Книга Торнан-варвар и жезл Тиамат - Владимир Лещенко

Прошли века. Тьма отступила во тьму, земляную крепость сменила каменная. И самые древние башни ее были намного младше города. Потом сюда пожаловали вездесущие в те времена торговцы из Великого Сура, что стоял по другую сторону южных морей и рассылал свои круглые вместительные корабли под пурпурными парусами во все концы мира. Смуглокожие чернобородые купцы и ростовщики без войны и осады подмяли город под себя за каких-то двадцать лет и дали этой гавани нынешнее имя.

Потом рухнул Великий Сур, сметенный очередным нашествием. А поселение беженцев стало не просто большим торговым городом, но центром богатой и немаленькой страны.

От прежнего времени остались лишь жители окрестных селений – потомки аборигенов сей местности, косо посматривавшие на картагунийцев и по сию пору. Они, как и предки, добывали розовый и золотистый жемчуг – лучший в Логрии, ловили рыбу и каракатиц. Говорили, что тут до сих пор соблюдается древний, вроде как забытый обычай – в самую короткую ночь в году бросать в море на съедение акулам юную девушку, чтобы морские духи не оставили милостями.

Впрочем, Картагуни был знаменит, конечно, не жемчугом, а людьми, ибо жители его считались самыми ловкими и жадными торгашами во всей Логрии – хоть западной, хоть восточной. На этот счет было сложено много пословиц. К примеру: «Скажи мертвому картагунийцу, сколько нужно заплатить могильщику – встанет и сам яму выроет». Или: «Картагунийцы за золото отца на кобеля променяют». Или же: «Картагуниец и с дерьма сливки снимет». И наконец: «Не стереги коня от харьятта, жену от айхана и кошелек от картагунийца: все равно не устережешь». Справедливости ради следовало сказать, что сами картагунийцы на это особо не обижались, обычно отвечая: «Зато у нас на улицах нищих нет и с голоду никто не помирает».

Об этом Торнан и думал, когда поднимался в комнату, уже почти обжитую ими.

Он обнаружил Чикко, явно намеревавшегося уходить.

– Ты куда?

– Схожу, сыграю на бегах, – пояснил фомор.

– Ты чего? – Торнан покрутил пальцем у виска. – Лучше уж в отхожее место эти деньги выбрось. Ты что, гадальщиком заделался? Или… тебе кто-то верное имя назвать пообещал? – усмехнулся ант.

– Да нет, дружище, – улыбнулся Чикко, – тут дело посерьезнее. Есть у меня одно умение: с конями я могу говорить…

Торнан удивился – выходит, за три года знакомства он далеко не все узнал о приятеле.

– Ну все равно, – усомнился он. – Даже если специально не следят, то все равно с десяток магов на ипподроме будет. Почуют ведь…

– Нет, друг Торнан, не почуют – не магия это.

– А что ж тогда?

Чикко помолчал, пошевелил губами.

– Это – Дар, – проникновенно сообщил он.

– Так чего ж ты всякой чихней занимался тогда? – совершенно искренне удивился Торнан. – Нет, у нас, конечно, скачки редко бывали, но все же ты ведь озолотиться мог.

– Не все так просто, – печально кивнул Чикко. – Даром злоупотреблять нельзя. Это уж как повелось – если не для себя, то можно сколько угодно. А вот если корысти ради – быстро пропадает.

И он оставил спутников, уже предвкушавших, как потратят деньги.

Вернулся Чикко пару часов спустя, и лицо его яснее всяких слов говорило о результатах.

– Плохи наши дела, – сообщил он с порога.

– Что такое? – в один голос спросили Торнан и девушка.

– Запрещены, оказывается, бега. По указу шеффета Бендокира уж лет пять как запрещены. «Поелику сие издевательство над благородными животными, должными нести воинов в битву и путников в дороге и пахать землю для пропитания народа, а не потешать бездельников…» – процитировал он вышеупомянутый указ. – Так прямо на воротах цирка и выбито. Теперь там базар устроили.

Кратко и выразительно охарактеризовав шеффета Бендокира и его указ, Торнан задумался.

– А что тут есть на эту тему? – наконец спросил он. – Не узнал?

– Узнал, – вздохнул маг. – Устраивают тут бои – с оружием и без. Вроде как потешные. Только ты не вздумай туда сунуться: тут порядок такой – дерутся до смерти. Это чтобы подстроенных боев не было.

– Тоже не иначе по указу?

– Именно так, – подтвердил Чикко. – Шеффет Бендокир очень любит спорт и уважает честную игру. В женских боях, правда, этого нет… И не вздумай! – бросил он оживившейся Мариссе. – Видал я тех баб! Любая из них не то что тебя уделает как два пальца обсосать – с ней и Торнан-то не сладит…

– А что еще тут есть?

– Да много чего. Петушиные бои, собачьи бои, кошачьи бои… Мышиные бега, крысиные бега, тараканьи бега… Есть еще женские бега – ну, с женщинами я обращаться не умею. Нет, умею, конечно, – самодовольно облизнулся Чикко, – но не в том смысле.

– Постой, ты сказал – женские бега? – вновь заинтересовалась Марисса. – Это как же?

– Очень просто: женщины бегут девять кругов, а народ на них ставки делает, как на коней. Но ты же туда не сунешься. Как и в эту борьбу.

– Это еще почему? – осведомилась девушка. – Что я, по-твоему, – какая-нибудь дохлячка?

– Да нет, не в этом дело, – маг усмехнулся. – Бабы там голые бегут и дерутся. Чтоб, значит, как в правилах сказано, никто при себе амулетов и разных чародейных штук не имел. Только я думаю, не в этом дело. Скорее уж чтобы народ заманить поглазеть. Кстати, и на борьбе бабьей – тоже.

– Что, совсем голые? – потерянно вопросила Марисса.

– Почти. Только что маски дают, лицо закрыть; да и то не свои, а казенные. Разного цвета – чтоб можно было различать, на кого ставить. Это бегуньям. А борчихи только слегка срам прикрывают.

Несколько секунд Марисса о чем-то раздумывала, а потом решительно засобиралась.

– Ты куда? – спросил Торнан, впрочем, уже зная ответ.

– Деньги зарабатывать!

– Не пойдешь ты никуда! – Торнан загородил проход.

– Пойду! – твердо и негромко сказала Марисса. – Торнан, деньги все равно как-то требуется добыть!

– Но не показывая всему городу твою голую задницу, да еще рискуя сломать шею! Я твой командир, и я запрещаю тебе! – вспылил Торнан.

– Ты не можешь мне запретить…

– Могу и запрещаю!

– А вот и нет, – подбоченилась Марисса. – Я должна тебе подчиняться в походе и в бою. Но что касается храмовых дел, то тут у тебя власти нет. Я посол храма, а не ты! – отрезала она.

– А при чем тут твое посольство? – простодушно удивился капитан. – Что, послам положено голыми драться?

– Не в этом дело, – Марисса усмехнулась. – Я имею полное право поступать так, как считаю нужным, во всем, что имеет отношение к Богине-Матери?

– Ну да, – Торнан упорно не понимал, к чему девушка клонит.

– Так вот, – воительница приняла молитвенную позу, сложив руки на груди, сделала строгое лицо. – Я, Марисса а’Сайна а’Кебал, старший воин Храма и верная дочь богини Тиамат, которую чтут под многими именами, посвящаю ей свое выступление на ристалище в городе Картагуни. Все! – сообщила она.