Книга Признание в любви - Тасмина Перри

Попробовав получившийся напиток, Джорджия вздрогнула, но попыталась скрыть отвращение.

– Тебе нравится, правда? Я так и знал, что ты из тех, кто любит мартини.

Иэн отправился в спальню, чтобы сделать звонок, а Джорджия в это время листала свою рукопись, размышляя о том, не поторопилась ли ее показать.

Через пару минут Иэн вернулся к ней в комнату.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он, указывая на рукопись. – Довольно трудно решиться показать свое творение другим людям.

– Ее еще никто не читал, – призналась Джорджия, понимая, что ситуация усложняется.

Иэн подошел и остановился в нескольких дюймах от нее.

– «Англичанка в Париже», – прочитал он титульный лист, забрав у нее рукопись. – Это ты, верно?

Девушка покраснела и кивнула.

– Três chic![26] Ты должна стать моей музой.

– Музой? Что это значит?

– Это с древнегреческого – вдохновительница писателей, художников и скульпторов.

– Я? – Джорджия рассмеялась, не зная, куда деть глаза.

– Да, ты, – сказал Иэн, поглаживая нежную кожу у нее под подбородком.

Он смотрел на Джорджию, и его взгляд пронизывал ее до костей. Девушка никак не могла решить, чем вызваны ее ощущения – мартини и вином или чем-то еще.

– Сними блузку.

Поначалу ей показалось, что она неверно его расслышала.

– Я хочу увидеть тебя. Хочу вдохновиться тобой.

Ее горло сжалось, сердце загрохотало в груди.

– Моя муза, – прошептал Иэн, когда Джорджия закрыла глаза, позволив ему расстегнуть пуговицы.

Она почувствовала, как ткань соскользнула с плеч и прохладный сквозняк лизнул кожу. Пальцы Иэна гладили ее по руке.

– Ты так прекрасна… Я хочу написать о тебе. Хочу навсегда увековечить тебя для истории.

Джорджия по-прежнему не открывала глаз, когда он попросил ее повернуться. Иэн расстегнул ее лифчик и позволил ему упасть на пол.

– Что ты чувствуешь? – спросил он, касаясь губами ее уха.

Девушка задрожала. И покраснела, радуясь, что он стоит у нее за спиной. А затем услышала, как он приближается к ней. И почувствовала, как ткань его рубашки касается ее голой спины.

– Я сделаю тебя женщиной, – тихо сказал Иэн, и змейка на ее юбке легко расстегнулась.

Дыхание Джорджии участилось.

– Нет, – сказала она, разворачиваясь и придерживая юбку.

– Нет?

– Нет, – уже уверенно повторила девушка, подхватывая с пола лифчик с блузкой и торопливо надевая их.

Ее щеки горели. Ей было стыдно смотреть на него.

– Это не то, что ты думаешь, – быстро проговорил Иэн.

– А что же тогда? – переспросила Джорджия, чувствуя, как ее глаза щиплет от подступающих слез.

– Ты все неправильно поняла, – затараторил он. – Мне нужно вдохновение для моей следующей книги. Главный персонаж в ней – юная женщина. Примерно твоего возраста. Невинная, красивая, совсем как ты. И ее соблазняет мужчина постарше, богатый белый землевладелец из Родезии. Ты мое вдохновение. Мой опыт.

– Да неужели? – ответила Джорджия, делая несколько глубоких вдохов.

Она схватила свою рукопись и направилась к двери.

– Не говори об этом своему дяде.

– Уверена, он поймет, что всему виной вдохновение.

Джорджия сбежала по лестнице и помчалась на улицу. Слезы стыда струились по ее щекам, когда она, ничего не видя перед собой, запрыгнула в автобус двадцать второго маршрута.

Домой она добралась почти к полуночи. Еще с улицы Джорджия увидела, что в их гостиной горит свет, а это значило, что Эстелла ждала ее. Девушка вытерла лицо и помассировала щеки, надеясь, что предательская краснота вокруг глаз уже прошла.

Войдя в дом, девушка увидела, что ее мать, облаченная в лучшее платье, держит в руке бокал шампанского.

– Дорогая, тебе нужно отправиться на бал, – сказала Эстелла, улыбаясь и покачиваясь на каблуках.

– О чем ты? – пробормотала Джорджия, страстно желая лишь одного: закрыться в своей комнате.

– Моя экспозиция, «Ленточки»… Она продана. Колин звонил мне сегодня днем и сказал, что богатый коллекционер увидел брошюру с моими картинами, влюбился в них и приобрел лот. Так что он достает картины со склада и на этой неделе отправляет их покупателю. У нас есть деньги, дорогая! Можешь пойти потанцевать!

Она подошла к Джорджии и положила руки ей на плечи.

– Дорогая… Что-то случилось? Я думала, ты хочешь потанцевать.

Джорджия не смогла удержаться. Предательская слезинка поползла по ее щеке.

– Знаешь, если нам повезло, это еще не значит, что нужно сразу же истратить все деньги.

– Но мы это заслужили, – сказала Эстелла, обхватывая ладонями лицо дочери. – Не плачь, милая. Сегодня хороший день. Я подумала, что в следующем месяце можно устроить танцы на твой день рождения. Я уже придумала дизайн для приглашений. Мне кажется, луна, звезды и буквы, написанные каллиграфическим почерком, будут отлично выглядеть на фоне темно-синей восковой бумаги. Нужно пригласить всех – всех, кого мы знаем.

Джорджия молча кивнула.

– А как прошла встреча? – жизнерадостно поинтересовалась Эстелла. – Как тебе писатель? Расскажи мне все. Он интересный? Он помог тебе?

– Он неплохой, – сказала Джорджия, направляясь к себе в комнату и закрывая за собой дверь.

Глава 15

Июль 1958 года

Организация собственного бала отвлекла Джорджию от мрачных размышлений о встрече с Иэном Дэшвудом. Она никому не рассказала о случившемся и даже не собиралась переносить этот опыт в одну из своих книг. Кое-что лучше забыть навсегда. Впрочем, всякий раз, когда Джорджия видела дядю Питера, ей хотелось посоветовать ему тщательней выбирать друзей и знакомых. Дэшвуд определенно не входил в список людей, приглашенных на ее бал, хотя остальные ее знакомые приглашения получили.

– Так кто придет? – поинтересовалась Кларисса, сидя в квартире у Джорджии и Эстеллы и попивая кофе, пока они собирали предметы, которыми хотели украсить зал.

– Список гостей на столе, – ответила Джорджия, пытаясь найти четвертую коробку с гирляндами, которые они принесли вчера от Питера Джонса.

Кларисса взяла список и принялась его изучать.

– Эдвард Карлайл плюс один? – Ее глаза расширились.

Джорджия выпрямилась, поднимая коробку с фонариками, которая за прошедшие двадцать четыре часа каким-то непостижимым образом оказалась под диваном.