Книга Унесенные Интернетом - Лена Филиппова

Темнеет там рано, закат начинается приблизительно в полдевятого, когда раскаленный докрасна шар солнца зависает прямо над горизонтом, где небо сливается с морем в одно единое целое. По воде пробегает красная дорожка, и, по мере того как солнце садится, небо окрашивается в необычный лососево-розовый цвет, который местами переходит в багровый, а местами – в темно-малиновый. Все зависит от облачности. Солнце озаряет облака как бы изнутри, излучая мягкое сиреневое сияние.

Потом на небе с другой стороны появляется верная подруга солнца – луна. Луна, или, как ее называли инки, мама Килья, действительно по-матерински, с любовью, смотрит на землю, уже в который раз вступая в свои права. Какие же они разные, эти небесные светила! Не зря древние сравнивали солнце с суровым богом, на которого нельзя смотреть – глаза обожжешь. Солнце двояко и обманчиво: ласкает тебя теплыми лучами, но, если будешь нежиться на нем слишком долго, покроешься волдырями и сляжешь с солнечным ударом. Луна же никогда не сделает тебе больно, она не лукавит и не хитрит.

Мама Килья выплывает на небосвод, и атмосфера тут же меняется: на полуостров не спеша опускается ночь, окутывая маленькие гостевые домики и деревья туманной дымкой и рассыпая по остывающему небу едва мерцающие звезды. Сначала луна совсем бледная, но по мере того, как ее брат солнце, в тени которого она скрывалась весь день, покидает ее, она набирает силу. Сгущается темнота, и вот уже луна одна сияет на черном небе, излучая удивительно мягкий, романтичный свет, который падает на волны и стелется по воде. И перед нами предстает уже лунная дорожка. Такая же прекрасная, как на творениях Куинджи. Всего двадцать минут ходьбы с западной стороны полуострова на восточную, и ты видишь, как ночь сменяет день прямо на твоих глазах... Неописуемой красоты зрелище...

Оставшиеся дни пролетели незаметно. Мы несколько раз ездили в город смотреть на древний амфитеатр, который поражал воображение своими размерами. Мы продолжали слушать нравоучения Дарьи, и даже Ольчик начала наблюдать за остальными людьми и делать выводы.

– Ты знаешь, из меня бы вышла неплохая шпионка, – прошептала она мне как-то утром на пляже. – Посмотри на Блудницу! Ничего не замечаешь?

Я посмотрела.

– Да нет, все как обычно! Крысиные косички, сердечки, помада, каблуки, бусы...

– Вот именно! Бусы! – торжествующе воскликнула Ольчик. – У нее новые бусы! Теперь не красные, а белые! Под цвет фона купальника! Точно такие же, пластмассовые.

Я посмотрела еще раз и ужаснулась.

– У нее комплект, – заключила я. – Как ты думаешь, каким образом такие люди загранпаспорт умудряются получить?

В последний день, пакуя чемодан, Ольчик мечтательно произнесла:

– Здесь, конечно, здорово, но я так по Андреасу соскучилась! Хочу домой!

– Ты что! Здесь все уже нам стали родными! Блудница, бабка с дедом, «одеяльники»! Пророчица Дарья, наконец! – засмеялась я.

– С этим не поспоришь, – заулыбалась подруга. – Но я все равно соскучилась. Мы так надолго еще не расставались! Это у нас впервые – уже целых пятнадцать дней!

Пятнадцать дней, подумала я. За все это время мне пришло пятнадцать эсэмэсок от Эда. И ни одной от Саши. Похоже, я сделала правильный выбор.

Глава 12

Благословенен тот, кто ничего не ждет, ибо он никогда не будет разочарован.

А. Поуп

В аэропорту Ольчика встречал папа. Меня никто не встречал. Никого из родных мне беспокоить не хотелось, и уж тем более не хотелось напрягать Сашу.

Саша, хотя и не прислал ни одной эсэмэски, отметился у меня на автоответчике. Я включила прослушивание сообщений и пошла кормить Гошку, которого только что забрала у соседки.

«Привет... Ненавижу разговаривать с автоответчиком, тупо как-то себя чувствую при этом, – вещал Саша. – Я забыл спросить, когда ты прилетаешь. Ну... чтобы тебя подбросить. В общем, как будет настроение... звони. Пообщаемся. Еще я хотел сказать... Да нет, потом. Пока. Созвонимся».

Хотел подбросить... Тоже мне! Эсэмэски, что ли, писать не научился! Ничего, скоро прилетает мой Принц на белом самолете. «Должно же и мне когда-то повезти», – подумала я и пошла разбирать вещи.

* * *

День приезда Эда неумолимо приближался. Накануне этого знаменательного события я посетила парикмахерскую, купила себе новое красивое платье и даже разорилась на новые туфли – надо же поразить его своей неземной красотой! Единственным, что омрачало предстоящую встречу, был тот факт, что он собирался приехать со своей двоюродной сестрой. И расстаться с ней даже на один день ему не представлялось возможным. Как бы там ни было, я решила, что не позволю какой-то незнакомой девице испортить мне такой день и что я, наоборот, использую эту ситуацию себе во благо, продемонстрировав наше традиционное русское гостеприимство и безупречные манеры.

За это время мне представилась возможность подработать на выставке домашнего текстиля. В общем-то я работаю там каждый год – меня приглашают знакомые, чтобы я представляла их фирму. Фирма, собственно говоря, турецкая, но директор ее полька. Каждый год она приезжает в Москву на выставку со своим сыном – наполовину турком, естественно. Он помогает ей эту самую выставку организовывать. И каждый год этот сынок представляется мне разными именами. Два года назад его звали Насиб, год назад – Саид, ну а на этот раз он выбрал имя Гюнлюм. Не иначе как парень подрабатывает в турецких спецслужбах. Как бы там ни было, каждый год, приезжая, он задает мне один и тот же вопрос: «У тебя есть парень?» А я каждый год говорю, что есть. Короче говоря, это напоминает диалог слепого с глухим.

В этом году мне особенно не повезло: сама директриса не приехала, а прислала вместо себя своего отпрыска. Надо сказать, отпрыск воображал, что он хорошо говорит по-русски, потому что окончил небезызвестный Лумумбарий, однако свои возможности он явно переоценивал, так как путал элементарные слова типа «фирма» и «ферма». Поэтому на стенде мне приходилось не только регистрировать посетителей и записывать их предложения и пожелания, но еще и работать переводчиком.

В первый день я отправилась на выставку с чувством воодушевления. Но когда я поняла, что мне придется этому уродцу еще и кофе носить, мой энтузиазм заметно поубавился. Более того, каждый раз, когда нашей продукцией интересовался какой-то симпатичный иностранец, с которым я пыталась пообщаться по-английски, Гюнлюм (он же Насиб, он же Саид) подбегал и вопил:

– Не смей с ним разговаривать! Ты выдаешь секреты нашей фермы!

Интересно, какие секреты могут быть у фермеров? Нет, даже если серьезно, то какие секреты могут быть у производителей постельного белья? Видно, мне этого никогда не понять.

На второй день работы на выставке, кроме подношения кофе, от меня еще потребовалось бегать в ближайший магазин за плюшками для Гюнлюма (или Насиба, или Саида).