Книга Колдовское наваждение - Аннет Клоу

— Плохой. Он кричал на тетю Фрэн.

— Кто он? — спросила Патриция и заглянула мальчику в лицо.

— Не знаю, — ответил мальчик. Его маленькое личико насупилось, а губки задрожали. — Он сильно кричал, мама.

— Он испугал тебя? — спросила сочувственно Патриция.

Джонни кивнул головой и сказал:

— Он — страшный! Он — злой!

— Ну, тебе нечего было бояться. Дедушка и тетя Фрэн не дадут тебя обидеть.

— Я знаю, — вздохнул мальчик, — но тетя Фрэн плакала.

— Не беспокойся ни о чем, — заверила его Патриция и поцеловала. — Я поговорю с твоим дедушкой, и дедушка сделает все, чтобы этот дядя больше не путал тебя. Хорошо?

Мальчик послушно кивнул, а Патриция добавила:

— Следующий раз ничего не скрывай. Говори мне все сразу, а я что-нибудь придумаю.

Мальчик весело улыбнулся, и мать крепко обняла его.

— А теперь беги и вымой руки. Будем ужинать.

Патриция посмотрела вслед сыну и поняла, что сердитый дядя в доме Шэфферов был, конечно, Эмиль. Кто еще, кроме него, мог довести Фрэнсис до слез? Кто еще, кроме него, мог позволить кричать на нее? Видимо, Фрэнсис приготовила обоим сюрприз — встречу друг с другом — но попала Эмилю под горячую руку.

Конечно же, Эмиль возвратился после окончания войны домой, но даже не попытался навестить ее. Было ясно, что он и впредь собирается соблюдать свое обещание никогда не встречаться и не расспрашивать о ней. Но неужели он распространил это на собственного сына? «Как же я была глупа, все еще продолжая хранить ему верность! Мы с Джонни ему не нужны». Оставаясь верной этому браку, она лишит мальчика отца, а себя — полного женского счастья. Это несправедливо.

Ей придется выбросить Эмиля из своего сердца так же, как это сделал он!

За ужином Патриция была рассеянна и плохо понимала то, о чем болтал Джонни. Уложив мальчика в кроватку, она торопливо рассказала ему сказку и спела привычную колыбельную. Когда же Джонни заснул, Патриция быстро поднялась к себе. Постояв немного перед зеркалом, она поправила прическу, затем накинула плащ и вышла из дома.

Если она не предпримет решительного шага сейчас, узнав, что Эмиль не только не явился к ней, но и накричал на их собственного сына, то потом у нее не хватит воли.

На улице она окликнула извозчика и назвала ему адрес Генриха Миллера. Было очень страшно и, конечно, неприлично так поздно ехать к нему.

На следующее утро об этом узнают все и будут шокированы. Патриция слабо улыбнулась — ей не привыкать.

Дворецкий сразу проводил ее в кабинет Генриха. Как и положено вышколенному слуге, он ничем не высказал своего удивления по поводу ее столь позднего визита.

Когда Генриху доложили о приезде Патриции, он на минуту замер — поняв, что сейчас решится его судьба. Тревога, удивление и восторг охватили его. Он стремительно направился в кабинет, где ждала его любимая женщина.

— Патриция?! Что… что случилось?

— Ничего, Генрих. Честное слово, ничего не случилось, не волнуйся, — сказала она и почувствовала, как ее решимость вдруг резко упала, но продолжала:

— Генрих, сегодня вечером я решила для себя все. Джонни видел в доме Шэфферов Эмиля. Тот накричал на мальчика, когда Фрэнсис привела его к нему. Я была так глупа. Я пришла сказать, Генрих, что я принимаю твое предложение. Я разведусь с Эмилем и выйду за тебя замуж.

Генрих, не веря своим ушам, стоял как завороженный. Его лицо озарилось радостной улыбкой.

— Патриция, любовь моя, — произнес он и сжал ее в своих объятиях.

Глава 14

Эмиль проснулся испуганный, весь в холодном поту. Он снова видел во сне Патрицию.

Она, одетая в белую ночную сорочку, стояла перед ним. Ее прекрасные локоны разметались по плечам. Патриция выглядела так же, как и в их первую ночь. Она улыбалась ему, а он шел ей навстречу. Но вдруг солдат в голубой форме, появившийся между ними, схватил Патрицию, которая стала кричать и вырываться из его рук. Офицер разорвал ее одежду и грубо бросил на землю. А Эмиль в это время стоял как вкопанный: его ноги налились свинцом, и, не в силах двинуться с места, он, цепенея от ужаса, смотрел, как насилуют Патрицию. Он видел ее большие голубые глаза, умолявшие о помощи, слышал ее душераздирающий крик, но оставался неподвижен. Его переполнял дикий гнев, но при виде обнаженного тела Патриции он, как всегда, почувствовал желание. Сделав свое дело, солдат встал, и Эмиль впервые увидел его лицо: солдатом в голубой форме был он сам. Эмиль, осознав это, ужаснулся.

Сердце его бешено заколотилось, и он проснулся.

Боже! Неужели он никогда не перестанет думать о Патриции? Она врывается даже в его сны!

Чертыхаясь, он здоровой рукой потянулся к бутылке, стоящей на столике рядом с кроватью. Неловко задетая бутылка тихо звякнула и чуть было не опрокинулась.

«Мне надо выпить, чтобы успокоиться, — сказал он сам себе и, действуя на этот раз осторожней, достал бутылку. — Ну, вот, а говорят, что я сам о себе не смогу позаботиться!»

Эмиль медленно, не выпуская бутылку из руки, сел и принялся ее откупоривать. Сделав большой глоток, он с облегчением почувствовал, как огненная жидкость, обжигая горло, полилась внутрь.

В последнее время он пил уже не для того, чтобы заглушить боль — она его почти не мучила. Он пил потому, что если не напивался до бесчувствия, то постоянно думал о Патриции.

Дверь открылась, и на пороге показалась фигура его назойливого адъютанта.

— Сэр, с вами все в порядке? — спросил он.

— А, Джексон! Надо сказать, что ты следишь за мной как преданная жена и даже больше, — саркастически приветствовал его Эмиль, отдавая бутылкой честь. — Такой кошачий слух имеют только разведчики.

Джексон не отвечал. Полковник говорил подобное слишком часто, и адъютант предпочитал не возражать ему.

Он вошел в комнату, зажег керосиновую лампу на столике и, как обычно, уселся в свое кресло дежурить.

«И к чему так напиваться?» — рассуждал он про себя.

— Все вспоминаете о ней?! — произнес он вслух. Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

В ответ Эмиль только громко расхохотался и сделал еще один большой глоток из бутылки.

Понять, как женщина может настолько сбить мужчину с толку, Джексон никак не мог. Если бы на месте полковника был другой человек, то сержант решил бы, что тот сошел с ума. Но его командир был настолько бесстрашен и хладнокровен, когда водил солдат в сражение, и такое простое объяснение не устраивало Джексона. Именно командиру, тогда еще бывшему майору, сержант был обязан жизнью — он вытащил его, тяжело раненного, с поля боя. На фронте Эмиль Шэффер стал живой легендой. Рассказы о его мужестве и стойкости были нисколько не преувеличены.