Книга Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл

– Принято! – объявила она.

Секретарь обмакнул перо в чернильницу и записал.

– Далее! – звонко произнесла Катерина, снова привлекая к себе всеобщее внимание. – Королю необходимы солдаты для французской кампании. Четыре тысячи человек. Райзли, Гертфорд, позаботьтесь. – Она уверенно кивнула каждому из них по очереди. – Об их отправке мы поговорим позже. Гертфорд, вы, кажется, скоро отбываете во Францию?

Атмосфера в зале слегка потеплела. И все же на каждой встрече Катерине приходится доказывать, что она способна управлять. Королева проявляет твердость, на время забывая о том, что она женщина, и не допускает слабости.

Ни один мужчина, сидящий в зале Тайного совета, не верит, что женщина способна управлять государством. А Катерина думала о Марии Венгерской, которая успешно управляет тремя государствами. Катерине хочется превзойти ее. Но даже архиепископ, ее самый верный союзник, довольно сдержан. Последние недели они несколько раз беседовали с глазу на глаз, обсуждали богословские вопросы. Они читают одни и те же книги. Катерина ловит на себе его взгляд и улыбку. Он известный реформатор. Гардинер не так давно пытался сместить его, твердил о заговоре, стремясь отправить архиепископа на плаху, но король воспрепятствовал его планам. Генрих привязан к своему архиепископу. Теперь Катерина понимает, как тяжело приходится королю. Он должен все время балансировать. Нельзя позволять одной фракции одержать верх над другой. Король должен всех примирять.

– Теперь границы, – продолжила она. – Гертфорд, какие новости?

Гертфорд доложил о положении на границе с Шотландией: там постоянные стычки и в целом неспокойно. Советники заспорили о том, как лучше поступить – ведь большая часть войска нужна во Франции.

– Шотландцы обратились в бегство после разграбления Эдинбурга, – напомнил всем Рич.

– Войска лучше направить в Булонь, – добавил Райзли, шмыгнув носом. Катерину он чрезвычайно раздражал. – Шотландцы не представляют для нас угрозы.

– Советники, мы что же, забываем уроки истории? – Чтобы они не видели, как дрожат у нее пальцы, она спрятала их, скрестив руки на груди. – Вспомните битву при Флоддене!

Тридцать лет назад, когда Генрих тоже вел военные действия против Франции, шотландцы решили воспользоваться случаем. Тогда Генрих оставил вместо себя регентом Екатерину Арагонскую – единственную, кроме нее, кому он также доверил важную роль. Катерина много слышала об этом еще в детстве. Королева повела жесткую политику, находясь в меньшинстве, а Якова IV убили на поле битвы. Екатерина Арагонская послала Генриху окровавленный камзол короля Шотландии. Тогда была одержана бесспорная победа.

– Вербуйте больше солдат, если потребуется – наемников, – распорядилась она, не допуская возражений. – Средства придется изыскать!

Все было решено. Катерина чувствовала, что советники начинают ее уважать, пусть и нехотя.

В ее покоях кто-то упражнялся на спинете; играя одну и ту же мелодию и постоянно ошибаясь. Наверное, там сейчас Елизавета. Елизавете очень нравится, что Катерина – регент; она молила пустить ее на заседания совета, готова была писать государственные письма, помогать чем угодно. Хотя об этом не могло быть и речи, Катерина поощряла интерес падчерицы. Они часто говорили о женщинах, которые находились у власти; о том, как приходится забыть о своей женственности, чтобы завоевать уважение мужчин. Елизавета обладала всеми задатками достойной королевы; возможно, она лучше приспособлена для роли правителя, чем ее брат, хотя самое большее, на что она может рассчитывать, – стать супругой монарха. Да и самому Эдуарду предстоит еще подрасти.

Музыка умолкла, зато слышался тихий смех. Мег наверняка где-то рядом; они с Елизаветой стали неразлучны. Мег последнее время совершенно переменилась. Она явно готова к замужеству. Катерина представляла себе своих придворных дам. Сейчас они вышивают и тихо беседуют в ее покоях. Кто-то играет в карты, кто-то читает. У нее много книг, в основном запрещенных, однако на них вполне невинные обложки. Такие книги спрятаны в укромных местах. Читать их надо с крайней осторожностью. Всем известно, что за такие книги можно поплатиться жизнью; чем выше положение, тем больнее придется падать. Она отбросила последнюю мысль, боясь выказать слабость. На слабость она не имеет права!

Тем временем речь зашла о преследовании французов, которые проживают в Лондоне. Завязался оживленный спор. Некоторые советники выступали за их депортацию. Кое-кто даже требовал посадить в тюрьму проживающих в Лондоне французов.

– Мы находимся в состоянии войны с Францией. Эти люди – наши враги! – кричал Райзли, размахивая кулаком.

Катерина пожалела, что его нельзя послать сражаться с французами. Он снова шмыгнул носом, и Гертфорд протянул ему платок. У Райзли был такой вид, будто он не знаком с этим предметом туалета.

– Высморкайтесь! – рявкнул Гертфорд.

Райзли покорно высморкался.

– Виноваты не эмигранты, – заявила Катерина громко и звонко, перекрывая шум, – а те, кто их преследует! Я против депортации. Более того, считаю, что их гонителей следует наказать!

– При всем к вам уважении, – возвысил голос Гертфорд, – если мы будем слишком им потакать, скорее всего, наживем неприятностей.

– Большинство этих людей живет в Лондоне на протяжении нескольких поколений. Нельзя просто так взять и избавиться от них, – возразил архиепископ. Хвала небесам, он на ее стороне! Однако без поддержки Гертфорда Катерине, как она понимала, придется сражаться, чтобы отстоять свою позицию.

– Я напишу обо всем королю и посоветуюсь с ним, – решительно объявила она. – Пока эмигранты остаются, а все, кто их преследует, будут наказаны.

Гертфорд через несколько дней уедет. Его призывают во Францию. Катерине придется удвоить усилия… Что ждет ее, если король не вернется? Она останется одна у руля Англии – будет править от имени короля-мальчика – так написано в завещании Генриха. Сумеет ли она и дальше балансировать на канате, не опираясь на авторитет мужа? Она что-нибудь придумает, найдет влиятельных союзников – посоветуется с Никколо Макиавелли. Катерина часто задавалась вопросом, хватит ли ей силы духа послать кого-нибудь на плаху – врага еще куда ни шло, но друга? При этой мысли ей делалось тошно.

– Что там у нас еще?

– Разнообразные мелкие земельные споры, – ответил секретарь, показывая ей бумаги.

С мелкими вопросами разобрались быстро, и Катерина наконец вышла из зала. В длинной галерее она по-прежнему держалась прямо и величаво. Однако, оказавшись на своей половине, она бессильно прислонилась спиной к двери, расшнуровала лиф платья, стащила с себя тяжелый наряд, сбросила чепец и уселась прямо на пол, расправив нижнюю юбку.

Юдолл выступал перед собравшимися в гостиной королевы. На нем был изысканный дублет из малиновой парчи, хотя ему не положено носить малиновое. Хьюик его отговаривал, твердил, что это могут расценить как неуважение к власти. Но Катерине нравилось, что Юдолл – не лизоблюд. Льстецов она не выносила. Даже Анна Стэнхоуп мурлыкала сегодня у ног Катерины, как сиамская кошка; находила для нее отрывки из Лютера, которые могут ее заинтересовать, или приносила маленькие подарки: парчовые рукава, веер, книгу. Правда, обе они сторонницы Реформации, но Хьюику ясно как день, что Стэнхоуп норовит погреть руки.