз местного, так как оно имело бесконечно более конкретные недовольства и задачи.

К тому времени национальное движение уже смогло выразиться политически – в политических объединениях, затем в партиях. Это ознаменовало еще одну важную перемену. Прежние религиозные формы общественного выражения не умерли. В Аравии ваххабитское движение возродилось в начале XX века, когда Абдул-Азиз ибн Абдуррахман Аль Сауд начал процесс расширения, в ходе которого преданные ему воины-ваххабиты прибавили большую часть Аравии к его вотчине Неджду. Он присоединил Эль-Хасу в 1913 году, Джебель-Шаммар – в 1921, Хиджаз – в 1924–1925, а в 1932 году провозгласил новое королевство Саудовская Аравия с ваххабизмом в качестве государственной религии. Но в большинстве арабских стран движение за национальную независимость имело политически организованное выражение на западный манер – до тех пор, пока после Второй мировой войны внезапный подъем воинственных религиозных братств не засвидетельствовал возвращение к старым принципам верности и единства.

Эта вестернизация общественной жизни в значительной степени была внешней и поверхностной. Права, которыми прежде обладали крупные землевладельцы и государственные чиновники, в отличие от крестьян, были по закону отменены или уменьшены, но фактические отношения между ними изменились мало, и знать по-прежнему обладала монополией на власть. Хотя мусульмане составляли существенную долю торговцев в городах и морских портах, расширение европейской торговли дало очевидное преимущество и так уже значительным немусульманским элементам. Они в силу простого факта своей непринадлежности к мусульманам были лишены возможности сыграть ту роль, которую играл подъем буржуазии в изменении политической структуры, чтобы подстроить ее под свои потребности. Окончательное слово по-прежнему оставалось за старыми правящими элементами – военными, чиновниками, религиозными иерархами и крупными землевладельцами. Они долго сохраняли все те же основные интересы и понятия, лишь медленно реагируя на модернизацию. Западноевропейский политический аппарат, состоящий из парламентов и выборов, партий и программ, газет и призывов к «общественному мнению» как источнику власти, был заимствован в готовом виде и наложился на фундамент общественной реальности, которой он пока еще не соответствовал. Отсюда и отчетливо религиозный характер тех движений, которым удалось выйти за пределы мелких клик. Попытка заменить старую мусульманскую солидарность и династическую верность, благодаря которым подавляющее большинство арабов оставались лояльными подданными османских султанов, неким модернизированным османским патриотизмом не удалась в арабских провинциях. Конституционная революция 1908 года получила лишь незначительную поддержку, но вызвала активное противодействие в этих провинциях, где большим уважением по-прежнему пользовался султан Абдул-Хамид II. Попытка заменить преданность исламу и османам турецким национализмом неизбежно вызвала националистическую реакцию среди арабов и других нетурецких жителей государства.

К войне 1914 года мусульманские чувства не ослабели. Большинство османских арабов по-прежнему были верны своему государю, который пользовался симпатией и в оккупированном британцами Египте. Однако бремя военных лет и действия союзных держав привели к быстрому развитию арабского национализма. В 1916 году британцам удалось организовать арабское восстание в Хиджазе, и в обмен на немедленную материальную помощь и несколько расплывчатое обещание независимости после войны, возможно намеренно столь неоднозначное, бедуинские вспомогательные войска помогли британской армии овладеть Сирией.

Мирное урегулирование не оправдало надежд арабов, но все же многое им дало. В Плодородном полумесяце, где союзные армии положили конец правлению османов, появились новые политические образования. Но желанная независимость была отложена на будущее, и Франция с Великобританий получили мандаты на эти земли. Британский мандат распространялся на восточную часть Плодородного полумесяца, названную Ираком. Западную часть полумесяца разделили между британским мандатом на юге и французским в центре и на севере. Подмандатные территории Франции в Сирии после нескольких экспериментов поделили на два государства, одно из которых назвали Ливаном, а другое сохранило название Сирия. Южный регион находился под британским мандатом и был назван Палестиной. Ее тоже разделили, восточную часть переименовали в Трансиорданию, а западная часть сохранила название Палестина.

Во время быстрого экономического и культурного развития в межвоенные годы арабы стали громче высказывать свое разочарование, которое выразилось в ряде активных движений за национальную независимость, все еще религиозно окрашенных, все еще обусловленных в своем руководстве и принципах прежним общественным порядком. Но, несмотря на это или, возможно, благодаря этому, они стали подлинно народными движениями, затронувшими все слои арабского мусульманского общества от образованного и политически сознательного меньшинства, давшего им вождей и идеологию, до неграмотного и несчастного крестьянства, которому они служили рупором для выражения неясных, смешанных обид и страхов перед лицом чужих, непонятных сил, перевернувших весь их образ жизни.

Борьба была ожесточенной и затяжной. Преследуя свои политические цели, сторонники национальной независимости в основном добились успеха. Когда в 1914 году началась война, не существовало ни одного суверенного, независимого арабского государства. Весь арабский мир был разделен – а иногда был предметом споров – между османской и западноевропейскими империями, которые обладали разной степенью власти или сюзеренитета над своими арабскими провинциями или колониями. В некоторых местах, слишком отдаленных и слишком бедных, чтобы вызывать политический интерес, племенные и местные правители сумели сохранить шаткую автономию, как на большей части Аравийского полуострова. В некоторых странах, в частности в Египте, Тунисе и Марокко, имперские власти сохранили местные династии для удобства управления. Другие государства, например Алжир, Ливия и страны Плодородного полумесяца, находились под прямым управлением чиновников, назначаемых в столице империи.