Книга Громкое дело - Лиза Марклунд

Она писала много часов, пока не проголодалась.

Тогда поставила видеокамеру на треногу, направила ее на кровать Эллен, включила record и, расположившись среди игрушечных зверюшек, сделала пробную запись, потом вернулась к камере и проверила результат – она оказалась слишком высоко в кадре, значит, фокус находился у нее на животе. Анника чуточку подняла камеру вверх и оказалась слишком низко. После пары попыток она наконец сидела посередине картинки, точно как мужчина в тюрбане, и говорила в объектив.

– Сегодня суббота 26 ноября, – сказала она черной линзе. Та таращилась на нее, как глаз циклопа, неземное или ископаемое существо, холодным и подозрительным взглядом. – Меня зовут Анника Бенгтзон. Моего мужа похитили. Его зовут Томас. У нас двое детей. Он исчез около города Либой в Северо-Восточной Кении четыре дня назад…

Она заметила, что плачет, пусть сама не знала, как это произошло, зажмурилась, не отворачиваясь от объектива, и дала волю слезам.

– Я только сейчас узнала, что заложников казнят, если требования похитителей не будут выполнены, – прошептала она.

Потом какое-то время сидела молча, при этом запись продолжалась, после чего вытерла слезы тыльной стороной руки. Тушь потекла и жгла глаза.

– А требования сводятся к тому, чтобы открыть Европу для третьего мира, – продолжила она в сторону линзы, – нам предложено отказаться от наших привилегий, сделать что-то в отношении несправедливостей на земле. Похитители выдвигают неприемлемые условия. Это все понимают. Европейские правительства не изменят свою политику из-за того, что нескольких чиновников низкого ранга угрожают казнить.

У нее заложило нос, она дышала ртом.

– Пожалуй, пришла наша очередь платить, – сказала она в направлении окна. – Тех в этом старом свободном мире, кто находится по правильную сторону стены. Почему мы должны получать все бесплатно?

Анника посмотрела в сторону объектива, запутавшаяся в собственных мыслях. Вряд ли ведь Шюман ожидал от нее чего-то подобного. Впрочем, она не получила никаких инструкций относительно своего поведения. Значит, ей требовалось полагаться исключительно на себя, не так ли?

Она поднялась с кровати и выключила камеру, возможно, после того, как картинка дернулась, точно как в фильме с мужчиной в тюрбане.

В прихожей зазвонил дверной звонок.

Анника посмотрела на свои наручные часы: ничего странного, что ее уже мучил голод.

Халениус приоткрыл дверь в детскую комнату.

– Ты ждешь посетителей?

Анника рукой смахнула волосы со лба.

– Полдевятого в субботу вечером? На мою дискотеку для взрослых? Пришел какой-то фильм?

– Нет. Я пойду и спрячусь, – сказал Халениус и исчез в спальне.

Анника сделала глубокий вдох. Методом исключений она пришла к выводу, что на лестничной площадке стоял кто-то из «Конкурента». У них хватало времени приготовить текст о том, что заложников в Восточной Африке начали убивать, и сейчас им требовалась только фотография пребывавшей в отчаянии жены похищенного шведа. Как только она откроет дверь квартиры, сразу же получит вспышку в лицо. Совершенно независимо от того, какие аргументы она готова была привести в отношении неприкосновенности личной жизни и в части журналистской этики, ей тогда пришлось бы красоваться в виде большого портрета в их завтрашнем номере. Если это пришли от «Конкурента», конечно. И если бы она открыла.

Сама виновата, давно следовало поставить глазок.

Анника подошла к входной двери и приложила к ней ухо. Снаружи доносились шорохи, громом отдававшиеся в ее голове.

Звонок зазвонил снова.

– Анника? – услышала она голос Боссе снаружи.

Он постучал по двери точно там, где находилось ее ухо, и она сделала маленький шаг назад.

– Анника? Я видел свет у тебя. Нам нужен только короткий комментарий. Неужели ты не можешь открыть?

Откуда он мог знать, какие окна принадлежат ее квартире? Пожалуй, амбиции Боссе связаться с ней зашли слишком далеко.

– Анника? Я знаю, что ты дома.

Он вжал до конца кнопку звонка и давил, давил и давил на нее. Звук разрезал воздух и пронизывал весь этаж. Анника не трогалась с места и старалась держать себя в руках. Они хотели, чтобы она открыла, и попросила их завязывать, и предстала перед ними, как и требовалось, – расстроенная, с вытаращенными глазами и вроде как безутешная.

Халениус высунул голову в прихожую, его волосы стояли торчком.

«Ты не должна открывать?» – спросил он с помощью жестов.

Анника покачала головой.

– Чем это вы тут занимаетесь? – прогремел бас на лестничной площадке.

Это был Линдстрём из соседней квартиры. Комиссар полиции на пенсии, с таким не поспоришь.

Звонок резко оборвался.

Анника снова приложила ухо к двери.

– Мы из средств массовой информации… – начал Боссе тихо.

– Ваше поведение подпадает под шестнадцатый параграф шестнадцатой статьи уголовного кодекса. Исчезните отсюда, пока я сильно не огорчил вас.

Она услышала шум шагов по каменному полу и вой ветра, когда лифт пришел в движение. Дверь Линдстрёма захлопнулась.

Анника перевела дух и посмотрела на Халениуса.

– Легкий ужин? – спросила она и направилась на кухню.

Андерс Шюман уже стоял в дверях, собираясь домой, когда подтвердились данные об убитом французе и обнародовали новое видео похитителей. Обстановка сразу резко накалилась, он развернулся на 180 градусов и снял куртку снова. Честно говоря, это не играло особой роли. Его жена проводила выходные в спа-отеле в женской компании, и дома его ждала только замороженная рыбная запеканка и биография Пальме «Нас ждут прекрасные дни», написанная Хенриком Берггреном. Конечно, дьявольски хорошее описание шведского двадцатого столетия на примере фамилии Пальме вообще и Улофа в частности, но оно вполне могло подождать.

Он расположился у своего компьютера и пробежался по Интернету, чтобы посмотреть, как в мире отреагировали на второе послание похитителей, в ожидании возвращения Хеландера, который выехал на Кунгсхольмен, где в постирочной нашли безжизненное тело пожилой женщины. Судя по полученной информации, ее смерть вряд ли удалось бы связать с их серийным убийцей, но нельзя выиграть войну за тираж, полагаясь исключительно на случай.

Стоило ему увидеть, как репортер появился вдалеке у входа, он сразу же поднялся и отодвинул свою стеклянную дверь в сторону.

– Хеландер? Зайди сюда на минуту.

Репортер повесил сумку с компьютером и куртку на стул около выпускающего редактора и направился к его закутку.

– Становится тяжеловато добираться, – сказал он и закрыл дверь за собой. – Семидесятипятилетняя дама, без внешних признаков насилия, она раньше перенесла два инфаркта. Когда мы прибыли, тело уже увезли, но нам удалось сделать фотографию помещения и взволнованной соседки на переднем плане…