Книга Месть от кутюр - Розали Хэм

К открытию «Модного салона» Уна приготовила образец своей работы. В углу гостиной стоял манекен, наряженный в платье на пуговицах в деревенском стиле из легкой ткани в цветочек с воротником-кокилье и короткими рукавами-фонариками. В качестве аксессуаров на манекене были надеты мокасины из искусственной кожи и маленькая соломенная шляпка. Наряд только что прибыл из магазина женской одежды «Рокманс», что на Берк-стрит в Мельбурне, и предназначался для «не слишком худощавой фигуры».

Войдя в гостиную, Перл бросила на стол овальную изогнутую губку и промурлыкала:

– Чудесный денек.

Затем она повернулась к Уне и смерила ее взглядом с головы до ног.

– Устанете от Эвана с Мэриголд, перебирайтесь к нам в бар. – Перл закурила сигарету с фильтром и, оглядываясь в поисках пепельницы, обратила внимание на манекен в углу. – Это первая вещь, которую вы изготовили в школе шитья? – полюбопытствовала она.

Бьюла повернулась к Бомонтам, которые тесным рядком стояли у окна, будто на суровом свадебном фото конца XIX века, и громко сказала:

– Боже, Герти, то есть Труди, ну тебя и разнесло! Когда рожаешь?

Мона вновь обнесла по кругу блюдо с пирожными. Скоро все тарелки были завалены толстыми ломтями лимонного бисквита, чайного кекса с корицей, печеньем в шоколаде, глазурованными лепешками с розовым кремом, и гостьи уже отряхивали с платьев крошки и кокосовую стружку.

Когда Мэриголд, дрожащая и красная как рак, вернулась в гостиную, Мона передала ей чашку чая и кремовое пирожное на блюдце. Нэнси, вошедшая следом, нечаянно толкнула Мэриголд, отчего и чашка, и блюдце с пирожным, и сама Мэриголд оказались на ковре. Лицом хозяйка дома угодила прямо в смесь крема и чая, на ее ушах повисли два пухлых кругляша сдобного теста. Кудахчущие дамы в пестрых платьях отвели ее в спальню и уложили в постель. Когда они вернулись, Элсбет подошла к столу, хлопнула в ладоши и начала формальную церемонию открытия:

– Мы рады приветствовать мисс Уну Плезанс в нашем городе и хотим пожелать…

В этот момент Труди взревела, как раненая корова, и согнулась пополам. Раздался звук, похожий на хлопок разорвавшегося бурдюка. Из-под платья потекло что-то красное, теплое и липкое, ковер под ногами Труди потемнел. Огромный живот ходил ходуном, как будто сам дьявол шуровал в нем раскаленной кочергой. Она опустилась на четвереньки, продолжая реветь. Перл одним глотком допила чай, схватила свою губку и поспешно удалилась. Лесли грохнулся в обморок, Лоис взяла его за лодыжки и оттащила на свежий воздух. Мона некоторое время наблюдала, как невестка тужится прямо у нее под ногами, потом зажала рот ладонью и тоже выбежала за порог, где ее вырвало.

Элсбет побагровела и крикнула:

– Вызовите врача!

– У нас нет врача, – пожала плечами Бьюла.

– Да позовите же хоть кого-нибудь! – Элсбет опустилась на колени рядом с Труди. – Прекрати истерить, – скомандовала она.

Труди вновь испустила вопль.

– Заткнись, безмозглое отродье торгашей! – заорала на нее Элсбет. – Ты рожаешь, и только!

Лесли лежал навзничь на лужайке, Лоис поливала его водой из шланга. Парик, смытый с лысой головы, лежал на траве, как сморщенная мошонка.

Мона села за руль «триумф-глории». Мотор трижды глох, прежде чем она кое-как вырулила на газон, снесла палисадник и, спалив колодки ручного тормоза, с ревом вылетела на дорогу. Сорванная ограда осталась болтаться на одном гвозде. В этот момент Перл трусцой выбежала из-за угла с криками:

– Идет! Идет!

– Идет! – передала Уне Лоис.

– Идет! – по цепочке крикнула Уна Элсбет.

Труди ревела и выла.

– Прекрати орать! – взвизгнула Элсбет.

В паузе между схватками Труди прорычала сквозь стиснутые зубы:

– Это все из-за твоего сынка, старая карга! Уберись от меня, не то я всем расскажу, что ты собой представляешь!

Не прошло и двадцати минут, как Фелисити-Джой Элсбет Бомонт скользнула между липкими бедрами своей матери на свет божий и приземлилась рядом со стерильными полотенцами Мэриголд в присутствии мистера Олменака, который, впрочем, старался сохранять дистанцию.

Бьюла Харриден склонилась над ухом Лоис:

– Они женаты всего восемь месяцев!

Вернувшись домой в тот вечер, Эван обнаружил, что его газон перепахан, ограда палисадника сорвана, все двери и окна открыты нараспашку, а в доме ощущается странный запашок. На ковре растеклось большое пятно и валялась куча испачканных полотенец, а поверх них темнел послед, похожий на протухшее заливное из печени. Мэриголд, полностью одетая, лежала в постели без чувств.

23

Три жительницы Уинерпа стояли перед воротами Тилли. Крохотные чешуйки пепла с тлеющей свалки кружились в воздухе и оседали на плечи и шляпки. Женщины восхищенно разглядывали сад. Глициния была в полном цвету: дом утопал в свисающих побегах нежно-лилового оттенка. Толстые ветки мирта обвивали угол, пробивались сквозь глицинию к веранде, закрывая доски сетью из глянцевитых зеленых листьев и ослепительно-белых цветов. У стен росли пышные кусты красных, белых и голубых рододендронов, на всех четырех углах дома пылали вишневым и малиновым массивные олеандры. Тут и там виднелись кустики розового волчеягодника, а наперстянки колыхались, напоминая прощальные взмахи пассажиров отплывающего корабля. Гортензия, жасмин и дельфиниум сплелись в хороводе вокруг садовой бочки, в теньке раскинулся ворсистый ковер из ландышей. Заросли бархатцев, выстроившихся в ряд, точно часовые, обозначали место, где когда-то стоял забор. Воздух был тяжелым, сладкие ароматы сада смешивались с едким дымом и вонью горящих отбросов. Огород располагался с южной стороны: блестящие зеленые листья шпината с белыми черешками терлись друг о друга, чуть слышно поскрипывая на ветру, лохматые хвостики моркови соседствовали с высокими прямыми стеблями чеснока и лука, сочные кустики ревеня топорщились под живой изгородью из бирючины, которая полностью окружала сад. По внешнему краю изгороди росли травяные кустарники.

Молли открыла дверь и крикнула в дом:

– Тут какие-то кошелки приперлись, верно, с той стороны, из-за «Пердячих ветров».

Тилли вышла на веранду.

– Что вам нужно?

– Ваш сад… – смущенно сказала самая старшая из трех. – Так буйно все цветет, весна сюда еще не добралась.

– Ну, почти, – кивнула Тилли. – Зола – отличное удобрение, и у нас тут много солнца.

Симпатичная женщина с малышом, усаженным на бедро, посмотрела на свалку.

– Почему городские власти не тушат пожар?

– Пытаются нас выкурить, – фыркнула Молли. – Только ничего у них не выйдет, мы привыкли к дурному обращению.

– Чем могу помочь? – спросила Тилли.

– Вы ведь все еще шьете, так?