Книга Лгуны или фантазеры. Правда о детской лжи - Пол Экман

Обвинения в сексуальном домогательстве по отношению к детям в контексте споров о праве на опеку существенно отличаются от криминальных обвинений такого рода. Это гражданские, а не уголовные дела, поэтому и досудебные, и судебные действия в этих случаях осуществляются по-разному. Хотя о таких историях не рассказывают по телевизору в прайм-тайм, их число неуклонно растет.

И наконец, в большинстве случаев конкретный ребенок подвергается насилию со стороны или члена семьи, или кого-то из близких знакомых. О множестве таких случаев рассказывают учителя и другие взрослые, занимающиеся воспитанием ребенка, в соответствии с новыми законами, которые обязывают предоставлять такого рода информацию.

Случаи массового насилия

Наиболее примечательный факт касательно многих случаев насилия над сотнями детей в нашей стране, происходивших в группах продленного дня, заключается в том, что очень немногие обвиняемые были осуждены. Некоторые обвинения были в конечном счете сняты с подозреваемых в этих преступлениях, и это породило противоречивый отклик в обществе. Это халатность при проведении расследования или, может быть, дети сошли с ума?

В первый раз общественность узнала о подобном случае в 1984 году, когда обсуждалось «дело Джордана о сексуальном насилии». Вся Америка узнала, что в маленьком городке в Миннесоте, воплощении всех добродетелей Среднего Запада, две дюжины мужчин и женщин, достопочтенных граждан, большинство из которых состояли в браке, тайно совершали сексуальные преступления по отношению к детям и жестоко мучили их. Дети рассказывали про оргии, на которых родители решали, с чьими детьми они будут вступать в сексуальные сношения. Детей забрали из родительских домов и передали в приемные семьи, но рассказы о все новых и новых подобных случаях продолжались. В конце концов, дети стали рассказывать об убийствах. Некоторые из них давали показания о том, что видели лично, как одного мальчика пытали до смерти на одной из оргий, некоторые сообщали и о других убийствах.

Были проведены тщательные расследования, чтобы обнаружить тела детей, погибших от пыток. Начались суды над обвиняемыми, и вдруг все обвинения были сняты решением главного судьи.

Что же произошло? Давая свидетельские показания против обвиняемых, дети стали признаваться, что выдумали истории об убийствах, хотя не отказывались от обвинений в сексуальных домогательствах. В это же время главный обвиняемый, который уже два раза получал срок за сексуальные преступления и который признался в преступлениях, караемых относительно легким наказанием, в обмен на согласие сотрудничать со следствием полностью изменил свои показания. Раньше он поддерживал показания детей и указывал на многочисленных подельников, а сейчас стал утверждать, что действовал в одиночку.

Было ясно, что некоторые дети обманывали, излагая события, и следователи не верили, что такие противоречивые показания смогут убедить суд присяжных. Как и во многих других случаях массового насилия, были проведены тщательные расследования во всех семьях пострадавших, но не было обнаружено ни малейших подтверждений насилия над ребенком или убийств детей. Единственные факты, подтверждающие совершенные преступления, были установлены в отношении главного обвиняемого, который теперь отказался от своих показаний, а также были получены противоречивые данные медицинской экспертизы. Медицинская экспертиза по делам, связанным с сексуальным насилием, может предоставлять весьма неоднозначные результаты. Даже если есть явные факты, например разрывы прямой кишки, невозможно идентифицировать, кто именно совершил это преступление.

Общественное мнение выдвигало разнообразные обвинения, но в особенности досталось прославленному в наши дни обвинителю Кетлин Моррис, которая начала шумное судебное разбирательство, задействовала средства масс-медиа, а потом внезапно приняла решение закрыть дело. Ей ставили в вину отсутствие профессионализма, любительский подход к организации расследования, когда обвинения предъявили сразу всем 24 подозреваемым, вместо того чтобы начать расследование с главного подсудимого. Ее критиковали за превышение полномочий, неумение организовать работу, дилетантство.

Кетлин Моррис стала козлом отпущения и для тех, кто верил показаниям детей и был вынужден потратить день в суде, и для тех, кто был убежден, что дети сочинили свои истории под давлением пристрастных дознавателей. Но мне кажется, что схема развития событий в городке Джордан, Миннесота, отчетливо проявляется и в других подобных историях о массовом насилии над детьми. Для них характерны следующие закономерности:

• единичный случай быстро провоцирует появление новых жертв и обвиняемых, среди которых часто встречаются люди, которые вряд ли являются преступниками;

• даже самые маленькие дети предъявляют весьма убедительные детали сексуальных домогательств;

• нет никаких свидетельств, подтверждающих сексуальное насилие, кроме полученных в ходе судебной медицинской экспертизы, а эти данные весьма неоднозначны;

• некоторое время спустя после первых предъявленных обвинений дети начинают рассказывать все более странные истории, например упоминают о сатанистских культах и детоубийстве;

• дети начинают путаться в собственных показаниях, детали их рассказов не совпадают после многократного упоминания. Дети противоречат друг другу;

• обвинение старается спасти надежных свидетелей, отметает других, дело разваливается.

Наибольший резонанс вызвали события в детском дошкольном учреждении Макмартин, в тот момент это было дело о наиболее массовом насилии над детьми. На пике расследования 350 детей из 400 заявили, что подверглись сексуальным домогательствам в детском центре Вирджинии Макмартин в Манхэттен-Бич, Калифорния. По 208 показаниям о случаях умышленного причинения вреда и сексуальных домогательств по отношению к детям было предъявлено обвинение семи подозреваемым, включая руководителя центра — 77-летнюю Вирджинию Макмартин (по свидетельским показаниям 41 ребенка).

В отличие от маленького городка Джордан, этот случай привлек пристальное внимание самых серьезных структур из подразделения по борьбе с сексуальными преступлениями департамента полиции Лос-Анджелеса. Была задействована профессиональная команда тщательно подготовленных социальных работников из Института детства для работы с детьми. Несмотря на эти преимущества, дело Макмартин развивалось по тому же сценарию, что и расследование в Джордане.

Инцидент в учреждении Макмартин начался с жалобы матери двухлетнего мальчика. Обвинение было предъявлено Рею Баки, внуку Вирджинии Макмартин, владелицы детского центра. Расследование быстро набирало обороты, и вскоре в поле зрения дознавателей попали не только те дети, которые находились там в тот момент, но и все, кто вышел из стен этого учреждения за последние семь лет. Триста пятьдесят детей, которые утверждали, что их подвергли сексуальному насилию, своими показаниями дали основания привлечь к ответственности три дюжины подозреваемых по полицейским фотографиям (некоторые были друзьями Макмартин, некоторые — известными людьми в Манхэттен-Бич).