Книга Хитрости Локка Ламоры - Скотт Линч

Капа Барсави закашлялся, выпуская первые клубы дыма; уголки его губ изогнулись в улыбке.

– А ты маленькая грубиянка, милая моя. – Он снова затянулся и выпустил длинную струю полупрозрачного дыма. Табак был душистый и мягкий, с легким привкусом жженой ванили. – Прошу извинить мою дочь Наску. Я во всем ей потакаю, ни в чем не могу отказать, и она у меня растет с повадками пиратской принцессы. Особенно распоясалась сейчас, когда обзавелась шипастыми башмачками.

– Да, теперь я всегда при оружии, – заявила девочка и пару раз взбрыкнула ножками в подтверждение своих слов.

– А бедный Локк вовсе не уродец. Просто спал с тела от голодной жизни на Сумеречном холме. Поживет месяцок под опекой Цеппи – станет круглый да ладный, как катапультный снаряд.

– Хм… – Девочка еще несколько секунд пристально смотрела на Локка, потом подняла взгляд на отца, рассеянно теребя одну из косиц его бороды. – Ты сделаешь мальчишку своим пезоном?

– Да, голубушка, есть у нас с Цеппи такое намерение.

– Хм… Тогда я выпью еще бренди, пока вы проводите церемонию.

Холодные серые глаза Барсави сузились, и вокруг них собрались глубокие морщины от постоянного подозрительного прищура.

– Ты уже выпила две свои вечерние порции, милая. Твоя мать убьет меня, если я позволю тебе еще хоть глоточек бренди. Вели слуге принести пива.

– Но я хочу…

– Твои желания, моя маленькая тиранка, не имеют никакого значения, если я сказал «нет». До конца вечера можешь пить пиво или вообще ничего не пить. Выбор за тобой.

– Хм… Ладно, тогда пиво.

Барсави хотел было спустить дочку с колен, но она спрыгнула сама, выскользнув из толстопалых мозолистых рук, и громко простучала подкованными каблучками по дощатому полу, направляясь к стоящим у стены слугам.

– И если еще хоть один из моих людей получит пинок по голени – будешь целый месяц ходить в тростниковых сандалиях! – крикнул ей вслед Барсави. Потом он снова затянулся сигаркой и повернулся к Цеппи и Локку. – Огонь-девчонка, сладу нет. На прошлой неделе вообще отказалась ложиться спать без маленькой удавки под подушкой. «Хочу как папины телохранители» – и все тут. Ее старшие братья еще не подозревают, что, вполне возможно, следующий капа Барсави будет ходить в платьях и шляпках.

– Теперь понятно, почему вас так позабавили рассказы Воровского наставника про нашего мальчонку, – сказал Цеппи, положив руки на плечи Локка.

– Вот-вот. Хотя с тех пор, как мои собственные дети вышли из несмышленого возраста, меня трудно чем-то удивить. Впрочем, речь сейчас не о них: ты привел сюда своего маленького подопечного, чтобы он принес мне первую и последнюю клятву пезона. Рановато, конечно; следовало бы подождать пару лет. А ну-ка, подойди ко мне, Локк.

Капа Барсави приподнял за подбородок лицо мальчика и пристально посмотрел в глаза:

– Сколько тебе лет, Локк Ламора? Шесть? Семь? А на счету у тебя уже нарушение Тайного уговора, сгоревшая таверна и шесть-семь смертей. – Капа усмехнулся. – Твоей лихости могут позавидовать иные из моих наемных убийц впятеро старше тебя. Цеппи все растолковал тебе про порядки в моем городе?

Локк кивнул.

– После того как ты принесешь клятву, никаких поблажек от меня не жди. Порезвился – и хватит: пора браться за ум. Если Цеппи сочтет нужным тебя убить, он так и сделает. Если я прикажу Цеппи тебя убить, он выполнит мою волю. Все ясно?

