Книга Момент истины. Почему мы ошибаемся, когда все поставлено на карту, и что с этим делать? - Сайен Бейлок

Представим себе, что происходит со школьниками, когда они приходят на стандартизированные академические тесты. Сначала они заполняют клеточки в формализованной анкете экзаменующегося, отвечая на вопросы о своей расовой принадлежности, поле, среднем балле за период обучения в школе и даже уровне годового дохода семьи. Предоставление такой информации для некоторых студентов может стать испытанием, особенно когда их ответы предопределяют их принадлежность к группам, традиционно считающимся менее успевающими. Последствия заполнения этих формализованных анкет для части школьников порой ужасны.

И действительно, психологи Келли Данахер и Кристиан Грэндалл из Канзасcкого университета обнаружили, что одной перестановки вопроса о поле экзаменующихся в конец формализованного списка достаточно для того, чтобы девушки-школьницы значительно улучшили результаты сложных тестов категории Advanced Placement (AP) по математике122. Отталкиваясь от этого факта, ученые решили: если бы в тестах категории АР вопрос о половой принадлежности экзаменующегося стоял на последнем месте, их бы успешно проходили по всей стране еще 4700 девушек. Я уверена, что если бы Служба по составлению государственных тестов (Educational Testing Service) — фактически компания, которая зарабатывает деньги подготовкой очередных ежегодных тестов SAT (для школьников), GRE (для послеуниверситетского образования) и АР, — внесла это простое изменение в правила сдачи тестов, то результаты существенно улучшились бы.

Слушатели на семинаре явно заинтересовались. По моему опыту, школьные преподаватели вообще не очень любят систему тестов. Для многих из них по разным причинам служебный статус и профессиональная оценка определяются результатами, которые их ученики показывают в ходе тестов. А когда ставки так высоки, преподаватели часто начинают «натаскивать» учеников на эти тесты в ущерб базовым знаниями. В итоге и учителя, и их ученики зависят от одного-единственного результата на тестах. А ведь школьники могли бы добиваться на экзаменах лучших показателей, если бы не были зациклены на том, что их результаты — конечное мерило того, на что они способны. Таким образом, привитие школьнику умения оценивать себя с разных сторон, равно как и передвижение вопросов о его поле, расе, доходе семьи в конец анкеты, исключительно важны и полезны. Всё это меры, которые нужно предпринять, чтобы ослабить «вселенское» значение теста и освободиться от стереотипа о том, что один-единственный результат однозначно определяет способности школьника или студента, его самооценку и даже шансы когда-нибудь стать великим.

Видеть — значит верить

В ходе трехмесячной предвыборной кампании в США в 2008 году психологи ряда американских университетов попросили волонтеров из числа белых и темнокожих выпускников университетов пройти тесты категории GRE123. Всего на призыв ученых откликнулось около 500 человек. Экзаменующиеся не знали истинную причину прохождения тестов. Во всяком случае, никто из них не претендовал на послеуниверситетское образование по психологии.

В ходе первого теста, который проходил до национального съезда Демократической партии, то есть до того, как Барак Обама дал согласие выдвинуться на должность президента США, белые экзаменующиеся в среднем показывали более высокие результаты по сравнению с темнокожими, хотя ученые постарались сделать так, чтобы уровень образования всех участников эксперимента был примерно одинаковым. Этот факт отражает существующий в США разрыв в уровне успеваемости между белыми и темнокожими начиная от начальной школы и вплоть до университета. Но в ходе теста, проведенного сразу же вслед за принятием Обамой предложения о выдвижении, равно как и в ходе теста сразу же вслед за его победой на президентских выборах, ситуация изменилась. Результаты темнокожих улучшились настолько, что разница между двумя расовыми группами практически исчезла.

Когда президент Обама вступил в должность, казалось, темнокожие участники тестов перестали переживать за свою способность показать достойные результаты на тестах, которые, по существу, измеряли уровень интеллекта. Они наверняка посчитали, что стереотип о превосходстве белой расы над черной в интеллекте уже не действует, поскольку темнокожий стал президентом США. Видя, что он утратил свою очевидность, темнокожие участники эксперимента перестали испытывать его давление на себе.

В ходе теста, проведенного сразу же вслед за принятием Обамой предложения о выдвижении, равно как и в ходе теста сразу же после его победы на президентских выборах, ситуация изменилась. Результаты темнокожих улучшились настолько, что разница между двумя расовыми группами практически исчезла­.

Только время покажет, насколько действенным может стать этот эффект Обамы-президента. Одно ясно: такой случай «заразительного примера» им не ограничивается. Находится всё больше свидетельств того, что модель поведения «видеть — значит верить» характерна для тех, кто сомневается в своих возможностях из-за негативных стереотипов, возникающих вследствие их принадлежности к определенным группам по признакам пола или расы.

Несколько лет назад психолог Ниланджана Дасгупта провела опрос студенток-первокурсниц из двух гуманитарных вузов восточной части США. Оба имели примерно одинаковый статус среди образовательных учреждений такого же профиля, но было и одно очень важное различие: в одном обучались только девушки, а в другом — и девушки, и юноши124.

Дасгупта опросила около 80 первокурсниц из обоих вузов об их отношении к тому, что женщины могут добиться успеха в лидерстве. Большинство студенток дали ответы, сводящиеся к тому, что, по их мнению, природные качества женщин, а именно сострадание и стремление к заботе об окружающих, делают их более пригодными к роли ведомых, а не лидеров. Эта точка зрения широко распространена в большинстве западных стран. Но когда опрос был повторен ровно через год, на втором курсе, большинство девушек из вуза, где обучались только представительницы слабого пола, дали ответы, сильно отличавшиеся от прошлогодних. А вот что касается второкурсниц из вуза с совместным обучением, то они уверенно отвечали, что мужчины — лучшие лидеры, чем женщины. Таким образом, при поступлении на учебу девушки из обоих колледжей придерживались схожих оценок роли мужчины и женщины в обществе. Однако всего лишь за год их мнения кардинально разошлись. Почему?

Как ни удивительно, но ответ не связан с самими студентами. Скорее дело в количестве женщин в руководстве и профессорско-преподавательском составе вузов. Студентки в колледже с раздельным обучением видят гораздо больше женщин на руководящих позициях — от ректора и деканов до ведущих профессоров. И в результате меняются их представления о пригодности женщин для власти. Дасгупте удалось показать, что отношение студентов к своему полу и его месту в лидерстве на первом курсе (независимо от вуза) полностью определялось количеством женщин среди преподавателей. Когда студентки-девушки имеют дело преимущественно с женским профессорско-преподавательским составом, их мнение по поводу роли женщины меняется. А больше женщин-преподавателей, разумеется, там, где учатся только девушки.

Еще удивительнее то, что наличие большого числа женщин среди преподавателей определяет не только взгляды студенток на женщину-лидера. Это может существенно повлиять на успехи девушек в математике и точных науках. Курсантки Академии ВВС США, например, показывают на вводных курсах по этим дисциплинам более высокие результаты тогда, когда их ведут преподаватели-женщины. Особенно это касается самых сильных слушательниц. А если курсы ведут только женщины, то их студентки с большой вероятностью выбирают математику и точные науки в качестве своей специальности, чем когда те же курсы преподают исключительно мужчины125.