Книга Хождение с Богом. Разговаривать с Ним. Слышать Его. Это реально - Джон Элдридж

«Что мне нужно в этот момент, Боже? Я знаю это, я знаю, что мне нужно Твое присутствие, чтобы Ты послужил мне здесь. Иисус, приди и помоги мне в моей обиде и боли, что я испытываю. Я хотел, чтобы мои дети порадовались. Я хочу, чтобы они воспринимали время, проведенное со мной, как нечто особенное. Больно видеть, как дети вырастают и отдаляются. Больно видеть, что тебя променяли на фильмы, девочек и тому подобное. Помоги мне.

Я также знаю другое. Я знаю, что не хочу наказывать их за то, что они не выбрали меня. Иисус, помоги мне любить их даже тогда, когда они отвергают меня. Помоги мне любить их и ценить, даже когда они выбирают увлечения и интересы, отличные от моих. Помоги мне любить их, когда они уходят от меня.

И теперь, в конце этой записи в дневнике мои мысли обращаются к Тебе как моему Отцу. Мне стыдно и больно подумать о том, насколько истинно все то, о чем я писал здесь, по отношению к Тебе с моей стороны. То есть Ты предлагаешь мне так много Себя, а я выбираю совсем другое. Я замолкаю. Я останавливаюсь. Единственное, что я могу сказать — прости меня. Ты намного более милосерд и терпелив, чем я могу сказать о себе. Я хотел бы быть лучшим сыном».

Как я говорил в начале этой книги, жизнь за одну только неделю предоставит нам сотни возможностей взглянуть на собственный внутренний мир, чтобы пройтись по нему с Богом, и в большей мере принадлежать Ему. Не позволяйте внутреннему миру остаться без присмотра.

Атака

Последние четыре дня были суровыми. Эмоциональные атаки. Война в джунглях — перестрелка во мраке и тумане вместе с искушениями, обвинениями, гордыней, унижениями, и Бог знает, с чем еще. Я спрятался в засаде, и мое сердце все еще пытается оправиться.

Я вернулся с конференции, которая проходила на Востоке. Некоторые важные отношения оказались в рискованном положении, как и будущее того послания, которое я пытаюсь донести. Я чувствовал себя подготовленным, но думаю, что недооценил предстоящие события. По крайней мере так я теперь думаю, потому что враг выступил против меня со всей своей мощью.

Первые сессии конференции проходят нормально. Мне кажется, что все идет хорошо. Но потом что-то меняется. Я замечаю едва уловимое искушение и похоть по отношению к женщине, которая там задействована. Я отвергаю это и продолжаю работать. Через несколько минут все это возвращается, но теперь уже приправленное гордостью. Я снова отвергаю это. Я пытаюсь сфокусироваться на работе, сохраняю твердость, оказываю почтение к коллегам и хожу с Богом. Но вся эта мерзость возвращается и бьет с новой силой.

Казалось, враг ощупывает границы моей территории в поисках слабого места. Похоть. Затем высокомерие. А теперь рассеяние внимания. Снова и снова. Думаю, конференция дала мне достаточно оснований для сосредоточения внимания, словно я сидел за рулем в штормовую погоду. Ты напрягаешься, концентрируешься и крепко держишься за руль. Но после того как напрягся, я почувствовал себя полным неудачником. После того, как я отбросил тех, кого он наслал на меня, мне показалось, что теперь против меня выступили настоящие гиганты.

Меня охватывает глубочайшее отчаяние. Надо мной вершится суд. Не в виде слов, но я полностью окунаюсь в это ощущение: «Посмотри на себя. Ты называешь себя мужем Божьим. Ты абсолютно порочен внутри, И Бог теперь далеко от тебя».

В «Путешествии Пилигрима» есть сцена, которая поможет нам понять все это:

Один момент я не хочу упустить, я заметил, что теперь бедный Христианин так смутился, что не узнал собственный голос, и я увидел это. Как раз тогда, когда он подошел к краю горящей ямы, один из нечистых духов незаметно подошел к нему сзади и стал нашептывать множество отвратительных и богохульных мыслей, а Христианин думал, что они зарождались в его разуме. Это огорчило Христианина больше, чем что-либо другое, с чем он сталкивался прежде. Ему было страшно оттого, что он способен хулить Того, Кого он так любил прежде. Если бы он мог, он бы не допустил этого, но у него не было различения и способности ни заткнуть уши, ни понять, откуда это богохульство исходит.

Христианин не мог распознать собственный голос. Он не знал, откуда идут эти богохульства. Он верил, что они происходят из его сердца, и потому чувствовал полное отчаяние. Я чувствовал себя точно так же. В полном отчаянии. Как я мог сделать такое моему Господу? Я был в ужасе, полагая, что именно таким было истинное положение моего сердца. И когда я погрузился в отчаяние, враг обрушил на меня презрение и осуждение, а также уверенность в том, что Бог меня оставил.

В такие моменты очень трудно расставить все по местам. Что такое истинное обличение, и что такое атаки? Где моя вина и где война? И откуда ведется эта война? Начните вот с чего: по плодам их познаете их. Истинное обличение несет покаяние — но не презрение и не осуждение. Истинное обличение возвращает нас обратно к Богу. Оно не скажет нам: «Ты проиграл, и потому Он покинул тебя». Мне нужно было начать с плодов в моей ситуации, но я был в глубоком отчаянии. Я испытывал мучительные страдания. И я чувствовал себя отделенным от Бога. Но все это не от Духа Святого. На тот момент это было единственное, что я понимал.

Поэтому я стал призывать труд Христа против атаки. Но, Боже, это было так тяжело. Мне приходилось молиться каждые полчаса или около того. Эта мерзость имела там твердую точку опоры. Чтобы бороться эффективно, мне нужно было взять ответственность за ту часть, которая была реально моей. Я открыл дверь для гордости. Я взлелеял ее. Теперь я видел, как враг пытался проникнуть через мою защиту, нарушив мою целостность любым возможным для него способом. Он обнаружил согласие с гордыней. Она пришла, когда я увидел, как все идет хорошо и я имею влияние. Я позволил моему сердцу возомнить о себе — «а ведь я реально что-то значу». Поэтому я исповедал и отрекся от гордыни и высокомерия. Я воздал Богу славу за все, происходившее там.

Гордыня была всего лишь открытой дверью, которой воспользовался враг. Я только на миг повернулся к ней и насладился ею. И вот тогда в меня вошла настоящая цель врага — глубокое отчаяние, а вместе с ним презрение и осуждение.

Но погодите минутку, если мое сердце такое злое, почему я в таком глубоком отчаянии от осознания этого? Если я действительно охвачен похотью, подвержен искушениям, высокомерию и всякой этой заразе, почему осознание этого так меня огорчает?

Никакой логики в этом нет. Если я действительно хочу отступить от Бога, почему одна эта мысль приносит мне страдания? Нет, это не мысли моего сердца. Это не мои истинные желания. Мне пришлось выступить против отчаяния, презрения и осуждения. Вот где идет настоящая битва. Если я сдамся в этом месте, я утрачу близость с Богом. И я упаду духом и получу все, что сопутствует упадку духа. Но я абсолютно беспомощен против отчаяния, пока я думаю, что заслужил его, пока я ошибочно принимаю его за обличение.

Я зашел глубоко в джунгли атаки, и теперь единственный стих, который я помню и за который держусь, это: «Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:11). Я повторяю его про себя. Снова и снова. Он дает мне силы сражаться с отчаянием, презрением и осуждением.