Книга Магистры черно-белой магии - Наталья Александрова

Вблизи она увидела, что девушка не так юна, как ей показалось сначала, – скорее всего это была женщина за тридцать, только очень худая и миниатюрная. Кроме того, она показалась Алене моложе из-за своей молодежной одежды – черных облегающих джинсов и кожаной куртки – «косухи» в металлических заклепках. На лице у нее было какое-то странное, погруженное в себя, выражение, глаза смотрели прямо перед собой, не моргая, спина была неестественно выпрямлена, и двигалась она тоже как-то странно, осторожно, как будто боялась расплескать что-то внутри себя.

Алена насторожилась: лицо, да и вся личность приближающейся женщины ей не понравились. Она опасалась, что та сейчас закатит истерику перед камерой или сделает кое-что похуже. Продолжая говорить ничего не значащие слова, Алена оглянулась, но поймала только взгляд стоящей неподалеку Светы Мальковой. Та беспомощно пожала плечами, показывая, что понимает Аленины опасения, но сделать ничего не может – девица уже слишком близко, нельзя оттаскивать ее прямо перед камерами. Алене стало тревожно.

И она не ошиблась.

Подойдя к Алене вплотную, девушка распахнула куртку. Алена в ужасе ахнула: изнутри, к полам куртки, было подвешено несколько гранат. В ту же секунду эта ненормальная выдернула у одной гранаты чеку.

В глазах у Алены потемнело. Неужели это все? Неужели ее жизнь сейчас закончится из-за какой-то ненормальной? Неужели все зря – все ее труды, интриги, ее трудолюбие и коварство, все средства, которые она использовала для того, чтобы сделать карьеру и пробиться наверх…

Алена медленно отступала, но девушка с гранатами шла к ней неотвратимо, как сама смерть. Время почти остановилось. Наверное, прошли считаные секунды, но Алена успела передумать и перечувствовать так много… Надо было броситься прочь, упасть на пол, забиться в какую-нибудь щель, но не было сил сбросить страшное смертельное оцепенение, словно злые чары сковали ее тело незримыми оковами.

Кое-кто из стоящих рядом увидел, что происходит непонятное; кто-то заметил гранаты; кто-то истошно закричал, но до Алены все звуки и движения доходили, как сквозь толстое стекло, как если бы она находилась в огромном аквариуме одна… Нет, не одна, а вдвоем с этой ненормальной… Вдвоем со своей собственной смертью.

Женщина в кожаной куртке подошла к Алене вплотную с тем же странным, отрешенным выражением лица. Она прижалась к Алене всем телом, как в любовном объятии, обхватила ее руками… Алена ощутила тяжелую рубчатую сталь гранат, почувствовала сквозь одежду их металлический холод, попыталась вырваться, но сил уже не было.

Больше она ничего уже не успела понять: страшный грохот потряс импровизированный траурный зал, и обезображенные, искореженные тела двух женщин отлетели друг от друга, отброшенные взрывом, как двое влюбленных, разделенных неумолимой судьбой.

Грохот взрыва не успел стихнуть, как его заглушили вопли ужаса – наполнявшие зал люди кричали от страха и рвались к выходу, отталкивая друг друга, подминая слабых, топча тех, кто не устоял на ногах…

Перед взрывом Николай, повинуясь знаку Алены, начал снимать неизвестную женщину, она шла странной колеблющейся походкой и показалась Николаю нереальной, как на экране компьютера. И вместе с тем в ее приближении чувствовалась та неотвратимость, с какой прибывает вода при наводнении – спрятаться негде и убежать невозможно. В Николае проснулся оператор, и он снимал, ничего не видя вокруг, стараясь запечатлеть на пленке эту неотвратимость, и даже сделал несколько шагов вперед, стремясь отыскать лучший ракурс. Женщина распахнула куртку пошире, и Николай, да и все, кто стоял поблизости, заметили то, что видела одна только Алена, – гранаты. Телевизионщики народ сообразительный и глазастый, кто-то заметил, как убийца вытащила чеку у гранаты, бросил камеру и втиснулся в толпу, стремясь отдалиться от страшной пары – убийцы и ее жертвы. Николай не задумывался о своих действиях, им руководило подсознание, и только подсознание может помочь спастись, когда счет идет на секунды. Он мог упасть и откатиться под стол, на котором стоял гроб Каморного, – там осколки не задели бы его. Но тут в глаза ему бросилось безмятежное серьезное лицо Светы Мальковой. Она стояла чуть в стороне, и смертоносная женщина повернулась к ней спиной. Света не видела гранат, и теперь удивление от начинающейся паники уже начинало затуманивать ее ясный взгляд. Все произошло за долю секунды, и этот миг стал переломным в жизни Николая. Не каждому человеку судьба устраивает проверки на прочность, не каждый сумеет обуздать приступ слепого ужаса при виде надвигающейся опасности. Николаю повезло: он сумел. Одним прыжком он бросился к Свете, сбил с ног и повалил на пол, после чего упал сверху и закрыл ее своим телом.

– Ты чего? – начала было она, но прогремел взрыв.

Света замерла. Через несколько секунд истина начала доходить до нее. Она шевельнулась. Прикрывавшее ее тело Николая было страшно тяжелым. Она почувствовала теплые капли на своей щеке и, скосив глаза, увидела сбегающую с шеи Николая темно-красную струйку.

– Коля! – слабо позвала она. – Коля, ты меня слышишь?

Он молчал. Вокруг орали и визжали, но возле них, у гроба Каморного, образовался вакуум – все стремились поскорее пробиться к дверям, там обезумевшая толпа смела охрану, образовалась свалка, слышались стоны покалеченных. С трудом Света высвободилась, перевернув Николая на бок. Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. Глаза были закрыты, а сам он был страшно бледен. Света встала на колени, осмотрела Николая и вскрикнула от ужаса. На спине зияла кровавая рана.

«Осколком задело! – мелькнуло в голове. – Моим осколком!»

– Эй, кто-нибудь! – беспомощно позвала Света.

Из-под стола, на котором располагался гроб с телом Каморного, вылез человек. Света узнала в нем оператора с конкурирующего коммерческого канала. Он был помят, испуган, но невредим – очевидно, вовремя сообразил, что огромный тяжелый стол явится надежной защитой от осколков. Стоя на коленях перед Николаем, Света подняла глаза и бросила на вылезшего всего один взгляд. После случившегося они никогда больше не встречались, оператор ушел с этого канала и даже переехал в другой город, развелся с женой. Жизнь его сложилась в общем-то удачно, никто никогда не узнал подробностей его поведения во всей истории, никто его не осуждал – да и за что? Удалось спастись, повезло, можно сказать. Но иногда, в тяжелые минуты, он видел перед собой взгляд, который бросила на него девушка, стоя на коленях перед мужчиной, который ее спас. Тогда бывший оператор понял, что самой главной проверки, что устроила ему судьба, он не выдержал. И если другим можно еще на что-то надеяться и уважать себя, то он про себя точно знает, что он полное дерьмо, и ничего уже с этим не поделаешь. После этого бывший оператор обычно напивался в стельку, а наутро в его больной голове оставалась только одна мысль – где бы опохмелиться.

Света же, стоя на коленях возле Николая, посмотрев на оператора, внезапно обрела прежнюю решительность и ясность мысли. Она взяла его запястье, потом приложила руку к шее, как это делают врачи. Ей показалось, что прослушиваются слабые толчки пульса.