Книга Письмо Софьи - Александра Девиль

– А, барышня! Подсматривала за нами, да?

– Ясное дело – выследила! – со злобой выдохнул Фома. – Порешить надо эту сучку!

– Погоди, Фомка! Сперва надо барышню распробовать! У меня на нее давно глаз горел!

Он рванул ей платье на груди, и Софья закричала, но в следующую секунду Фома накрыл ее лицо своей ручищей, и голос девушки прозвучал сдавленно.

Отбиваясь от насильников, Софья услышала, как со стороны ворот раздался чей-то недовольный возглас:

– Qui est la?[14]

Девушка поняла, что вошедший во двор француз толком не может разобрать, что за возня происходит в темноте, и, из последних сил отодвинув руку бандита, позвала на помощь.

В следующую секунду она разглядела лицо Шарля Фулона; он уже понял, что к чему, и с криком: «Diable! Guelle indignite!»[15] рубанул палашом по спине нависшего над девушкой Игната, и тот, зарычав, сразу обмяк и завалился набок, а Софья с отвращением отстранилась от него.

Увидев столь быструю расправу над сообщником, Фома во всю прыть кинулся к кустам. Шарль уже не мог достать его клинком, однако успел выстрелить ему в спину из пистолета, и бандит ничком повалился в траву.

Оцепеневшая от ужаса Софья сидела на земле и судорожно сжимала разорванный лиф платья. Шарль, попинав ногами одного и другого бандита, убедился, что они мертвы, потом подал девушке руку, помог подняться и обнял за талию.

– Да вы вся дрожите, мадемуазель! – заметил он, прижимая ее голову к своему плечу. – Надеюсь, эти мерзкие бандиты не успели вас изнасиловать?

– Не успели благодаря вашему вмешательству. – Она прерывисто вздохнула. – Вы спасли меня, месье Шарль, я вам так благодарна…

– Ну, я особой благодарности не потребую, – сказал он, улыбаясь. – Только вашего гостеприимства. Вы согласны его оказать? Обещаете?

– Конечно! – кивнула Софья, еще не понимая, что именно он подразумевает под гостеприимством.

Они вошли в дом, и Софья, настороженно оглядевшись по сторонам, убедилась, что шум во дворе никого не разбудил.

– Плохой из пьяницы Эда охранник, – заметил Шарль. – Наверное, так приложился к винным запасам, что теперь спит мертвецким сном.

– Франсуа… то есть мой отец тоже ему изрядно помогал и теперь храпит не меньше Эда. А матушка измучилась, бедняжка, и тоже спит.

– Ну, не будем их будить, – шепотом сказал Шарль. – Пойдемте в вашу комнату.

Он настойчиво тянул ее подальше от гостиной, в которой спали Эд и Франсуа, и Софья не стала сопротивляться.

Однако, войдя в спальню, девушка все же попросила его постоять за дверью, пока она сменит свое разорванное и измазанное платье на чистое. Шарль кивнул, и, хотя в темноте она не могла видеть его лица, ей показалось, что он посмотрел на нее с усмешкой.

Оставшись в комнате одна, Софья поспешно стянула с себя испорченную одежду. У нее тут же возникло нестерпимое желание смыть со своей кожи следы прикосновений двух мерзких сообщников; она нащупала на ящике у стены миску и кувшин с водой и стала, набирая в ладони пригоршни воды, ожесточенно тереть себе руки, плечи и грудь.

Но едва, помывшись, она открыла шкаф, чтобы найти там свое платье, как вдруг дверь в спальню медленно отворилась и мерцающий свет вплыл в нее из коридора. Софья невольно вскрикнула, прижав руки к своей обнаженной груди, и, оглянувшись, поймала на себе пристальный, горящий взгляд Шарля. Поставив свечу на стол, молодой человек кинулся к Софье и, не давая ей одеться, стиснул девушку в объятиях, покрывая ее шею и плечи жадными поцелуями.

– Что вы себе позволяете, месье?… – лепетала она, пытаясь вырваться из его крепких рук и боясь при этом разбудить других обитателей дома.

– Но ты же обещала оказать мне гостеприимство, – напомнил он ей, не переставая шарить руками по ее обнаженному телу. – Ты очень красивая… Я буду тебя охранять… тебя и твоих родителей. Ты ведь хочешь, чтобы вы здесь жили в безопасности?

– Значит, за свое спасение и безопасность я должна заплатить вам своим телом?… – Софья тщетно пыталась унять нервную дрожь.

– Что значит «заплатить»? Мы будем любить друг друга. Разве плохо среди этой чертовой войны, в этом адском городе, найти утешение в любви? Если ты станешь моей, я тебя не обижу. И буду защищать от всяких мерзавцев, которых сейчас здесь полно, ты уже могла в том убедиться. Ну, не упирайся, моя сладкая! Или я тебе не нравлюсь?

Шарль тяжело переводил дыхание, и Софья, несмотря на свою неопытность, поняла, что он с трудом сдерживает плотскую страсть, а ее сопротивление его отнюдь не остановит, но еще больше распалит, и он возьмет ее силой. Ведь она была для него естественной наградой, трофеем в завоеванном городе, где солдаты могли насиловать женщин прямо на улицах, грубо, толпой. Получалось, что Шарль еще поступает благородно, приберегая девушку только для одного себя, обещая ей любовь и защиту.

– Со мной ничего не бойся, – шептал он, – я человек влиятельный, я на хорошем счету у главного интенданта генерала Дарю, да и сам Мюрат меня знает. Я смогу оградить ваш дом от лишних постояльцев. Ты же не хочешь, чтобы сюда ввалилась целая орава проходимцев или голодной солдатни, которая может вас не только обобрать, но и по-всякому обидеть?

– Но неужели французские солдаты будут обижать даже своих соотечественников?

– А кто станет с этим считаться во время войны? И потом… – Он слегка отодвинулся от девушки, заглядывая ей в глаза, – ты ведь не француженка.

– Откуда вы знаете? – вырвалось у нее.

– Ха, я наблюдателен. Ты не француженка и не дочка этой пожилой пары. Но они твои близкие друзья, и ты хочешь о них позаботиться, правда? Я тебе в этом помогу.

Убеждая Софью, Шарль продолжал стискивать ее в объятиях и тянуть в сторону кровати. Девушка чувствовала и страх, и растерянность, и дурноту от приближения болезни. Ее уже начинал бить лихорадочный озноб, но Шарль понял это по-своему и зашептал еще более горячо:

– Не дрожи, моя сладкая, я согрею тебя и разгоню все твои тревоги. Или, может, ты дрожишь потому, что разделяешь мою страсть?

Последнее предположение показалось Софье не только нелепым, но и оскорбительным; она, изогнувшись, дернулась в сторону, однако распаленный Шарль, больше не обращая внимания на ее протесты, схватил девушку в охапку и довольно грубо бросил на постель.

Дальше перед Софьей все плыло, как в тумане. Она не отвечала на поцелуи и объятия Шарля, но и не уклонялась от них, чувствуя себя в тисках неизбежной судьбы. Мужчина, снедаемый плотским желанием, не требовал от девушки ответной страсти; ему достаточно было и того, что он владеет ее телом, а она отдается ему хоть и вынужденно, но без отвращения.

Он долго не мог насытиться ее близостью и, наверное, возобновлял бы свои пылкие атаки снова и снова, если бы усталость после пережитого накануне трудного дня не повергла бы его наконец в крепкий сон.