Мальчик снова кивнул. К столу вернулась Наска и встала подле отца, прихлебывая из просмоленной кожаной кружки, которую держала обеими руками, и неподвижно глядя поверх нее на Локка.

Капа Барсави щелкнул пальцами, и один из холуев тотчас скрылся за занавесом.

– В таком случае не буду больше утомлять тебя угрозами, Локк. С сегодняшней ночи ты – взрослый мужчина. Отныне ты будешь работать, как взрослый, и отвечать за свои поступки, как взрослый. Ты станешь одним из нас, Путных людей. Узнаешь секретные опознавательные слова и знаки, пользоваться которыми следует с умом и осторожностью. Подобно тому как твой гарриста Цеппи поклялся преданно служить мне, так же и ты поклянешься преданно служить мне, через него. Я твой верховный гарриста, стоящий над всеми остальными гарристами. Я единственный герцог Каморра, чью власть ты признаешь отныне. Преклони колени.

Локк подчинился, и Барсави протянул вперед левую руку ладонью вниз. На ней был узорчатый беложелезный перстень с огромной черной жемчужиной. Внутри жемчужины мерцала красная точка, похожая на каплю крови, невесть каким образом туда помещенную.

– Поцелуй перстень каморрского капы.

Локк прикоснулся сухими губами к прохладной жемчужине.

– Произнеси имя человека, которому присягнул в верности.

– Капа Барсави, – прошептал мальчик.

В следующую минуту капин прислужник вернулся и вручил своему хозяину небольшой хрустальный стакан с бурой жидкостью.

– Ну а теперь ты должен выпить за меня, как пили все мои пезоны. – Капа достал из жилетного кармана акулий зуб чуть побольше метки смерти, висевшей у Локка на шее, и бросил в стакан. Затем он легко взболтал напиток и протянул стакан мальчику. – Это ром из темного тростникового сахара с островов Медного моря. Опрокидывай одним махом, вместе с зубом. Только зуб не проглоти ни в коем случае – держи во рту. Вытащишь, когда весь ром в себя зальешь. И постарайся не порезаться.

Локк взял стакан. В нос ударил резкий запах крепчайшего спиртного, и желудок скрутило спазмом. Но мальчик стиснул зубы и, собираясь с духом, уставился на акулий зуб, смутно белеющий на дне. А потом, мысленно моля Великого Благодетеля избавить его от позора, одним движением опрокинул в рот все содержимое стакана вместе с зубом.

Проглотить оказалось не так просто, как он надеялся. Акулий зуб Локк осторожно прижал языком к нёбу, чувствуя, как острые зазубрины царапают верхние передние зубы, и начал заглатывать огненный напиток крохотными глотками, судорожно давясь и перхая. Через несколько бесконечно долгих секунд, передернувшись всем телом, он проглотил последнюю каплю рома и вздохнул с облегчением: ну слава богам, и не сблеванул, и акулий зуб языком удержал.

И тут вдруг острый зуб крутанулся у него во рту. Крутанулся с силой, будто зажатый в незримой руке, и глубоко полоснул по левой щеке изнутри. Локк вскрикнул от боли, закашлялся и выплюнул зуб на ладонь вместе со слюной и кровью.

– Ну вот… – Капа Барсави схватил зуб двумя пальцами и засунул обратно в жилетный карман, даже не потрудившись вытереть. – Теперь ты связан со мной кровной клятвой верности. Мой зуб вкусил от твоей жизни, и отныне твоя жизнь принадлежит мне. Мы с тобой больше не чужие люди, Локк Ламора. Я твой капа, а ты мой пезон, в согласии с волей Многохитрого стража.

По знаку Барсави мальчик неуклюже поднялся на ноги, мысленно проклиная знакомое со вчерашнего вечера чувство головокружения от спиртного. С похмелья он за весь день не съел ни крошки, и комната уже плыла перед глазами. Локк перевел взгляд на Наску и увидел, что та улыбается со снисходительным одобрением, какое порой выказывали старшие дети на Сумеречном холме ему и его товарищам из уличников.